И Аленка, которая поначалу держала если не мою сторону, то хотя бы нейтралитет, теперь переметнулась в стан противника. И опять она мою внешность цепляет, мол, в зеркало на себя посмотри! Смотрела. Не фотомодель, конечно, но и не уродина. Нормальная женщина тридцати семи лет.
Уезжали мы сразу после завтрака. Тот же водитель, что встречал нас в аэропорту, погрузил наши сумки; места всем хватало, расселись по одному. Несколько аниматоров и официантов вышли на крыльцо прощаться. Когда автобус тронулся, волоокий мальчик-гей начал махать нам белой салфеткой. Водитель, доехавший было до шлагбаума, повернул по кругу, и мы снова проехали мимо крыльца.
– Гуд бай, гуд бай! – закричали нам провожатые, и аниматор опять замахал салфеткой.
– Какие молодцы, а! – умилилась Ира. – Провожают нас, как дорогих гостей.
Вдруг Слава попросил водителя сделать еще круг. Народ на крыльце, собравшийся уже расходиться, с хохотом стал прощаться с нами по третьему разу. Было весело. Гуд бай, «Волшебный дворец». Здесь было хорошо. Едем дальше.
Глава 10
Как-то так получилось, что я провозилась, фотографируя погонщиков, самих верблюдов, наших девчонок, как они громоздятся на эти «корабли пустыни», и всю приличную скотинку разобрали.
Мальчишка-погонщик приглашающе указал мне на незанятое «седло», и мне ничего не оставалось (ну не ругаться же из-за верблюда, в самом-то деле!), как пристраиваться на горбу у облезлого чудища бурого цвета. Кажется, самого неказистого из всего каравана, что привели нам покататься. Вон у Иры с Таней такие милашки – светленькие, чистенькие, пушистенькие. У Аленки – коричневый, но тоже вполне симпатичный. А у моего «зверя» шерсть на боках клочьями (линяет, что ли?) и проплешина на затылке.
Тут погонщик причмокнул как-то по-особенному, и наши верблюды, до того лежавшие на животах с подогнутыми ногами, стали подниматься на ноги.
– Ой, мамочки! – взвизгнула Ирина.
– Ой, высоко-то как! – закричала Аленка.
Действительно высоко. И сидеть странно и неудобно. Не то чтобы верхом, а как-то притулившись сзади к горбу и цепляясь руками за привязанную к «седлу» веревку. Оказалось, что наши верблюды связаны в цепочки по трое. Ирин и Татьянин «милашки» оказались в одной связке с моим «плешивым», которого вел за веревку погонщик. Через несколько минут первый страх прошел, я расслабила судорожно сжатые колени и огляделась. Почти все цепочки разбрелись по пустынной равнине. Только Аленкин «зверь» топал замыкающим в передней цепочке чуть в стороне от меня, размеренно погружая в мелкий песок плоские широкие копыта.
– Лариска! – обернулась ко мне Аленка. – Щелкни меня, а?
Я посмотрела. Действительно, чудо ведь, как хороша. Черные штанишки в обтяжку, оранжевая майка натянута на пышный бюст, красная бандана и светлые пряди по плечам. Улыбается, глаза горят от восторга. Спасибо, Аленка, ведь такой кадр чуть не проворонила. Я пофотографировала несколько минуточек. Бежевая пустыня, бледно-голубое небо, цепочки верблюдов, мальчишки-погонщики, невозмутимые, как сфинксы...
И тут один из «сфинксов», тот, что вел за веревочку моего верблюда, сказал что-то вроде «на» и сунул веревочку мне: передал управление. Потом сказал верблюду «Х-рр!» и отошел поболтать с приятелем. Я вцепилась в веревку, а вдруг животное побежит? И что мне с ним тогда делать? Чем тормозить?
– Ой, а нам? Мы тоже хотим сами верблюдами управлять! – потребовала справедливости Ира.
Мальчишка покачал головой и что-то проговорил на ломаном английском, показывая на верблюдов. Я смогла разобрать «янг» – взмах в сторону «милашек», и «олд» – это уже про моего «аксакала».
– А, понятно, – смирилась Ира. – Получается, что твой, Лариса, старый и опытный, а наши – молоденькие. Только за ним, наверное, идти могут. Прицепом. Знала бы, на этого облезлого верблюда забралась! Ладно, что уж теперь.
Я испытала некоторую гордость за своего «рысака». Ну и что, что старый, лысый, молью изъеденный. Зато жизнь знает и уверенно по ней топает! И других за собой ведет! Гордилась я недолго: начались барханы, и мой верблюд стал флегматично, не меняя темпа, взбираться и опускаться по их зыбучим склонам. А я опять изо всех сил вцепилась руками в веревку, коленями в горб. Когда верблюд поднимался вверх, я наклонялась вперед, потому что мне казалось, что иначе я обязательно свалюсь в песок на спину. Когда он спускался с бархана, подгибая передние ноги, я откидывалась назад, чтобы на этот раз не кувыркнуться вперед.
