Распахнулись высокие двери, и в длинном проходе между рядами кресел появился Норман Бекет. Левая рука его свисала, с пальцев капала кровь. На шаг отстав от него, с нехорошим выражением на оскаленной морде, двигался Гром. Генерал Баргис шевельнулся в кресле, пытаясь встать, Гром на секунду повернул к нему голову. Их взгляды встретились, и генерал надолго застыл в неудобной позе. Караулы агнцев словно вымело из зала.
— Ах, Джонс, пастор Джонс! Вам же говорили, что мозг Ферро собран из нестандартных элементов, он чреват сбоем программы. Не вняли предупреждению, честолюбец! — Норман поднялся на трибуну, придвинул панель с микрофонами. — Пока мы там в кулуарах убеждали агнцев Божьих, что кротость украшает праведника, что оружие кроткому ни к чему, здесь, кажется, все проблемы успели решить?
Со странным выражением он смотрел, как корчится на полу несчастный кибер.
— Людям нечем дышать, мы пьем отравленную воду. Разрушена сама основа жизни. И никакие софизмы, а они продиктованы властолюбием, личными амбициями либо невежеством, не могут оправдать отказ от экологической помощи. — Норман говорил не повышая голоса. — Мы предлагаем эту помощь принять незамедлительно. На этом условии армия Авроры, командование которой я представляю, прекратит свою деятельность.
* * *
Верхняя палуба пятимачтового фрегата, поднятая над волнами на десятиметровую высоту, звенела детскими голосами. Соленый бриз, опережающий паруса, был сладок и опьянял маленьких джанатийцев.
— А если не будет ветра, Нури? Тогда мы остановимся на самой середине океана? Воспитатель Нури, если не будет ветра?
Веерный строй парусных барков и гафельных шхун уходил за далекий горизонт, и Нури думал, что сверху, с высоты полета дирижабля-катамарана, сопровождающего флот, парусники, наверное, кажутся цветами, упавшими на складчатую скатерть океана.
— Ветер будет…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
РЕАБИЛИТАЦИЯ
Задать первый вопрос при первом контакте — это, знаете, много мозгов иметь надо. Теперь, конечно, нашего капитана цитируют в учебниках, инструкциях и даже романах, а тогда… Нет, и тогда он был известен, но так, между своими, в узком галактическом кругу. А вот когда он реабилитировал нас, землян, тогда да… Ну вы же знаете, сколько писали о первом контакте, пока он не состоялся. Сколько тогда специалистов по контактам было! Линкос разработали, группы по изучению инопланетян создавали, конференции проводили, космос слушали, всяческие возможные варианты контакта перебирали. А получилось все не так… Вы извините, я, когда говорю, всегда волнуюсь. Это вот наш капитан — он в любой аудитории был как у себя в кают-компании. Абсолютное, знаете, владение ситуацией и речью… История эта, как и многое другое, уже забываться стала. Так я тут написал, как это было… как запомнил, значит. Не все, конечно, равнозначно по уровню достоверности, кое-что пришлось и с чужих слов писать. Но дух событий я старался сохранить. Так вы уж лучше прочтите, а то я, когда много народу присутствует, теряюсь, знаете. Да и память уже слабеет, а когда пишу, то все выплывает, как было. Вот он, мой рассказ.
— Год назад мы наконец-то получили ответ от братьев по разуму. — Председатель обвел взглядом взволнованные лица и морды членов комиссии по контактам, как непосредственно присутствующих, так и присутствующих дистанционно в голографических изображениях на многочисленных экранах, обрамляющих полукруглый зал заседаний.
— Вам известно, — продолжал председатель, — что уже двести лет мы непрерывно шлем в космос сигналы, надеясь на отклик. И вот после года напряженной работы Сабом наконец закончил расшифровку ответа. Проникнутые сознанием величия момента, мы через несколько секунд узнаем текст первого сообщения.
В зале торжественно и мощно зазвучали полные скрытого и до сих пор не разгаданного смысла аккорды симфонии «Контакт-1». Все пятнадцать миллиардов жителей Земли и ее окрестностей, включая разумных обитателей морей и океанов и не считая грудных младенцев, замерли у экранов телевизоров. Ибо это заседание транслировалось по всем каналам связи.
