Мы уполномочены заявить, что вышеупомянутая Алиса Кэн, узурпировавшая власть, а также все ее приверженцы в указанных делах подлежат смертной казни и должны быть изолированы от единого Человечества. Более того, Мы снимаем ее с незаконно занимаемой ею должности в вышеуказанном секторе, а также лишаем всех владений, наград и каких бы то ни было привилегий. Правительство и народ упомянутого сектора, а также всех прочих лиц, которые когда-либо присягали ей, объявляем свободными от любой подобной клятвы и всякого рода обязательств по отношению к ней. А также именем Центральной Власти Мы лишаем указанную Алису Кэн несуществующего звания главы сектора.
Мы предписываем всем военным и мирным гражданам бойкотировать ее приказы, мандаты и законы. Тех же, кто воспротивится настоящему Декрету, Мы также предадим анафеме».
Тяжело дыша, Алиса закончила чтение и подняла затравленный взгляд на Лаббэка. Лицо ее было мертвенно-бледным, тонкие губы нервно вздрагивали. Она резко встала, листок соскользнул вниз и спланировал на пол.
— Согласно этому Декрету, я должна быть убита. Мои подданные либо предадут меня, либо погибнут вместе со мной.
— Алиса…
У Лаббэка не хватало слов. «Вот так в одно мгновение мы оказались в аду, — подумал он. — Это доказывает, если здесь вообще нужны какие-нибудь доказательства, до какой степени усилилось влияние Ямато на Власть Центральной Земли. Подобные парламентские акты использовались триста лет назад! Тогда устанавливались границы секторов, и Центральной Власти было необходимо помешать различным фракциям организовывать без разрешения собственные сектора. Наказанием для всех самозванцев становился смертный приговор. Убийцу, который приводил в исполнение приговор Власти, посвящали в качестве награды в тайну вечной жизни, известную только монахам Центральной Земли.
Теперь угроза, связанная с Люсией Хенри, необычайно возросла, — думал Лаббэк. — Президент должна казнить ее. Захочет ли она? Алиса должна это сделать!»
— Поддержите меня… — холодная рука стиснула его пальцы.
Она дрожала, на высоком лбу выступили капельки пота.
— Все бросят меня, да? Конрой, скажите мне!
— Преданность вашего народа непоколебима и тверда как скала, Алиса.
— А мои враги? Они теперь ополчатся против меня.
— Все ваши подданные искренне вас любят — больше, чем самих себя.
Она вновь вскочила на ноги и начала нервно расхаживать, чуть раскачиваясь из стороны в сторону. В неглубоких нишах кабинета стояли охранявшие Президента преданные морские офицеры в бело-голубой военной форме. Их фигуры были настолько неподвижны, что казалось, будто они не решаются даже дышать.
Лаббэк испуганно посмотрел на безостановочно шагающую Алису и почувствовал, что ее сердце сдавило нечеловеческое напряжение. Ее резкий, изменившийся голос пронзил его, словно кинжал.
— Существует еще более страшная угроза, Конрой. С этого дня за мою голову назначается фантастическая цена. Я уверена, найдутся тысячи добровольных убийц, желающих купить себе бессмертие в обмен на жизнь порочного Президента. И не последним среди них окажется ублюдок, сам себя назначивший главой Освоенного Космоса, — император Муцухито!
— Алиса! Успокойтесь, пожалуйста! — умолял ее Лаббэк.
Она засуетилась, словно собираясь уходить, и хлопнула в ладоши. Лаббэк непроизвольно отступил на шаг, взглянул на нее и похолодел от ужаса. Мертвенно-бледное лицо Президента исказилось, как будто в треснувшем зеркале. В Овальном кабинете Белого дома раздался безудержный безумный смех Алисы Кэн.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Двумя днями позже на заходе солнца Ито нанес Лаббэку еще один срочный визит.
— Ваша командировка оказалась удачной?
— Да. Мистер Бовери, садовник из Харрисбурга, признал свою вину.
— Это он разносил листки?
— Бовери сознался в этом. Он арестован.
— Вы применяли зонд во время допроса?
— Да, как вы приказали, сэр.
— Хорошо. Пусть он отдохнет этой ночью и все обдумает, можете даже спеть ему колыбельную. Если он не выдаст своих сообщников, допросите его снова при помощи зонда. Я хочу знать имя человека, который доставил в Американо первые экземпляры этих листков.
Глаза Ито блеснули при свете лампы.
— Мы уже знаем его имя, сэр.
— Кто это?
— Некий Ы То Мэн. Корейский финансист, служащий банка «Сумитомо». Он привез первые экземпляры с пограничных орбит.
Лаббэк нетерпеливо схватил Ито за рукав.
— С каких орбит? Как ему удалось добраться до Американо?
— Это нам еще предстоит выяснить, сэр.
Лаббэк внимательно посмотрел на Ито, который уже собрался уходить. Личный курьер государственного секретаря родился в Ямато и именно там начинал свою деятельность. На мгновение Лаббэк засомневался, можно ли ему доверять до конца, но тут же отбросил эту мысль как напрасный страх. Он знал психологию предателей — не было более надежных людей, чем бывшие самураи. Они так же фанатично боролись с Ямато, как раньше с американцами. Те же из них, кто раскаялся в измене, всегда кончали жизнь самоубийством. Дзиро Ито, ныне лейтенант Лаббэка, выносливый, натренированный ниндзя, считался лучшим шпионом государственного секретаря.
Лаббэк вновь задумался о листовках с Декретом, распространявшихся сначала в пограничных районах, а теперь уже в Харрисбурге и Линкольне. «Кто? — спрашивал себя Конрой, сидя в пустом кабинете. — Кто? Кассабиан? Нет. Он экспансионист до мозга костей. Но кто же тогда стоит за этим? Ле Гран? Да! Трусливый и честолюбивый Ле Гран, невинной бабочкой порхающий вокруг Президента. Гнусный, вероломный враг. Я уничтожу тебя! Я раскрою Президенту твои планы, которые ты замышлял с Хальтоном Хенри. Да, я устрою вам очную ставку, чтобы ты подтвердил каждую строчку вашего договора, поганый лжец! Тебе не удастся отделаться шуточками. На этот раз я не дам тебе выкрутиться!
Но все ли я правильно рассчитал? — внезапно засомневался Лаббэк. — Люсия должна погибнуть, но Хальтон мне нужен живым… А что, если получится наоборот? Очень плохо… Очень плохо и для Американо, и для меня. Я не могу уничтожить Ле Грана, не обвинив Хальтона Хенри в государственной измене. А потом мне опять придется спасать его от смертной казни. Нет! Хальтон должен быть освобожден. Я обещал Курту Райнеру. Без освобождения его дяди не может быть и речи ни о какой свадьбе с Ребой».
Он взглянул на вазу с увядшими нарциссами, стоявшую на подоконнике. Из окна виднелась лужайка перед Белым домом, посеребренная вечерними тенями. Солнце клонилось к западу; на тяжелом бархатном небе высвечивались бледно-оранжевые облака, между которыми наметился золотой пунктир летящего самолета. Внизу тускло мерцали окна президентских апартаментов с приоткрытыми жалюзи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106