Добежав до гор, он спрятался в пещере, а Бали победителем вернулся во дворец.
Некоторое время спустя Рама подошел к Сугриве, и тот стал его сердито укорять:
— Что же ты, Рама, не помог мне?
Тот ответил смущенно:
— Прости, Сугрива, но я боялся поразить своей стрелой тебя. Ведь вы так похожи друг на друга! Завтра ты вызови снова его на бой, но надень на шею ожерелье. Я узнаю тебя и одной стрелой прикончу Бали.
Все так и произошло. Рама покарал злого Бали и вернул царство и жену Тару Сугриве.
Чтобы отблагодарить Раму, Сугрива послал на поиски Ситы своих самых испытанных и верных подданных. Кто отправился в Пенджаб и Кандахар, кто в сторону Бенгалии, а кто в Гималаи. Самым же смелым и опытным из всех посланных был Хануман. Его Сугрива отправил на юг, так как предполагал, что Раван. захватив Ситу, направится в сторону Ланки. В помощники Хануману он дал Ангада, наследника престола царства обезьян, а также Наля и Ниля.
Рама передал свое кольцо Хануману и сказал:
— Покажи его Сите, когда найдешь ее, и она сразу узнает, что это от меня.
Хануман почтительно поклонился Раме и Сугриве, вышел из дворца и, весело переговариваясь с помощниками, отправился на поиски Ситы… «
Парвез замолчал и отпил немного даиса из пиалы, чтобы освежить горло.
— Друзья! На этом я остановлюсь. Мы ведь почти не спали предыдущую ночь из-за проклятого дхаркотского людоеда. Я устал. Нам всем надо отдохнуть. Завтра караван продолжит путь вниз, на Равнины. К тому времени мост через реку Мунавварвали, снесенный разливами из-за дождей, будет восстановлен. А вы, — Парвез махнул рукой крестьянам и паломникам, слушавшим его рассказ, — ночуйте здесь, места хватит. И хотя могучий пахлаван Дангу с нами, все же лучше ночью не ходить. Оставайтесь!
— Правильно! Спасибо! — благодарно понеслось со всех сторон.
— А теперь, раджа джи, послушай меня, — обратился Парвез к Дангу. — Мы обещали тебе помочь найти твою рани Дарью, и мы делаем это.
Он положил руку на плечо караван-баши:
— Сегодня утром Нанди и сипай Барк Андаз отправились на юг. Они едут налегке и намного опередят наш медленный караван. До нашего прихода они разведают у хозяев караван-сараев, многих из которых я знаю, и разузнают на базарах, куда и когда проехал Бадмаш со своей бандой. Ты, раджа джи, благороден и могуч. Мы тебя любим, — и Парвез поклонился ему, — и желаем тебе благоденствия и счастья. Да соединишься ты с рани Дарьей! Хвала Аллаху, владыке миров! Привет и благословение господину нашему Мухаммеду! Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед пророк его!
СНОВА ПУШКИ
— Кхара хо! Кхара хо! Стой! Стой! — взлетел в раскаленном послеполуденном воздухе громкий окрик и тут же потонул в бешеном топоте лошадиных копыт. Вооруженная кавалькада в белых одеждах и разноцветных тюрбанах, неожиданно вынырнув из-за невысоких придорожных холмов, быстро приближалась в облаке пыли к двум другим всадникам, которые неторопливой иноходью следовали по дороге. Им оставалось всего полдня пути, чтобы добраться в Лахор до захода солнца.
Джон и Николас резко осадили своих лошадей. Животные вздыбились и заржали. Удирать или сопротивляться было бесполезно, преимущество нападавших было подавляющим.
— Николас! Вот теперь мы пропали, — крикнул Гибсон. — Пресвятая Матерь Мария!
— Не трусь, Джон! — ответил Кондрелл, дергая за уздцы лошадь и успокаивая ее. — Не пропадем!
Вооруженные всадники окружили англичан плотным кольцом. Лошади храпели, еще не отойдя от бешеной скачки, бряцало оружие, конники перебрасывались короткими фразами и подозрительно поглядывали на Джона и Николаса.
— Кто такие? Куда? — грозно спросил один, чья борода, как и у остальных, была обтянута черной повязкой, и направил меч на Кондрелла.
— Сахиб! — ответил Николас, доставая из-за обшлага охранную грамоту. — Мы — инглиси, вот мой дастак. У него тоже есть, — он кивнул на Джона. — Мы наемники и находимся на службе его Величества несравненного падишаха Фарруха Сийяра. Я — Кондрелл, а это Гибсон.
Всадник взял дастак у Николаса, потом у Джона, прочитал и, вернув, сказал:
— Грязной собаки Фарруха Сийяра больше нет. — Он махнул мечом и сплюнул. Кругом засмеялись. — Вы артиллеристы. Это хорошо. Ачча! Я масанда. Меня зовут Сваран Сингх, а это мой отряд. Мы сикхи и боремся с моголами за свою свободу и независимость. В Лахоре сидит субедар Кадыр-хан. Ублюдок, сын ублюдка! Сейчас благоприятная возможность свергнуть его. Предлагаю перейти к нам на службу. Нам нужны артиллеристы. Мы будем хорошо платить. Я вижу, вы благородные люди.