Музыка стихла, и вот послышался хорошо знакомый голос Самого Большого Мозга, сокращенно — Сабома. Биоэлектронный, он размещался в сейсмостойком хранилище и, имея гравилазерную связь [сейчас установлено, что гравилазерная связь нисколько не хуже мезонной, тахионной и кварковой] с окружающей действительностью, был запрограммирован на подачу советов всем желающим. Свою работу Сабом считал синекурой и пребывал в состоянии перманентного удивления. Зная практически все обо всем, он не мог понять, почему земляне, имея возможность связаться с ним в любой момент, предпочитают пользоваться собственными мозгами, а много ль их. С его точки зрения, это глупо и нерационально. Имея массу свободного времени, Сабом добровольно и с энтузиазмом засел (здесь, видимо, «залег» более подошло бы, но интеллектуальную работу делают сидя, почему я и воспользовался этим термином) за расшифровку.
Итак, в зале послышался хорошо знакомый голос Сабома.
— Я закончил дешифровку послания, — скромно сказал он. — И выдаю результаты на дисплей.
Темный экран над столом председателя осветился, и на нем возникла огненная надпись: «Или вы нас считаете за мироблей, или вы сами миробли».
В полной тишине председатель зачем-то дважды прочитал эту надпись вслух, забыв выключить транслятор.
— Я произвел структурный и семантический анализ текста, — сказал Сабом. — Слово миробль означает…
— Дальше не надо! — вышел из транса председатель и ударом кулака по кнопке выключил Самый Большой Мозг. — Дальше мы и сами догадались.
Он сел и подавленно спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:
— За что они нас так, а?
И снова потянулась ничем не нарушаемая тишина, а потом на одном из экранов что-то забулькало, и дешифратор выдал в динамик голос Си Многомудрого:
— Я хотел бы знать содержание наших сигналов, транслируемых в космос. — На морде Многомудрого блуждала задумчивая улыбка.
— Разве это важно? — сказал председатель и, махнув рукой, включил Сабома. — Извините, я тут вас сгоряча выключил…
— О чем говорить, — ответил Сабом. — Пустое.
— Си Многомудрый интересуется содержанием информации, передаваемой нами в космос. Вы знаете ее?
— Естественно. Мы, вернее, вы передаете таблицу умножения, ряд простых чисел и теорему Пифагора.
— А закон Архимеда насчет тела, погруженного в воду, вы не передавали? — спросил Многомудрый, и, как показалось председателю, в улыбке его возникло что-то двусмысленное. — У нас, дельфинов, говорят: каков вопрос — таков ответ. В общем мне все ясно.
— Что вам ясно, Многомудрый? — прошептал председатель и, ухватив себя за челюсть, стал раскачиваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
— Ах, Джонс, пастор Джонс! Вам же говорили, что мозг Ферро собран из нестандартных элементов, он чреват сбоем программы. Не вняли предупреждению, честолюбец! — Норман поднялся на трибуну, придвинул панель с микрофонами. — Пока мы там в кулуарах убеждали агнцев Божьих, что кротость украшает праведника, что оружие кроткому ни к чему, здесь, кажется, все проблемы успели решить?
Со странным выражением он смотрел, как корчится на полу несчастный кибер.
— Людям нечем дышать, мы пьем отравленную воду. Разрушена сама основа жизни. И никакие софизмы, а они продиктованы властолюбием, личными амбициями либо невежеством, не могут оправдать отказ от экологической помощи. — Норман говорил не повышая голоса. — Мы предлагаем эту помощь принять незамедлительно. На этом условии армия Авроры, командование которой я представляю, прекратит свою деятельность.
* * *
Верхняя палуба пятимачтового фрегата, поднятая над волнами на десятиметровую высоту, звенела детскими голосами. Соленый бриз, опережающий паруса, был сладок и опьянял маленьких джанатийцев.
— А если не будет ветра, Нури? Тогда мы остановимся на самой середине океана? Воспитатель Нури, если не будет ветра?
Веерный строй парусных барков и гафельных шхун уходил за далекий горизонт, и Нури думал, что сверху, с высоты полета дирижабля-катамарана, сопровождающего флот, парусники, наверное, кажутся цветами, упавшими на складчатую скатерть океана.
