— Но впереди такая долгая дорога!
— Потому, может быть, и стоит это сделать: днем больше будете вы в пути, днем меньше — какая разница?
Берейтор взглянул на ребенка, который засыпал, продолжая всхлипывать, и согласился с доводами г-на де Шарнея.
Наутро Адриен и не помышляла освобождаться от объятий своего маленького друга, как будто все ещё продолжала оставаться во власти нескончаемого сна. Г-н де Шарней поцеловал её в лоб.
— Тогда, может, вы поедете завтра? — спросил он, повернувшись к берейтору.
Берейтор утер слезу, предательски проявившуюся в уголке глаза.
— Надо ехать! — ответил он. — Швеция так далеко!
— Разве так важно, когда вы приедете? Вы же не называли точную дату прибытия. Что изменится от того, будете вы на месте 1 октября в полдень или 15 ноября в 8 часов?
— Конечно, ничего не измениться.
— Что ж, поедете в любой другой день.
— Ладно! — сдался берейтор, который дрожал при одной лишь мысли о том, какой трудный и дальний путь им ещё предстоит пройти.
Послезавтра наутро Адриен вела себя точно так же, как накануне: у неё было такое же прерывистое дыхание, будто она всхлипывала во сне, и, не отрывая глаз, обвивала шею Армана-Луи.
Разумеется, не по черствости душевной вынужден был бедный берейтор разлучать сиротку с единственным привязавшимся к ней существом, — просто он не знал, как следовало поступить лучше, чтобы уберечь девочку и не прогневить судьбу, тем более, что всякого рода путешествия, переезды были в те времена весьма небезопасны, и невозможно было предусмотреть все меры предосторожности, чтобы избежать нападения разбойников или грабителей.
Седой конь охромел, кажется, пока на одну ногу, мул никак не мог насытиться, хотя все время и все зубы его работали на то, чтобы есть и есть овес и сено г-на де Шарней. Бедная скотина не знала, не была уверена в том, что завтра о ней так же позаботятся. Точно так же никто не знал и не ведал, что уготовила судьба для сиротки в Швеции, но и не могла же одна эта остановка в пути поставить под угрозу её интересы! Берейтор решился на то, чтобы остаться ещё на не делю в замке, после чего они все же отправятся в путь. И сразу, будто обезумевший, сорвался ветер, а дождь, видно не желая оставаться в долгу, полил так, как если бы Бог повелел ему затопить провинцию.
— В Швецию в такую погоду не выезжают, — сказал старик, — подождите до конца месяца.
— Подожду, — ответил добрый малый берейтор: он грел свои старые ноги у камина.
Адриен бросилась ему на шею.
После дождя пошел снег. Дороги совсем размыло, — слыханное ли это дело, чтобы путники променяли место у камина ради того, чтобы пуститься по большим дорогам в царство зимы; к тому же м-ль де Сувини могла простудиться.
— Да, остаемся. Видно, провидению так угодно, — опять подтвердил свое решение берейтор.
Когда погода заявила о приближении нового, теперь уже зимнего сезона, г-н Шарней заметил своему гостю, что банды злодеев колесят по дорогам страны, и что было бы неосторожным подвергать всякого рода опасностям дальнего похода особу, вверенную ему. Следовало бы подождать, когда люди короля повесят мерзавцев, которые грабят страну, и тогда он первым взнуздает коней и даст сигнал к отправлению.
— Вы говорите мудрые слова, — соглашался берейтор.
Адриен смотрела на них счастливыми ласковыми глазами.
Но подавать обещанный сигнал к отправлению г-н де Шарней, по правде сказать, не спешил. Как бы то ни было, он был родственником м-ль Сувини, и он обязан был заботиться о ней, опекать ее; ему казалось, что у девочки слабое здоровье — и необходимо было время, чтобы окрепнуть, чтобы легче переносить непривычные перепады шведского климата; да и чем плох был для неё замок де ла Герш — разве здесь не любили её, не лелеяли, не окружали всевозможными ласками, на какие способны только старики, чувствующие свое возрождение во внуках? Для полноты счастья ей, конечно же, недоставало роскоши: кареты у дверей, десяти лакеев в передней, кружев на платьях… Но зато она могла получить здесь столь нужный для юного создания свежий воздух, общение с природой, а значит здоровье, прекрасное настроение — все те слагаемые жизни, умело распорядившись которыми, судьбу можно считать удавшейся. Что до Адриен, то она ни на минуту не расставалась с Арманом-Луи.
Арман-Луи — с этим именем она просыпалась и засыпала, и это умиляло берейтора.
Время и г-н де Шарней сделали все для того, чтобы не запрягать каждое утро лошадей, чего по-прежнему требовали все те же обстоятельства, и не тащиться по берегам Балтики через Германию, — а так и остаться в ла Марш ещё на шесть лет. Однажды вечером берейтор, по обыкновению, перед тем как лечь спать, сказал г-ну де Шарней: «Завтра уезжаем», а затем заснул — и больше уже не проснулся.
Перед смертью он успел ещё позвать и поцеловать плачущую Адриен:
— Скажете господину Парделану, что мы не приехали в Швецию не по моей вине, — тихо проговорил он. Потом, переведя взгляд на г-на де Шарней, сказал: — Я вверяю судьбу Адриен в ваши руки… Любите её как собственное дитя…
Это были его последние слова. После чего м-ль де Су вини заявила, что она отсюда никуда не уедет. Вот так и случилось, что четырехлетняя девочка-сиротка, которая только на неделю должна была остаться в замке Гранд-Фортель, прожила там до своего пятнадцатилетия.
Небольшой замок Гранд-Фортель, весьма обветшавшее строение, являл собой наполовину феодальный укрепленный замок, наполовину ферму, стены которой стояли на вершине при горка у входа в долину, утыканную множеством прудов и поросшую лесами. Две мрачные башни с бойницами, если смотреть из далека, придавали ему вид средневекового сооружения, однако такое впечатление от замка тотчас разрушалось при ближайшем рассмотрении, то есть при виде полузасыпанных рвов, хлева, притулившегося к крепостным стенам, а также новых каменных кладок над сводчатыми развалинами. Хозяйственные постройки располагались вокруг главной башни замка. Таков, каким он был теперь, Гранд-Фортель, от которого остались по сути развалины; он мог бы, однако, ещё выдержать атаку банды разбойников, а при хорошем гарнизоне из отважных бойцов — и отстоять замок.
Итак, в 162… году при замке жили г-н де Шарней, его внук Арман-Луи и м-ль де Сувини. Кроме того — дюжина слуг, а также батраки, конюх и лакеи. Конечно, это был не армейский корпус, способный внушить страх грабителям, шайки которых нападали на деревню, но тем не менее владелец замка был окружен таким уважением и заботой, что при первом звуке тревожного колокола сбегались все соседние крестьяне и все мелкопоместные дворяне, вооруженные вилами и аркебузами, из которых не стреляли со времен г-на де Мейна.
Арман-Луи был единственным отпрыском горячо любимой дочери, муж которой, г-н граф де ла Герш, умер на королевской службе, не оставив состояния.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148