Дон Лотарио застыл как вкопанный. Он никак не мог осмыслить услышанное. У него замерло сердце. Тереза уехала? Покинула Париж? Неужели ему не суждено ее больше увидеть? Пусть даже разлука не навсегда, пусть надолго — нет, это невозможно!
Спустя несколько минут он снова был у аббата, который встретил его, как обычно, с присущим ему спокойствием.
— Что с вами? — спросил Лагиде, увидев бледного, запыхавшегося молодого человека. — Какое-нибудь несчастье?
— Увы! Хуже не бывает! Тереза уехала — уехала в Германию! Это правда или меня обманывают?
— Обманывают? Кому придет в голову обманывать вас? Я сам был чрезвычайно удивлен, когда сегодня утром граф и Тереза заехали ко мне попрощаться. Ночью Тереза надумала покинуть Париж, который теперь сделался ей невыносим. Она больна. Граф надеется, что на родине, в Германии, ей будет лучше. Тереза и граф просили меня передать вам немало добрых слов. Они твердо надеются увидеться с вами в Берлине.
Дон Лотарио опустился на стул.
— А что граф? Вы говорили обо мне с графом? — спросил он сдавленным голосом.
В ответ Лагиде кивнул.
— Граф был со мной совершенно откровенен. Тереза неизменно отзывается о вас с симпатией и дружелюбием. Но ни малейших признаков того, что в ее душе зреет ответное чувство к вам, он пока не замечал. Кстати, граф того же мнения, что и ваш покорный слуга: такой человек, как вы, непременно завоюет любовь Терезы, если оправдает надежды, что на него возлагают. Разве это не достаточное утешение?
— Ничего себе утешение для отчаявшегося! Подобно всем влюбленным, дон Лотарио не усматривал в этом отъезде ничего, кроме тщательно продуманного намерения молодой женщины уклониться от его домогательств.
— К сожалению, мне придется напомнить вам еще кой о чем, — продолжал аббат. — Срок вашего пребывания в Париже истек, вы задержались даже больше положенного. Жаль расставаться с вами, но…
— Мне пора уезжать, я знаю! — с горечью заметил испанец. — Ведь я чувствую себя ребенком, с которым не грех и позабавиться!
— Если вы смотрите на добрые намерения лорда Хоупа глазами ребенка, то глубоко заблуждаетесь, — возразил аббат. — Вспомните, что сделал для вас лорд, и задумайтесь над тем, что только на пути, им предначертанном, вы сможете добиться руки Терезы! Лорд задумал сделать из вас мужчину! Так будьте им!
— Где ты, тихая моя гасиенда? — вздохнул дон Лотарио. — Хорошо, я уеду. Париж и так стал мне ненавистен! Три месяца в Лондоне, а потом — в Берлин или… нет, никогда!
Он покинул аббата, не простившись. В его душе впервые шевельнулся дух противоречия, протеста против сил, бросивших его в далекий незнакомый мир. Он чувствовал себя игрушкой в чужих руках. Но уже сами эти мысли свидетельствовали о пробуждении в нем самостоятельности. На следующий день он отправился в Лондон.
VI. ОСТРОВ НА БОЛЬШОМ СОЛЕНОМ ОЗЕРЕ
— Куда он запропастился? Ведь должен же он быть на этом острове! Пора наконец вывести его на чистую воду!
— Пора, черт возьми! С тех пор как он стал корчить из себя отшельника, не выношу его больше! Похоже, он вовсе и не думает о нас! Ну, погоди, парень, от нас не уйдешь!
— Чертовски неудобная тропинка, клянусь Моисеем и пророками! Не отыщешь местечка, чтобы без опаски поставить ногу! Такое испытание не для меня. Дай-ка руку, брат Хиллоу! Вот так!
Путники продолжали карабкаться вверх. Это были наши старые знакомые — мормоны: доктор Уипки и кряжистый кентуккиец Хиллоу.
— Постой! — воскликнул вдруг Уипки, до этого беспрестанно кряхтевший и стонавший. — Здесь, пожалуй, можно перевести дух. А какой, в самом деле, чудесный вид открывается отсюда! Наш братец не так глуп. Впрочем, он мог бы заняться кое-чем получше, чем отыскивать такие красоты!
Доктор отпустил руку Хиллоу, оперся на свою палку и обвел беспокойным взглядом представшую перед ним панораму. Как уже упоминалось, оба мормона находились на острове. Под ногами у них, далеко внизу, виднелась весельная лодка, на которой дюжий Хиллоу доставил доктора Уипки. Их взорам открылся вовсе не бескрайний океан, а всего лишь большое озеро. Однако его можно было принять за море, потому что к северу и западу его берега отступали на много миль. Но в том месте, где располагался остров, озеро было узким, и отчетливо виднелся ближайший его берег — южный. Восточный берег находился всего в каких-нибудь двух тысячах шагов, и на нем особое внимание привлекали к себе явные признаки будущего города: белые стены, деревянные дома, а кое-где уже и красные черепичные крыши. К северу от острова, где высадились мормоны, из вод озера поднимались еще несколько островов, более крупных. Они были покрыты скалами, как и тот, где происходили описываемые нами события. На одном из островов скалы достигали немалой высоты, почти в две тысячи футов, а на том, куда Хиллоу доставил Уипки, они были, пожалуй, немногим ниже. К озеру — Большому Соленому озеру — со всех сторон подступала равнина, окруженная высокими горами. Более всего она простиралась к югу, там с недавних пор и осели мормоны, положив начало так называемому государству Дезерет, что в переводе с древнееврейского означает «Страна медоносных пчел». Равнину покрывала прекрасная трава, деревьев же, напротив, нигде не было видно, только кое-где встречались кусты хлопчатника. Скалы острова местами тоже поросли кустарником. Вдоль долины змеилась небольшая река — мормоны нарекли ее Иорданом, а строящемуся городу дали название Новый Иерусалим.
— К вашим услугам, господа! — услышали вдруг мормоны у себя за спиной знакомый голос. — Похоже, вы надумали разок порадовать меня?
— Черт побери, да вот же он! — обрадовался Уипки. — Здравствуй, Вольфрам! Как дела, мой мальчик?
— Неплохо! — кратко ответил тот, протягивая руку мормонам. — Что нового в городе? Надеюсь, все в порядке?
— Не мешало бы тебе самому в этом убедиться! — заметил Хиллоу. — Хватит торчать на этих скалах!
— Так скажи нам, чем ты тут занимаешься? — спросил доктор. — Или тебе по душе разыгрывать из себя Робинзона?
— Может быть, — ответил Вольфрам, — мне просто нравится одиночество, только и всего!
— Хм, так может рассуждать только эгоист! — с укоризной сказал Уипки. — Братья нуждаются в твоих услугах!
— Не знаю, что такое «эгоист», — добавил Хиллоу, — но ты, пожалуй, пригодился бы нам в городе.
— Сдается мне, я покуда сам себе хозяин и могу находиться там, где мне заблагорассудится. Скажите прямо, вам поручили вернуть меня?
— Поручили? Отнюдь! — возразил Уипки. — Мы явились по своей воле, как твои лучшие друзья. Смотри, чтобы тебя не изгнали из общины! Что будет тогда с твоей невестой?
— А что с ней может быть? Станет моей женой — только и всего!
— Как сказать! Ты так долго не появляешься, что она может и передумать, — предостерег Уипки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169