— Ветер будет…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
РЕАБИЛИТАЦИЯ
Задать первый вопрос при первом контакте — это, знаете, много мозгов иметь надо. Теперь, конечно, нашего капитана цитируют в учебниках, инструкциях и даже романах, а тогда… Нет, и тогда он был известен, но так, между своими, в узком галактическом кругу. А вот когда он реабилитировал нас, землян, тогда да… Ну вы же знаете, сколько писали о первом контакте, пока он не состоялся. Сколько тогда специалистов по контактам было! Линкос разработали, группы по изучению инопланетян создавали, конференции проводили, космос слушали, всяческие возможные варианты контакта перебирали. А получилось все не так… Вы извините, я, когда говорю, всегда волнуюсь. Это вот наш капитан — он в любой аудитории был как у себя в кают-компании. Абсолютное, знаете, владение ситуацией и речью… История эта, как и многое другое, уже забываться стала. Так я тут написал, как это было… как запомнил, значит. Не все, конечно, равнозначно по уровню достоверности, кое-что пришлось и с чужих слов писать. Но дух событий я старался сохранить. Так вы уж лучше прочтите, а то я, когда много народу присутствует, теряюсь, знаете. Да и память уже слабеет, а когда пишу, то все выплывает, как было. Вот он, мой рассказ.
— Год назад мы наконец-то получили ответ от братьев по разуму. — Председатель обвел взглядом взволнованные лица и морды членов комиссии по контактам, как непосредственно присутствующих, так и присутствующих дистанционно в голографических изображениях на многочисленных экранах, обрамляющих полукруглый зал заседаний.
— Вам известно, — продолжал председатель, — что уже двести лет мы непрерывно шлем в космос сигналы, надеясь на отклик. И вот после года напряженной работы Сабом наконец закончил расшифровку ответа. Проникнутые сознанием величия момента, мы через несколько секунд узнаем текст первого сообщения.
В зале торжественно и мощно зазвучали полные скрытого и до сих пор не разгаданного смысла аккорды симфонии «Контакт-1». Все пятнадцать миллиардов жителей Земли и ее окрестностей, включая разумных обитателей морей и океанов и не считая грудных младенцев, замерли у экранов телевизоров. Ибо это заседание транслировалось по всем каналам связи.
Музыка стихла, и вот послышался хорошо знакомый голос Самого Большого Мозга, сокращенно — Сабома. Биоэлектронный, он размещался в сейсмостойком хранилище и, имея гравилазерную связь [сейчас установлено, что гравилазерная связь нисколько не хуже мезонной, тахионной и кварковой] с окружающей действительностью, был запрограммирован на подачу советов всем желающим. Свою работу Сабом считал синекурой и пребывал в состоянии перманентного удивления. Зная практически все обо всем, он не мог понять, почему земляне, имея возможность связаться с ним в любой момент, предпочитают пользоваться собственными мозгами, а много ль их. С его точки зрения, это глупо и нерационально. Имея массу свободного времени, Сабом добровольно и с энтузиазмом засел (здесь, видимо, «залег» более подошло бы, но интеллектуальную работу делают сидя, почему я и воспользовался этим термином) за расшифровку.
Итак, в зале послышался хорошо знакомый голос Сабома.
— Я закончил дешифровку послания, — скромно сказал он. — И выдаю результаты на дисплей.
Темный экран над столом председателя осветился, и на нем возникла огненная надпись: «Или вы нас считаете за мироблей, или вы сами миробли».
В полной тишине председатель зачем-то дважды прочитал эту надпись вслух, забыв выключить транслятор.
— Я произвел структурный и семантический анализ текста, — сказал Сабом. — Слово миробль означает…
— Дальше не надо! — вышел из транса председатель и ударом кулака по кнопке выключил Самый Большой Мозг. — Дальше мы и сами догадались.
Он сел и подавленно спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:
— За что они нас так, а?
И снова потянулась ничем не нарушаемая тишина, а потом на одном из экранов что-то забулькало, и дешифратор выдал в динамик голос Си Многомудрого:
— Я хотел бы знать содержание наших сигналов, транслируемых в космос. — На морде Многомудрого блуждала задумчивая улыбка.
— Разве это важно? — сказал председатель и, махнув рукой, включил Сабома. — Извините, я тут вас сгоряча выключил…
— О чем говорить, — ответил Сабом. — Пустое.
— Си Многомудрый интересуется содержанием информации, передаваемой нами в космос. Вы знаете ее?
— Естественно. Мы, вернее, вы передаете таблицу умножения, ряд простых чисел и теорему Пифагора.
— А закон Архимеда насчет тела, погруженного в воду, вы не передавали? — спросил Многомудрый, и, как показалось председателю, в улыбке его возникло что-то двусмысленное. — У нас, дельфинов, говорят: каков вопрос — таков ответ. В общем мне все ясно.
— Что вам ясно, Многомудрый? — прошептал председатель и, ухватив себя за челюсть, стал раскачиваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127