Но на этот раз, как ни странно, в их криках можно было услышать веселые нотки.
Мити выглянула на улицу. Новый узник был облачен в грязные, слипшиеся лохмотья. Запястья и лодыжки пленника были закованы. Несчастного вели трое солдат; каждый из них держал конец длинного каната, привязанного к деревянному диску-хомуту — тяжелому колесу в два дюйма толщиной, надетому на шею пленного таким образом, чтобы пленник не смог дотянуться до рта. Он не мог есть самостоятельно, и это было невероятным унижением. Обычно такой «ошейник» украшал самых опасных преступников. Легко было заметить, что заключенный страдает от голода. Свалявшиеся грязные волосы клоками прикрывали худое бледное лицо, из неглубоких ран медленно сочилась кровь и густыми темными каплями падала на пыльную землю. Но даже в таком состоянии этот человек озирался с нескрываемым любопытством. И еще кое-что показалось Мити необычным. Новый узник поразил ее гордой осанкой, чувствовалось, что он не потерял собственного достоинства.
«Прошло две недели после той страшной битвы, — думала она. — Все это время он должен был скрываться на болотах или в пустующих загонах на плантациях за городом. Наверное, его схватила полиция, или он попался в ловушку, когда скитался в поисках еды».
Шум в тюрьме усилился. Услышав голоса своих товарищей, пленник попытался поднести пальцы к губам, но ему это не удалось. Тогда он пронзительно свистнул, что вызвало одобрительные крики заключенных. Процессия поравнялась с верандой, оказавшись в пятнадцати шагах от сидящих за игрой женщин.
То, что произошло дальше, сильно взволновало Мити, заставило ее густо покраснеть и опустить взгляд. Новый узник резко остановился, пристально посмотрел на нее и неожиданно для всех низко поклонился, не отрывая взгляда от глаз Мити. Солдаты завороженно наблюдали за ним и лишь несколько секунд спустя грубо повалили на землю. Впрочем, пленник тут же вскочил, проявив недюжинную силу. Ловко орудуя канатами, солдаты вновь бросили его в пыль и потащили за собой, как мешок. Но он уже успел показать всем силу своего духа.
— Их всех нужно распять, — холодно обронила Фумико. — Они не люди, даже не хини. — Она схватила белый камешек го и поставила его в стратегическую точку 3/4.
— О, Фумико-сан, как вы можете говорить такие вещи? У них тоже есть душа, несмотря ни на что, — мягко ответила ей Мити.
— Атари! Остановись!
— Этот сихо — белый пленный на краю доски, да? И вы хотите…
— Ты многим рискуешь! — резко оборвала ее Фумико и сделала ход.
Мити поняла, что потеряла группу из пяти камешков. Она опрометчиво упустила нить игры, и теперь ей трудно было сосредоточиться. Мити вдруг захотелось взглянуть в сторону тюрьмы, но нужно было сдержаться. Непринужденно обмахиваясь веером, она искусно скрыла вспыхнувший на щеках румянец.
— Они хуже дикарей. Воняют, как прокисшее молоко. Разве ты не чувствуешь, Мити-сан?
— Верно, я чувствую запах сильного мужчины в тюремной камере!
— Да ведь они пираты. Вспомни историю своего рода. Император правильно сделал, что закрыл Ямато для иностранцев. Совершенно правильно! Смешение крови — вот что могло получиться в результате. Но вечное колесо истории, благодаря богам, вновь повернулось в нашу сторону. Американцы разбиты. И единственное средство спастись от них — это распятие!
Фумико молча разглядывала молодую женщину. Теперь она понимала, почему офицеры охраны смотрели на нее со скрытой страстью. Мити была прекрасна и недостижима для них. Ее нежная кожа блестела на солнце, как свежий мед. Черные брови, которые иногда недоуменно выгибались дугой, оттеняли карие, влажно сверкающие глаза. Взгляд этих глаз мог свести с ума кого угодно.
«Я видела, как ты тайком бросала взгляды на тюрьму, — думала Фумико. — Какое наслаждение испытала в своей глупой гордости, когда этот гайдзин, этот отвратительный вонючий пират поклонился тебе! Девушка ли ты, или уже позволила кому-нибудь испортить твое будущее? Мы вместе вот уже три месяца, а ты еще ничего не рассказала о себе. Что заставило тебя покинуть Киото? Попала ли ты в немилость при дворе, как некогда твоя сестра, или, быть может, ты беременна? Не из-за того ли ты прилетела на эту грязную промышленную планету на самом краю света? Не знаю, почему ты здесь, но твоя привлекательность очень быстро потускнеет. Садо быстро уродует людей. Как я ненавижу эту планету! Будь проклят тот день, когда мой муж впутался в дворцовые интриги и в результате отправился сюда. Лучше бы он покончил с собой, совершив сэппуку».
