3 октября на подворье приехали советники нового короля.
— Королем в свейской земле избран Юхан Третий, — перевел их слова толмач. — А брата своего Ирика он с королевства сгонил, и нынче он сидит у Юхана в крепости… А государю вашему Юхан посылает гонца, что он учинился в свейской земле королем и хочет с государем вашим быть в любви и дружбе. Если хотите к своему государю писать грамоту — пишите.
— Что нам государю писать? — спросил Воронцов.
— Писать вам, что учинился в свейской земле король Юхан, а Ирика короля с королевства сгонил, а вы здоровы.
— Как государь ваш хочет с государем нашим в дружбе быть, пусть нас отпустит на Русь. А ежели напишем, что здоровы, вы нам на другой день горше зло учините.
На все уговоры написать грамоту царю посол Воронцов отказался.
Глава пятая. И ГОСУДАРИ НАРАВНЕ С НИЖАЙШИМИ ПОДВЕРЖЕНЫ ПЕРЕВОРОТАМ
Английский мореход, купец и посланник королевы Елизаветы Антоний Дженкинсон поздней осенью 1568 года около полудня подъехал к воротам посольского подворья на Варварке, у церкви Максима святого.
В свиту, состоящую из трех десятков человек, входили купцы и доверенные торгового дома, приехавшие с ним из Лондона. Чем больше людей, тем почетнее, а расходы от этого не увеличивались: дорога посольской свиты оплачивалась русским царем.
Вслед за посланником и купцами, ехавшими на верховых конях, потянулись повозки, груженные заморскими товарами, укутанные от непогоды просмоленной парусиной. Прикрикивая и пощелкивая кнутами, ездовые подгоняли лошадей к открытым дверям подвала. Слуги весело выгружали из повозок тюки, ящики и бочки и укладывали их в обширном каменном хранилище.
Старший доверенный торгового дома в Москве Томас Ленгли после первых приветствий пригласил Антония Дженкинсона в свой кабинет, не дав ему как следует стряхнуть дорожную пыль.
— Государев дьяк Савельев дважды справлялся о вашем приезде, мистер Дженкинсон… В Москве неспокойно, каждую ночь из царских тюрем на площади и улицы выбрасывают тела казненных. Царь создал церковный орден и сам стал магистромnote 17. Он называет братьев ордена опричниками. Если бы сам сатана хотел выдумать что-нибудь для порчи человеческого рода, то и тот не мог бы выдумать ничего удачнее. Царь и митрополит враждуют между собой. Знатные русские люди, вельможи и военачальники гибнут от рук палача. Ходят слухи… — Томас Ленгли оглянулся, посмотрел на дверь, — будто многие вельможи состоят в заговоре. Они хотят свергнуть государя Ивана Васильевича, — сказал он совсем тихо.
Дженкинсон и Ленгли говорили еще долго, пока не ударил в подворье колокол, созывавший к обеду.
Вечером англичан посетили приставы посольского приказа. Они были очень вежливы и вели себя совсем не так, как в прошлый приезд. Кормовые припасы доставили без обычных проволочек и напоминаний. На посольскую свиту полагалось бесплатно каждый день шестьдесят караваев хлеба, четверть быка, четыре барана, двенадцать кур, два гуся, пять десятков яиц и пять фунтов коровьего масла… Все было точно по весу и отличного качества. Привезли и напитки: крепкий мед, пиво, испанское вино.
Появились дородные посольские дьяки: они обхаживали Дженкинсона со всех сторон и всячески старались сделать приятное. Стоило ему сказать слово, и тут же все свершалось, как он хотел. Английские купцы, живущие в Москве больше десяти лет, посматривали друг на друга и в удивлении пожимали плечами.
Антоний Дженкинсон почувствовал в воздухе что-то необычное и приготовился ко всяким неожиданностям.
А неожиданности уже начинались: в город никого из подворья не выпустили. Как только привезли кормовые припасы, приставы со всех сторон подворья поставили вооруженную охрану. Посольские дьяки с низкими поклонами попросили купцов не обижаться и повременить с прогулками до царского приема.
Погода в Москве держалась приятная, легкий морозец прихватил грязь на улицах и дорогах. Небо было синее, ярко светило солнышко. На подворье жарко топили печи, англичане обливались потом. Слуги то и дело бегали в погреб с кувшинами за холодным пивом.
В день святого Матвея прибыл гордый и важный дьяк Иван Висковатый, хранитель государевой печати и глава посольского приказа. Дьяк приехал поздним вечером, англичане давно поужинали и собирались ложиться спать.
— Приготовься, — сказал он Дженкинсону, сняв шапку и усевшись на стул, — сегодня ты будешь перед лицом государя. Он хочет принять тебя тайно, — добавил канцлер. — Возьми с собой толмача, верного человека.
— А ты, — спросил Дженкинсон, — разве забыл английский язык?
— Государь хочет говорить через английского толмача.
— Хорошо, я возьму купца Ральфа Рюттера.
На все остальные вопросы Иван Михайлович Висковатый отвечал одним словом — «не знаю» или отмалчивался.
Антоний Дженкинсон, моряк по профессии, надел парадный капитанский камзол, которым очень гордился, с золотыми шевронами и позументами. К царю без подарков идти было неудобно, и Дженкинсон приготовил корзинку с упакованными в ней настольными золотыми часами.
Дело шло к ночи. Когда совсем стемнело, к воротам подворья подъехали вооруженные всадники. Из царской конюшни Дженкинсону привели породистого серого коня в богатом убранстве. Ральфу Рюттеру конь достался победнее.
Город давно спал. В домах огни потушены. На улицах темно. Стрельцы освещали дорогу яркими смоляными факелами. Уличные сторожа и огневщикиnote 18, бродившие с большими фонарями, по приказу стрелецкого сотника поднимали решетки. У деревянного моста через реку Неглинку Дженкинсон заметил зловонную кучу. Подъехав ближе, он различил человеческие руки и ноги.
Всадники свернули влево по берегу Неглинки. На реке, протекавшей под самыми стенами Кремля, были построены плотины. Миновали несколько длинных бревенчатых мельниц с огромными колесами. У Троицкого моста повернули направо, по дороге, идущей среди лужков и зарослей кустарников.
Отряд подъехал к каменным стенам крепости, не виданной раньше Дженкинсоном. У тяжелых ворот, окованных железными полосами, отряд остановился. Это были восточные ворота, через которые проезжать мог только царь. На них яркими красками были нарисованы диковинные львы в коронах.
Англичане сошли с лошадей, ворота отворились. И они увидели белевшее в темноте высокое крыльцо опричного царского дворца, построенного совсем недавно. Дьяк Иван Висковатый проводил их к крыльцу, к ступеням, ведущим к дубовым тяжелым дверям.
— Я буду неподалеку, дождусь вас.
Стражники закрыли за англичанами ворота и скрылись в маленькую, незаметную дверь в каменной стене. На дворе темно, где-то во дворе протяжно выли собаки… В души купцов стал вползать страх.
— Пресвятая богородица, спаси нас… — неожиданно раздался хриплый голос с ближней воротной башни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120