– Лариска, сделай что-нибудь! Твой верблюд лезет прямо по барханам, и наши следом! – взмолилась за спиной Ира. – Другие вон как-то между ними идут.
– А что я могу сделать с этим экстремалом, он по-русски не понимает!
Верблюд как раз карабкался вверх, и мне пришлось отвечать откинувшись назад. Где наш погонщик? Синяя выцветшая майка мальчишки виднелась где-то слева. Не докричишься. Да и что кричать-то? Мама?
– Ой, мама! – взвизгнула я.
Теперь мой монстр решил перекусить. Заметил кустик верблюжьей колючки и потянулся к ней с бархана. А на то, что я повисла практически головой вниз с его облезлого горба и вот-вот рухну – на это ему плевать. Верблюд изволил покушать! Как там с ним разговаривал мальчишка? Хрюкал. Я похрюкала и подергала скотину за веревочку. Ноль внимания.
Но тут появился наш погонщик, забрал у меня веревку, крикнул верблюду «Хр-р!», стукнув его по шее, и старикан подчинился: спустился с бархана и пошел дальше, выбирая не очень крутые склоны.
– Тут, похоже, даже верблюды женщин игнорируют, – прокомментировала события Татьяна, а я наконец разжала уже болевшие от напряжения колени и ладони.
По пескам мы пробирались около получаса. Совсем скоро оазис, откуда мы вышли, скрылся в бежевых песка, и вокруг нас осталась только Сахара. Я приноровилась к движениям своего верблюда и снова смогла оглядеться. Красиво! Наверное, эти песочные волны хорошо было бы нарисовать акварелью. Надо же, только сегодня утром мы выезжали с цветущего зеленого средиземноморского побережья, и уже через неполных семь часов бредем среди песков Сахары.
День вообще выдался богатым на впечатления. В автобусе первые часа два мы ехали вдоль бесконечных посадок оливковых деревьев, потом пошли пальмовые рощицы, и мы даже остановились у одной попробовать сока. Сок пальмы был прозрачным, как наш березовый. И приторно сладким, с аптечным привкусом. По рассказу гида Абделя, добывают сок просто: делают надрез в стволе, подставляют посуду и получают сырье для местной водки.
Потом местность за окном становилась все пустыннее, и через какое-то время автобус въехал в желто-серую страну: сплошь глинистые холмы, плавной линией перечеркивающие, а иногда и вовсе скрывающие ярко-голубое небо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Уезжали мы сразу после завтрака. Тот же водитель, что встречал нас в аэропорту, погрузил наши сумки; места всем хватало, расселись по одному. Несколько аниматоров и официантов вышли на крыльцо прощаться. Когда автобус тронулся, волоокий мальчик-гей начал махать нам белой салфеткой. Водитель, доехавший было до шлагбаума, повернул по кругу, и мы снова проехали мимо крыльца.
– Гуд бай, гуд бай! – закричали нам провожатые, и аниматор опять замахал салфеткой.
– Какие молодцы, а! – умилилась Ира. – Провожают нас, как дорогих гостей.
Вдруг Слава попросил водителя сделать еще круг. Народ на крыльце, собравшийся уже расходиться, с хохотом стал прощаться с нами по третьему разу. Было весело. Гуд бай, «Волшебный дворец». Здесь было хорошо. Едем дальше.
Глава 10
Как-то так получилось, что я провозилась, фотографируя погонщиков, самих верблюдов, наших девчонок, как они громоздятся на эти «корабли пустыни», и всю приличную скотинку разобрали.
Мальчишка-погонщик приглашающе указал мне на незанятое «седло», и мне ничего не оставалось (ну не ругаться же из-за верблюда, в самом-то деле!), как пристраиваться на горбу у облезлого чудища бурого цвета. Кажется, самого неказистого из всего каравана, что привели нам покататься. Вон у Иры с Таней такие милашки – светленькие, чистенькие, пушистенькие. У Аленки – коричневый, но тоже вполне симпатичный. А у моего «зверя» шерсть на боках клочьями (линяет, что ли?) и проплешина на затылке.
Тут погонщик причмокнул как-то по-особенному, и наши верблюды, до того лежавшие на животах с подогнутыми ногами, стали подниматься на ноги.
– Ой, мамочки! – взвизгнула Ирина.
– Ой, высоко-то как! – закричала Аленка.
Действительно высоко. И сидеть странно и неудобно. Не то чтобы верхом, а как-то притулившись сзади к горбу и цепляясь руками за привязанную к «седлу» веревку. Оказалось, что наши верблюды связаны в цепочки по трое. Ирин и Татьянин «милашки» оказались в одной связке с моим «плешивым», которого вел за веревку погонщик. Через несколько минут первый страх прошел, я расслабила судорожно сжатые колени и огляделась. Почти все цепочки разбрелись по пустынной равнине. Только Аленкин «зверь» топал замыкающим в передней цепочке чуть в стороне от меня, размеренно погружая в мелкий песок плоские широкие копыта.