Злое насекомое прервало грустные размышления Фумико. Прокусив толстую материю на левом плече, оно впилось в кожу и принялось сосать кровь. Фумико со злостью прихлопнула его, и на желтом кимоно осталось грязновато-красное пятно. «Почему этих мерзких тварей не оставили на Земле? — раздраженно размышляла жена даймё. — Что толку от насекомых, какая от них польза на любой планете? А здесь их особенно много. Нет, ты никогда не думаешь обо мне, Юн-сан. А иногда тебе следовало бы прислушиваться к моему мнению… Неужели ты не чувствуешь, что твое назначение на Садо закончится плачевно? Не возомнил ли ты, что император благоволит к тебе и поэтому назначил тебя наместником на самой далекой от Киото планете? Неужели ты такой же сумасшедший, как и принц Коно, и не понимаешь, что это ссылка?! Зачем ты впутался в интриги наследника? Тебе больше нечем было заняться? Садо погубит тебя!»
Фумико откинулась на спинку кресла и посмотрела на свое плечо с размазанным, ставшим бурым пятном от укуса. «Нужно сменить кимоно… Ладно, чуть позже». Она заставила себя вернуться к игре.
— Губернатор Угаки рассказал мне, — прервала затянувшееся молчание Мити, — что Ниигата — старейший город на Садо. Говорят, первые корабли появились здесь двести пятьдесят лет назад.
— А не рассказывал ли тебе губернатор, что капитану самого первого корабля пришлось вывести из строя систему управления, дабы заставить экипаж остаться на этой планете?
— Нет. Он говорил только, что зеркала, висящие в чайном доме, сняты с первого корабля.
В этот момент из внутренних покоев дома донеслись громкие голоса. Разгневанный даймё целыми днями расследовал обстоятельства битвы. Он постоянно устраивал собрания и проводил допросы. Мити напрягла слух, пытаясь услышать показания свидетелей, хотя заранее подозревала, каков будет результат.
— Ты слушаешь меня, Мити-сан?
— Да, Фумико-сан. Конечно.
Мити коснулась деревянных перил веранды. От них к потрескавшейся белой стене тянулась узкая красная тропинка, протоптанная трудолюбивыми муравьями. Беспрестанно сменяя друг друга, они несли приношения своему хозяину-муравью — сёгуну.
«Да, я слушаю тебя очень внимательно, — говорила про себя Мити, — гораздо внимательнее, чем ты полагаешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
Мити выглянула на улицу. Новый узник был облачен в грязные, слипшиеся лохмотья. Запястья и лодыжки пленника были закованы. Несчастного вели трое солдат; каждый из них держал конец длинного каната, привязанного к деревянному диску-хомуту — тяжелому колесу в два дюйма толщиной, надетому на шею пленного таким образом, чтобы пленник не смог дотянуться до рта. Он не мог есть самостоятельно, и это было невероятным унижением. Обычно такой «ошейник» украшал самых опасных преступников. Легко было заметить, что заключенный страдает от голода. Свалявшиеся грязные волосы клоками прикрывали худое бледное лицо, из неглубоких ран медленно сочилась кровь и густыми темными каплями падала на пыльную землю. Но даже в таком состоянии этот человек озирался с нескрываемым любопытством. И еще кое-что показалось Мити необычным. Новый узник поразил ее гордой осанкой, чувствовалось, что он не потерял собственного достоинства.
«Прошло две недели после той страшной битвы, — думала она. — Все это время он должен был скрываться на болотах или в пустующих загонах на плантациях за городом. Наверное, его схватила полиция, или он попался в ловушку, когда скитался в поисках еды».
Шум в тюрьме усилился. Услышав голоса своих товарищей, пленник попытался поднести пальцы к губам, но ему это не удалось. Тогда он пронзительно свистнул, что вызвало одобрительные крики заключенных. Процессия поравнялась с верандой, оказавшись в пятнадцати шагах от сидящих за игрой женщин.
То, что произошло дальше, сильно взволновало Мити, заставило ее густо покраснеть и опустить взгляд. Новый узник резко остановился, пристально посмотрел на нее и неожиданно для всех низко поклонился, не отрывая взгляда от глаз Мити. Солдаты завороженно наблюдали за ним и лишь несколько секунд спустя грубо повалили на землю. Впрочем, пленник тут же вскочил, проявив недюжинную силу. Ловко орудуя канатами, солдаты вновь бросили его в пыль и потащили за собой, как мешок. Но он уже успел показать всем силу своего духа.
— Их всех нужно распять, — холодно обронила Фумико. — Они не люди, даже не хини. — Она схватила белый камешек го и поставила его в стратегическую точку 3/4.
— О, Фумико-сан, как вы можете говорить такие вещи? У них тоже есть душа, несмотря ни на что, — мягко ответила ей Мити.
