Ее слова поразили меня в самое сердце — они были такими безжалостными. Она сказала мне «вы», хотя мы всегда говорили друг другу «ты»!
«Ошибаешься, Росальба! — воскликнул я. — Пока у меня есть ты, я не беден! Я еще самый богатый человек на земле!»
«Будь благоразумен, — сказал дон Рамирес и встал между мной и своей дочерью, потому что я поспешил к ней, — будь благоразумен, Лотарио. Расставим все по своим местам. Теперь тебе и думать нечего о женитьбе, это так. В сравнении с тобой я теперь богат, как Крез. Сам видишь, прежнего Лотарио больше не существует. Пусть моя дочь поступает, как ей угодно, но мой долг — долг отца — напомнить ей, что тот, кому она собирается отдать свою Руку. — всего лишь бедный идальго».
«Более того, — вставила донна Росальба, — теперь дону Лотарио самому нужно искать богатую невесту».
Голова у меня пошла кругом. Лоб пылал. Я ничего не мог понять. Я был близок к беспамятству.
«Выходит, донна Росальба возвращает мне свое слово?» — пробормотал я, запинаясь.
«Разумеется; и для вашего же блага, дон Лотарио, — сказала Росальба. — В Мехико вам не составит труда найти состоятельную невесту, ибо не везде еще известно о вашем несчастье. Ну а мне — мне нечего бояться. Мое будущее обеспечено. В жены бедному идальго я не гожусь — для этого я слишком избалованна. Но здесь поблизости есть люди, слава Богу, тоже не слепые. Скажу только, что ваш друг лорд, например, сказал мне немало…»
Она запнулась — вспыхнувшая во мне злость, вероятно, испугала ее. Она вскрикнула и исчезла. И это женская честь, милорд? Неужели все люди таковы?
Слезы текли по щекам молодого испанца. Он тяжело и судорожно всхлипывал.
— Я предвидел это, — спокойно, но участливо заметил лорд. — Когда я говорил вам, дон Лотарио, что донна Росальба единственная в своем роде, я хотел сказать, что на свете для нее существует только голый расчет. Именно расчет заставил ее стать вашей невестой, именно расчет руководил ею, когда она говорила мне такие вещи, которые я не стал бы слушать, если бы не стремился постичь ее сущность, именно расчет побудил ее теперь отказать вам. Расстаться с такой женщиной — благо для вас, дон Лотарио. Она сделала бы вас несчастным!
— О Боже, Боже, как тяжело, удар оказался слишком жесток! — стонал испанец.
— Время исцелит вас! — утешал его лорд. — Однако продолжайте, мой друг.
— Что еще рассказывать? — воскликнул дон Лотарио. — Я вернулся на свою разоренную гасиенду, бродил по пепелищу, плакал, проклинал жизнь, все и вся. О, милорд, сегодня я просто не могу понять, как тогда не сошел с ума. Наступил вечер, я бросился на землю, у меня не было даже крыши над головой. Мои люди остались на гасиенде дона Рамиреса, а я не хотел, не мог оставаться там даже одну ночь. Я лежал без сна на влажной от росы земле и ждал рассвета. Наконец настало утро. Я поплелся к дону Рамиресу. Я все еще надеялся, все еще считал, что меня не решатся прогнать, как одряхлевшую, ставшую бесполезной собаку. Но я ошибся. Он принял меня холодно и равнодушно сказал, что Росальба немного нездорова, но просила пожелать мне счастья; он посоветовал мне отправиться в Мехико и продать там свои земли. Впрочем, дон Рамирес сказал, что и сам не прочь купить их за тридцать тысяч долларов.
Теперь я знал достаточно, милорд. Но я не подал виду и остался спокоен. Я только попросил его дать мне на время лошадь, и он великодушно подарил мне одну, самую старую и плохую. Я подумал тогда о вас, милорд. Мы знакомы не так давно, однако мне показалось, что нужно спешить именно к вам. Ведь, помнится, вы признались, что желаете мне только добра.
— Я и сегодня повторю это, Лотарио, — сказал лорд, снова кладя руку на его плечо. — Вы и сами не так давно сожалели о том, что вам пришлось жить в этой глуши, что вы не научились ничему путному. Теперь весь мир к вашим услугам, дон Лотарио!
— Да, но раньше я был самостоятельным, богатым человеком, а что я теперь? — вздохнул испанец.
— Будьте моим учеником, моим сыном! — воскликнул лорд.
— О, милорд, — молодой человек глубоко вздохнул, — это, пожалуй, единственное, что могло бы меня утешить!
— Так вы согласны? Замечательно! Забудем все! Не думайте больше о своей жизни на гасиенде, где такому молодому человеку, как вы, суждено зачахнуть, не думайте больше о донне Росальбе, которая сделала бы вас несчастным. Обратите свой взор в будущее. Вы сказали, что теперь бедны. Сколько же стоило прежде ваше имение, дон Лотарио, но только откровенно?
— Четыреста пятьдесят тысяч долларов, если по-честному, — ответил испанец.
— Прекрасно, даю вам за него четыреста тысяч долларов. Вы довольны?
— Если бы я не знал, милорд, что вы самый хладнокровный человек на свете, я бы подумал, что вы бредите или Решили разыграть меня! — почти с испугом воскликнул дон Лотарио. — Помилуйте, за гасиенду, которая более не стоит пятидесяти тысяч, — нет, никогда!
— Но речь идет только о стоимости участка земли, — возразил лорд с полнейшей невозмутимостью. — Я обнаружил на нем следы древних рудников.
— В самом деле? — с сомнением спросил испанец. — Нет, нет, вы намеренно не говорите мне правды. Ваше великодушие глубоко меня трогает. Я всегда буду вам благодарен, но воспользоваться им не смогу.
— Черт побери! — воскликнул лорд. — При чем тут великодушие? Угодно вам сделать мне одолжение — продать вашу собственность за четыреста тысяч долларов — или нет?
— Бог мой, если дело обстоит так, я, пожалуй, соглашусь, — смущенно пробормотал дон Лотарио.
— Вот и договорились. Я незамедлительно выдам вам долговое обязательство, ибо предполагаю, что вы не захотите получить всю сумму наличными. Впрочем, если вам угодно… может быть, двадцать тысяч долларов наличными? Их будет достаточно для ваших нужд, пока вам не представится удобный случай вложить свое состояние. Вот вам на первое время двадцать тысяч долларов.
— Мне кажется, я грежу, — пролепетал дон Лотарио, машинально принимая двадцать тысячедолларовых банкнотов, которые вручил ему лорд. — Неужели это не сон! Я все еще богат!
Тем временем лорд набросал несколько строк на большом листе бумаги.
— Вот, дон Лотарио, — пояснил он, — это чек на триста восемьдесят тысяч долларов. Банкирский дом братьев Ротшильд в Лондоне, Париже и Вене ручается за сумму долга, которую я указываю здесь на свое имя.
Мгновение дон Лотарио невидящим взором смотрел на подпись, потом скатал бумагу и сунул ее в карман. Между тем лорд сел рядом с ним.
— Ну, вот и договорились! — сказал он с улыбкой. — Тогда предлагаю вам отправиться путешествовать. Вы должны познакомиться с жизнью, узнать людей. Вы еще слишком молоды, чтобы понапрасну тратить время. Вам надо увидеть другие страны, познакомиться с иными нравами и обычаями, набраться опыта, приготовить себя к чему-нибудь дельному.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169