Николас и Джон переглянулись.
— А зачем вы бороды подвязываете? — спросил вдруг Гибсон.
— Что ты спрашиваешь, идиот! Лучше спросил бы, сколько будут платить, — прошипел по-английски Кондрелл.
Сваран Сингх сказал:
— Я сейчас все объясню. Мы — народ сикхи, — он гордо выпятил грудь, стукнув в нее кулаком. — Здесь наша земля Пенджаб.
Далее в рукописи следует комментарий Сергея Тарасова, который я и привожу.
«…Основоположником сикхизма, нового социально-религиозного движения в Пенджабе, стал в XV веке гуру, или учитель, Нанак. Сикх в переводе с языка урду означает духовный ученик, послушник. В последующие века другие гуру-сикхи, а их всего было десять, развили сикхизм в демократическое религиозное движение, проповедующее всеобщее равенство и братство в противовес закостенелому кастовому индуизму и фанатичному, жестокому исламу со многими его запретами и ограничениями. К началу XVII века пятый гуру Арджун собрал все гимны и молитвы, сложенные предшествующими гуру, сам создал много новых и составил таким образом священное писание сикхов — Гуру-Грантх-Сахаб.
Рост сикхской общины и распространение ее влияния стали восприниматься как угроза трону Великих Моголов. Между моголами и сикхами на протяжении столетий было много военных столкновений и кровавых войн с большими жертвами. Некоторых гуру моголы захватывали в плен и казнили.
И вот девятый гуру сикхов Говинд Раи решил направить все силы на военизацию общины сикхов, чтобы устоять под ударами тройного врага: Великих Моголов, афганских соседей и собственных феодалов. Было решено создать форму боевого братства, массовой воинской дружины.
В 1699 году Говинд Раи созвал всю общину сикхов в город Анандапур у подножия Гималаев на праздник весны Байсакхи. Сюда собрались многие тысячи людей. К этому дню в городке и вокруг него выросли целые улицы шатров и тамбу.
На улицах шатрового царства вспыхивали воинские игры и поединки, оружие сверкало всюду, куда ни бросишь взгляд. Только ночь успокаивала возбужденных людей, повергая всех в богатырский сон под покровом самого большого шатра Индии — темного неба, расшитого звездами.
Этому празднику Байсакхи было суждено войти в историю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Некоторое время спустя Рама подошел к Сугриве, и тот стал его сердито укорять:
— Что же ты, Рама, не помог мне?
Тот ответил смущенно:
— Прости, Сугрива, но я боялся поразить своей стрелой тебя. Ведь вы так похожи друг на друга! Завтра ты вызови снова его на бой, но надень на шею ожерелье. Я узнаю тебя и одной стрелой прикончу Бали.
Все так и произошло. Рама покарал злого Бали и вернул царство и жену Тару Сугриве.
Чтобы отблагодарить Раму, Сугрива послал на поиски Ситы своих самых испытанных и верных подданных. Кто отправился в Пенджаб и Кандахар, кто в сторону Бенгалии, а кто в Гималаи. Самым же смелым и опытным из всех посланных был Хануман. Его Сугрива отправил на юг, так как предполагал, что Раван. захватив Ситу, направится в сторону Ланки. В помощники Хануману он дал Ангада, наследника престола царства обезьян, а также Наля и Ниля.
Рама передал свое кольцо Хануману и сказал:
— Покажи его Сите, когда найдешь ее, и она сразу узнает, что это от меня.
Хануман почтительно поклонился Раме и Сугриве, вышел из дворца и, весело переговариваясь с помощниками, отправился на поиски Ситы… «
Парвез замолчал и отпил немного даиса из пиалы, чтобы освежить горло.
— Друзья! На этом я остановлюсь. Мы ведь почти не спали предыдущую ночь из-за проклятого дхаркотского людоеда. Я устал. Нам всем надо отдохнуть. Завтра караван продолжит путь вниз, на Равнины. К тому времени мост через реку Мунавварвали, снесенный разливами из-за дождей, будет восстановлен. А вы, — Парвез махнул рукой крестьянам и паломникам, слушавшим его рассказ, — ночуйте здесь, места хватит. И хотя могучий пахлаван Дангу с нами, все же лучше ночью не ходить. Оставайтесь!
— Правильно! Спасибо! — благодарно понеслось со всех сторон.
— А теперь, раджа джи, послушай меня, — обратился Парвез к Дангу. — Мы обещали тебе помочь найти твою рани Дарью, и мы делаем это.