– Лариска! – обернулась ко мне Аленка. – Щелкни меня, а?
Я посмотрела. Действительно, чудо ведь, как хороша. Черные штанишки в обтяжку, оранжевая майка натянута на пышный бюст, красная бандана и светлые пряди по плечам. Улыбается, глаза горят от восторга. Спасибо, Аленка, ведь такой кадр чуть не проворонила. Я пофотографировала несколько минуточек. Бежевая пустыня, бледно-голубое небо, цепочки верблюдов, мальчишки-погонщики, невозмутимые, как сфинксы...
И тут один из «сфинксов», тот, что вел за веревочку моего верблюда, сказал что-то вроде «на» и сунул веревочку мне: передал управление. Потом сказал верблюду «Х-рр!» и отошел поболтать с приятелем. Я вцепилась в веревку, а вдруг животное побежит? И что мне с ним тогда делать? Чем тормозить?
– Ой, а нам? Мы тоже хотим сами верблюдами управлять! – потребовала справедливости Ира.
Мальчишка покачал головой и что-то проговорил на ломаном английском, показывая на верблюдов. Я смогла разобрать «янг» – взмах в сторону «милашек», и «олд» – это уже про моего «аксакала».
– А, понятно, – смирилась Ира. – Получается, что твой, Лариса, старый и опытный, а наши – молоденькие. Только за ним, наверное, идти могут. Прицепом. Знала бы, на этого облезлого верблюда забралась! Ладно, что уж теперь.
Я испытала некоторую гордость за своего «рысака». Ну и что, что старый, лысый, молью изъеденный. Зато жизнь знает и уверенно по ней топает! И других за собой ведет! Гордилась я недолго: начались барханы, и мой верблюд стал флегматично, не меняя темпа, взбираться и опускаться по их зыбучим склонам. А я опять изо всех сил вцепилась руками в веревку, коленями в горб. Когда верблюд поднимался вверх, я наклонялась вперед, потому что мне казалось, что иначе я обязательно свалюсь в песок на спину. Когда он спускался с бархана, подгибая передние ноги, я откидывалась назад, чтобы на этот раз не кувыркнуться вперед.
– Лариска, сделай что-нибудь! Твой верблюд лезет прямо по барханам, и наши следом! – взмолилась за спиной Ира. – Другие вон как-то между ними идут.
– А что я могу сделать с этим экстремалом, он по-русски не понимает!
Верблюд как раз карабкался вверх, и мне пришлось отвечать откинувшись назад. Где наш погонщик? Синяя выцветшая майка мальчишки виднелась где-то слева. Не докричишься. Да и что кричать-то? Мама?
– Ой, мама! – взвизгнула я.
Теперь мой монстр решил перекусить. Заметил кустик верблюжьей колючки и потянулся к ней с бархана. А на то, что я повисла практически головой вниз с его облезлого горба и вот-вот рухну – на это ему плевать. Верблюд изволил покушать! Как там с ним разговаривал мальчишка? Хрюкал. Я похрюкала и подергала скотину за веревочку. Ноль внимания.
Но тут появился наш погонщик, забрал у меня веревку, крикнул верблюду «Хр-р!», стукнув его по шее, и старикан подчинился: спустился с бархана и пошел дальше, выбирая не очень крутые склоны.
– Тут, похоже, даже верблюды женщин игнорируют, – прокомментировала события Татьяна, а я наконец разжала уже болевшие от напряжения колени и ладони.
По пескам мы пробирались около получаса. Совсем скоро оазис, откуда мы вышли, скрылся в бежевых песка, и вокруг нас осталась только Сахара. Я приноровилась к движениям своего верблюда и снова смогла оглядеться. Красиво! Наверное, эти песочные волны хорошо было бы нарисовать акварелью. Надо же, только сегодня утром мы выезжали с цветущего зеленого средиземноморского побережья, и уже через неполных семь часов бредем среди песков Сахары.
День вообще выдался богатым на впечатления. В автобусе первые часа два мы ехали вдоль бесконечных посадок оливковых деревьев, потом пошли пальмовые рощицы, и мы даже остановились у одной попробовать сока. Сок пальмы был прозрачным, как наш березовый. И приторно сладким, с аптечным привкусом. По рассказу гида Абделя, добывают сок просто: делают надрез в стволе, подставляют посуду и получают сырье для местной водки.
Потом местность за окном становилась все пустыннее, и через какое-то время автобус въехал в желто-серую страну: сплошь глинистые холмы, плавной линией перечеркивающие, а иногда и вовсе скрывающие ярко-голубое небо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60