Но Элизабет Райан не ответила. Она продолжала сидеть с безучастным видом, неотрывно уставившись на какую-то отдаленную точку.
Александр перевел взгляд на доктора Гудрона.
— Скажите, доктор, она всегда такая?
Психиатр кивнул, глаза его были полны печали.
— Увы, да, — сказал он. — Очень грустно, конечно. Грустно и безнадежно.
Александр серьезно посмотрел ему в глаза.
— По собственному опыту знаю, доктор, надежда всегда есть. Она, как известно, умирает последней.
— Между бизнесом и медициной разница колоссальная, мсье Киракис, — вздохнул доктор. — Мы питаем надежды лишь до определенного предела. Пациенты умирают или мы теряем их — как в случае мадам Райан. Трудно всегда надеяться на чудо. Бог, к сожалению, — довольно занятая личность.
— И все же в её случае мы не должны терять надежду, — упрямо возразил Александр.
Доктору Гудрону понравилось, как этот молодой человек произнес «мы», однако он прекрасно понимал, что тот ожидал невозможного.
— Я уже сказал вам…
— А теперь я скажу вам, доктор, — перебил его Александр. — Отныне всю ответственность за неё несу я. Кроме меня, у неё никого больше нет. Я уже сказал вашему управляющему, чтобы он не считался с расходами, однако хочу, чтобы мои деньги обеспечивали ей не просто комфортное существование. Я хочу, чтобы её лечили!
Доктор негодующе замахал руками.
— Я делаю все, что в моих силах, мсье! И говорю вам как специалист — лучше ей не станет. До самого своего последнего дня она не выйдет их этого состояния.
Александр внимательно посмотрел на Элизабет, затем перевел взгляд на доктора Гудрона и сказал:
— Это мы ещё увидим, доктор.
— Это было на редкость странное ощущение, — признался
Александр Мередит. — Мне вдруг показалось, что я её узнаю. Как будто знал её всю жизнь.
Мередит казалась заметно обеспокоенной.
— Я уже начинаю жалеть, что мы приехали в Лозанну, — сказала она.
— Нет, — покачал головой Александр. — Я должен был сюда приехать. — Он начал расстегивать рубашку. — И я очень рад, что повидал её. Надо мной висит ещё слишком много вопросов, на которые я не получил ответа. — Сняв рубашку, он перебросил её через спинку стула.
— И что, увидев её, ты получил ответ хотя бы на один из них? — с сомнением спросила Мередит.
Александр снял брюки.
— В какой-то мере — да. Доктор Гудрон старался как только мог. — Он на мгновение приумолк. — Я пытался представить, каково ей пришлось, что она вынесла, но… безуспешно — он беспомощно пожал плечами.
— А что ты рассчитывал узнать? — спросила Мередит.
Александр снова пожал плечами.
— Сам толком не пойму. Должно быть, в глубине души я просто чувствую, что эта женщина знает про меня гораздо больше, чем я сам. И уж во всяком случае ей известны ответы на все мои вопросы о моем детстве.
Нью-Йорк.
Во сне Александр беспокойно ворочался, то и дело вскрикивая. Лишь подушка, в которую он зарывался лицом, заглушала его крики.
— Не бросай меня! Нет… пожалуйста… не оставляй меня здесь! Мама! Нет! Мамочка! — И вдруг, весь дрожа и с округлившимися от ужаса глазами, он вскочил. — О Господи… мама! — вырвалось у него.
Мередит, разбуженная шумом, присела в постели и обняла его. Тело Александра била мелкая дрожь.
— Успокойся, — уговаривала она, гладя его по волосам. — Все хорошо. Это всего лишь сон.
— Господи, сколько лет мне уже не снились эти кошмары, — прошептал Александр. — Я уже решил было, что избавился от них навсегда.
Взгляд Мередит был преисполнен сочувствия.
— Опять этот сон, да?
Александр кивнул.
— Да, тот же самый. Но только прежде я не мог ничего вспомнить — так, какие-то бессвязные обрывки. А теперь — все вернулось. Я вспомнил. — Он с тревогой посмотрел на Мередит, потом перевел взгляд на портрет Элизабет. — Я видел её лицо. Я узнал её.
— Элизабет? — спросила Мередит.
— Да, — сказал Александр, наконец осознавая, почему при виде этого портрета в голове его всякий раз возникало ощущение неясной тревоги. — Это была она. Только одета она была как-то странно — длинные развевающиеся одежды, золотой венец в волосах. Словно из другой эпохи.
— Это костюм, в котором она снималась в своем последнем фильме, — сказала Мередит. — Что еще, Александр? Что ты ещё помнишь?
— Кромешную тьму — хоть глаз выколи. Узкую холодную площадку — должно быть, дно колодца. Я был в ловушке — мне казалось, что я заживо погребен. Я все время кричал, надрывался от криков, но никто меня не слышал. И потом я её увидел… Не знаю, как она там оказалась… но она была прекрасная, словно добрый ангел. Она улыбнулась мне, сказала, что любит меня и выведет отсюда… но потом, когда я протянул к ней руки, она исчезла. Растворилась во мраке. — Александр по-прежнему не отрывал взгляда от портрета. — Все эти годы мне казалось, что меня бросили. Сам не зная почему, я ощущал себя преданным. Всех женщин ненавидел из-за нее! Я думал, что она бросила меня! Оставила умирать.
Впервые за долгие годы Александр расплакался.
Он горевал по себе и по своей матери.
Саутгемптон.
Проснувшись посреди ночи, Мередит вдруг поняла, что лежит в постели одна. Она присела и осмотрелась по сторонам, но
Александра в спальне не было. Откинув со лба волосы, она достала со спинки стула махровый зеленый халат и облачилась в него. Со времени возвращения из Европы Александр был сам не свой. Угрюмый, замкнутый, неразговорчивый. Нередко отвечал невпопад. Часами просиживал за столом, разглядывая старые фотографии Элизабет Райан, словно пытаясь заглянуть в её душу. Он без конца слушал записи бесед Мередит с Томом Райаном. Читал и перечитывал газетные вырезки, дневники Элизабет, пока не выучил их наизусть. Не раз он признавался Мередит, что живет как в трансе, полностью перестав понимать, кто он таков на самом деле.
Мередит босиком спустилась по лестнице в гостиную.
Александра и там не оказалось. Заметив, что из-под двери просмотрового зала пробивается тусклый свет, Мередит осторожно зашла туда. Александр, обхватив голову руками, сидел, сгорбившись, в одном из кресел. Лента уже кончилась, и хвост её с громком хлопаньем бился о корпус проектора. Матовый отблеск с белого экрана заливал комнату каким-то жутковато-неестественным светом. Мередит опустила взгляд на жестяные коробки у ног Александра. Понятно — он опять, в который уже раз, смотрел старые фильмы Элизабет. Мередит включила свет и щелкнув рычажком, остановила проектор. Затем наклонилась и нежно прикоснулась к плечу Александра.
— Милый, уже два часа ночи, — прошептала она. — Может, ляжешь спать?
Однако Александр, даже не взглянув на нее, лишь покачал головой.
— Я все равно не смогу уснуть, — устало пробормотал он.
Мередит кивком указала на проектор.
— Неужели ты думаешь, что это хоть как-нибудь поможет тебе?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147