Он положил руку на плечо караван-баши:
— Сегодня утром Нанди и сипай Барк Андаз отправились на юг. Они едут налегке и намного опередят наш медленный караван. До нашего прихода они разведают у хозяев караван-сараев, многих из которых я знаю, и разузнают на базарах, куда и когда проехал Бадмаш со своей бандой. Ты, раджа джи, благороден и могуч. Мы тебя любим, — и Парвез поклонился ему, — и желаем тебе благоденствия и счастья. Да соединишься ты с рани Дарьей! Хвала Аллаху, владыке миров! Привет и благословение господину нашему Мухаммеду! Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед пророк его!
СНОВА ПУШКИ
— Кхара хо! Кхара хо! Стой! Стой! — взлетел в раскаленном послеполуденном воздухе громкий окрик и тут же потонул в бешеном топоте лошадиных копыт. Вооруженная кавалькада в белых одеждах и разноцветных тюрбанах, неожиданно вынырнув из-за невысоких придорожных холмов, быстро приближалась в облаке пыли к двум другим всадникам, которые неторопливой иноходью следовали по дороге. Им оставалось всего полдня пути, чтобы добраться в Лахор до захода солнца.
Джон и Николас резко осадили своих лошадей. Животные вздыбились и заржали. Удирать или сопротивляться было бесполезно, преимущество нападавших было подавляющим.
— Николас! Вот теперь мы пропали, — крикнул Гибсон. — Пресвятая Матерь Мария!
— Не трусь, Джон! — ответил Кондрелл, дергая за уздцы лошадь и успокаивая ее. — Не пропадем!
Вооруженные всадники окружили англичан плотным кольцом. Лошади храпели, еще не отойдя от бешеной скачки, бряцало оружие, конники перебрасывались короткими фразами и подозрительно поглядывали на Джона и Николаса.
— Кто такие? Куда? — грозно спросил один, чья борода, как и у остальных, была обтянута черной повязкой, и направил меч на Кондрелла.
— Сахиб! — ответил Николас, доставая из-за обшлага охранную грамоту. — Мы — инглиси, вот мой дастак. У него тоже есть, — он кивнул на Джона. — Мы наемники и находимся на службе его Величества несравненного падишаха Фарруха Сийяра. Я — Кондрелл, а это Гибсон.
Всадник взял дастак у Николаса, потом у Джона, прочитал и, вернув, сказал:
— Грязной собаки Фарруха Сийяра больше нет. — Он махнул мечом и сплюнул. Кругом засмеялись. — Вы артиллеристы. Это хорошо. Ачча! Я масанда. Меня зовут Сваран Сингх, а это мой отряд. Мы сикхи и боремся с моголами за свою свободу и независимость. В Лахоре сидит субедар Кадыр-хан. Ублюдок, сын ублюдка! Сейчас благоприятная возможность свергнуть его. Предлагаю перейти к нам на службу. Нам нужны артиллеристы. Мы будем хорошо платить. Я вижу, вы благородные люди.
Николас и Джон переглянулись.
— А зачем вы бороды подвязываете? — спросил вдруг Гибсон.
— Что ты спрашиваешь, идиот! Лучше спросил бы, сколько будут платить, — прошипел по-английски Кондрелл.
Сваран Сингх сказал:
— Я сейчас все объясню. Мы — народ сикхи, — он гордо выпятил грудь, стукнув в нее кулаком. — Здесь наша земля Пенджаб.
Далее в рукописи следует комментарий Сергея Тарасова, который я и привожу.
«…Основоположником сикхизма, нового социально-религиозного движения в Пенджабе, стал в XV веке гуру, или учитель, Нанак. Сикх в переводе с языка урду означает духовный ученик, послушник. В последующие века другие гуру-сикхи, а их всего было десять, развили сикхизм в демократическое религиозное движение, проповедующее всеобщее равенство и братство в противовес закостенелому кастовому индуизму и фанатичному, жестокому исламу со многими его запретами и ограничениями. К началу XVII века пятый гуру Арджун собрал все гимны и молитвы, сложенные предшествующими гуру, сам создал много новых и составил таким образом священное писание сикхов — Гуру-Грантх-Сахаб.
Рост сикхской общины и распространение ее влияния стали восприниматься как угроза трону Великих Моголов. Между моголами и сикхами на протяжении столетий было много военных столкновений и кровавых войн с большими жертвами. Некоторых гуру моголы захватывали в плен и казнили.
И вот девятый гуру сикхов Говинд Раи решил направить все силы на военизацию общины сикхов, чтобы устоять под ударами тройного врага: Великих Моголов, афганских соседей и собственных феодалов. Было решено создать форму боевого братства, массовой воинской дружины.
В 1699 году Говинд Раи созвал всю общину сикхов в город Анандапур у подножия Гималаев на праздник весны Байсакхи. Сюда собрались многие тысячи людей. К этому дню в городке и вокруг него выросли целые улицы шатров и тамбу.
На улицах шатрового царства вспыхивали воинские игры и поединки, оружие сверкало всюду, куда ни бросишь взгляд. Только ночь успокаивала возбужденных людей, повергая всех в богатырский сон под покровом самого большого шатра Индии — темного неба, расшитого звездами.
Этому празднику Байсакхи было суждено войти в историю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81