— Атари! Остановись!
— Этот сихо — белый пленный на краю доски, да? И вы хотите…
— Ты многим рискуешь! — резко оборвала ее Фумико и сделала ход.
Мити поняла, что потеряла группу из пяти камешков. Она опрометчиво упустила нить игры, и теперь ей трудно было сосредоточиться. Мити вдруг захотелось взглянуть в сторону тюрьмы, но нужно было сдержаться. Непринужденно обмахиваясь веером, она искусно скрыла вспыхнувший на щеках румянец.
— Они хуже дикарей. Воняют, как прокисшее молоко. Разве ты не чувствуешь, Мити-сан?
— Верно, я чувствую запах сильного мужчины в тюремной камере!
— Да ведь они пираты. Вспомни историю своего рода. Император правильно сделал, что закрыл Ямато для иностранцев. Совершенно правильно! Смешение крови — вот что могло получиться в результате. Но вечное колесо истории, благодаря богам, вновь повернулось в нашу сторону. Американцы разбиты. И единственное средство спастись от них — это распятие!
Фумико молча разглядывала молодую женщину. Теперь она понимала, почему офицеры охраны смотрели на нее со скрытой страстью. Мити была прекрасна и недостижима для них. Ее нежная кожа блестела на солнце, как свежий мед. Черные брови, которые иногда недоуменно выгибались дугой, оттеняли карие, влажно сверкающие глаза. Взгляд этих глаз мог свести с ума кого угодно.
«Я видела, как ты тайком бросала взгляды на тюрьму, — думала Фумико. — Какое наслаждение испытала в своей глупой гордости, когда этот гайдзин, этот отвратительный вонючий пират поклонился тебе! Девушка ли ты, или уже позволила кому-нибудь испортить твое будущее? Мы вместе вот уже три месяца, а ты еще ничего не рассказала о себе. Что заставило тебя покинуть Киото? Попала ли ты в немилость при дворе, как некогда твоя сестра, или, быть может, ты беременна? Не из-за того ли ты прилетела на эту грязную промышленную планету на самом краю света? Не знаю, почему ты здесь, но твоя привлекательность очень быстро потускнеет. Садо быстро уродует людей. Как я ненавижу эту планету! Будь проклят тот день, когда мой муж впутался в дворцовые интриги и в результате отправился сюда. Лучше бы он покончил с собой, совершив сэппуку».
Злое насекомое прервало грустные размышления Фумико. Прокусив толстую материю на левом плече, оно впилось в кожу и принялось сосать кровь. Фумико со злостью прихлопнула его, и на желтом кимоно осталось грязновато-красное пятно. «Почему этих мерзких тварей не оставили на Земле? — раздраженно размышляла жена даймё. — Что толку от насекомых, какая от них польза на любой планете? А здесь их особенно много. Нет, ты никогда не думаешь обо мне, Юн-сан. А иногда тебе следовало бы прислушиваться к моему мнению… Неужели ты не чувствуешь, что твое назначение на Садо закончится плачевно? Не возомнил ли ты, что император благоволит к тебе и поэтому назначил тебя наместником на самой далекой от Киото планете? Неужели ты такой же сумасшедший, как и принц Коно, и не понимаешь, что это ссылка?! Зачем ты впутался в интриги наследника? Тебе больше нечем было заняться? Садо погубит тебя!»
Фумико откинулась на спинку кресла и посмотрела на свое плечо с размазанным, ставшим бурым пятном от укуса. «Нужно сменить кимоно… Ладно, чуть позже». Она заставила себя вернуться к игре.
— Губернатор Угаки рассказал мне, — прервала затянувшееся молчание Мити, — что Ниигата — старейший город на Садо. Говорят, первые корабли появились здесь двести пятьдесят лет назад.
— А не рассказывал ли тебе губернатор, что капитану самого первого корабля пришлось вывести из строя систему управления, дабы заставить экипаж остаться на этой планете?
— Нет. Он говорил только, что зеркала, висящие в чайном доме, сняты с первого корабля.
В этот момент из внутренних покоев дома донеслись громкие голоса. Разгневанный даймё целыми днями расследовал обстоятельства битвы. Он постоянно устраивал собрания и проводил допросы. Мити напрягла слух, пытаясь услышать показания свидетелей, хотя заранее подозревала, каков будет результат.
— Ты слушаешь меня, Мити-сан?
— Да, Фумико-сан. Конечно.
Мити коснулась деревянных перил веранды. От них к потрескавшейся белой стене тянулась узкая красная тропинка, протоптанная трудолюбивыми муравьями. Беспрестанно сменяя друг друга, они несли приношения своему хозяину-муравью — сёгуну.
«Да, я слушаю тебя очень внимательно, — говорила про себя Мити, — гораздо внимательнее, чем ты полагаешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106