ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

— А ты знаешь, где он сейчас?
— Он опять отправился на прогулку, — сказала Елена. — За последние дни ему несколько раз звонили из Нью-Йорка. Но он ни с кем разговаривать не стал. И даже перезвонить отказался, хотя некоторые звонки были очень срочные.
— Я поговорю с ним, — пообещал Киракис. — Скажешь мне, когда он вернется?
Елена кивнула.
— Да, сэр, конечно.
— Спасибо Елена.
Управляющая вышла и прикрыла за собой дверь. Глядя в окно на работавших в саду людей, Киракис задумчиво потягивал кофе. В последние дни Александр и в самом деле вызывал у него серьезное беспокойство. Со времени смерти Мелины его сын стал сам не свой. Причем он никак не проявлял своего горя. Не пролил ни слезинки. Словно вместе с Мелиной умерла какая-то часть его души. Киракиса поразила эта перемена. Он боялся, что где-то в глубине души Александр сам опасается, что может сорваться. Он мысленно представил себе то утро, когда они похоронили Мелину. Александр во время панихиды держался особняком и ни разу не раскрыл рта. Только смотрел куда-то вдаль невидящим взором. Когда несколько самых близких друзей, допущенных на похороны, попытались принести ему свои соболезнования, Александр отвернулся и не ответил. А потом куда-то пропал и вернулся на виллу лишь поздно ночью. Александр потом не только не извинился за свое неучтивое поведение, но даже не объяснил причины своего столь внезапного исчезновения.
И в последующие несколько дней поведение Александра не изменилось к лучшему. Ничто не указывало на то, что он хоть немного примирился с утратой. Напротив, с каждым днем он все более замыкался в себе. Допивая кофе, Киракис решил, что должен положить этому конец. Пора ему наконец поговорить с сыном начистоту.
День уже клонился к вечеру, когда Елена снова заглянула в кабинет.
— Сэр, вы велели мне сказать вам, когда вернется Александр… — напомнила она.
— Да, да, конечно, — нетерпеливо оборвал её Киракис. — Где он сейчас?
— Несколько минут назад поднялся к себе, — сказала Елена. — Думаю, что он в спальне. Он прошел мимо меня, даже не удостоив взглядом.
— Спасибо, Елена.
— Да, сэр. — Она закрыла дверь.
Киракис встал и остановился перед портретом Мелины.
— Возможно, ты была права, matia mou, — грустно сказал он. — Пора нам положить конец этой затянувшейся розни. Давай наконец смотреть в будущее, сынок!
Когда Киракис вошел в спальню Александра, тот укладывал вещи в дорожную сумку.
— Вообще-то это могли бы сделать и слуги, — спокойно напомнил Киракис. — Им за это платят.
Александр даже не поднял головы.
— Я вполне могу сделать это и сам, отец, — вполголоса ответил Александр. — И уж тем более предпочел бы, чтобы мне никто не мешал.
— Понимаю, — вздохнул Киракис. — И скоро ты уезжаешь?
— Сегодня вечером, — ответил его сын. — Я уже слишком долго здесь задержался. А в Нью-Йорке меня ждут неотложные дела. Я не могу бросить все лишь потому… — Он осекся, не договорив.
— Лишь потому, что умерла твоя мать? — закончил Киракис. — Неужели у тебя нет надежного заместителя, способного вести все дела в твое отсутствие?
— Есть, конечно, но… — Он вновь прервался на полуслове.
— Тогда к чему такая спешка? — спросил Киракис, присаживаясь на край кровати. — Мне кажется, тебе было бы лучше побыть здесь ещё немного.
Александр возвел на него глаза.
— Это приказ председателя Совета директоров? — спросил он с едва уловимой грустью.
Киракис отрицательно покачал головой.
— Нет, Александр, это просьба твоего отца. — В голосе его прозвучала глубоко затаившаяся печаль. Александр хотел было ответить, но Киракис жестом остановил его. — Я знаю, о чем ты думаешь. Ты взрослый, и я не должен вмешиваться в твои дела. Пойми, я вовсе ничего тебе не навязываю. Просто, сколько бы ни прошло лет, я все равно останусь твоим отцом. Даже, когда тебе стукнет восемьдесят. И моя любовь к тебе с годами не сотрется. Мы с тобой много натерпелись за последние несколько лет и, мне кажется, надо поставить точку на прошлом. Я хочу, сын мой, чтобы у нас с тобой восстановились прежние отношения.
Александр ответил не сразу.
— А что толку? — произнес он наконец. — Кто сейчас может позволить себе любить? По-моему, это непозволительная роскошь. Ты любишь человека, а он потом бросает тебя или умирает. А то и предает. Женщины бросают детей. Мужья обманывают жен. К чему все это? Лучше уж ни с кем не связываться и вести уединенный образ жизни. Ни от кого не зависеть и ни к кому не привязываться.
— Твоя мать вовсе не бросила тебя, Александр, — терпеливо возразил Киракис. — Она умерла. Это большая разница. Да и потом, не слишком ли пуста жизнь любого отшельника? Подумай сам: можно ли выжить, никого к себе не подпуская?
— По крайней мере, жизнь в таком случае существенно упростилась бы, — упрямо процедил Александр, продолжая укладывать вещи в сумку.
— Но и утратила всю свою прелесть, — добавил Киракис. — Сам я ведь начал с нуля — ты помнишь. Компанию «Афина Шиппинг Компани» я создавал по крохам — это был настоящий подвиг по тем временам. Однако я и по сей день глубоко убежден, что ни моего фанатизма, ни честолюбивых устремлений на решение этой задачи не хватило бы. Мною двигали не только стремление навсегда вырваться из нищеты, но и — Любовь! Любовь с большой буквы. Я был ещё мальчишкой, когда моя мать — самый любимый и значимый для меня человек — умерла в Пирее медленной и мучительной смертью лишь потому, что мы были бедны, как церковные крысы. А потом я познакомился с твоей матерью. Сомневаюсь, чтобы без её любви и поддержки мне удалось в те ранние годы удержать компанию на плаву. Как и ты, я сражен смертью Мелины и безмерно скорблю по ней. И я не уверен, что сумею выжить без нее. Однако прожитые с ней годы я бы не обменял ни на что. Благодаря Мелине и её беззаветной любви я стал сильным и добился всего, о чем мечтал. Каким-то непостижимым образом мне всегда удавалось посмотреть на себя её глазами. И я подходил к себе самому с её мерками. Да, и мы повидали в своей жизни немало горя, но в целом — мы были счастливы.
— Даже после смерти Дэмиана? — резко спросил Александр.
Киракис вздрогнул. «Господи, а ведь Александр умеет нанести удар в самое болезненное место», — подумал он. А вслух произнес:
— Да, это был самый тяжелый период в нашей жизни. Не будь рядом Мелины, я бы, возможно, не перенес этой утраты. Но мы поддержали друг друга. Любовь помогла нам выжить.
Александр ничего не сказал. Даже головы не поднял. Он продолжал укладывать вещи.
Киракис уже начал терять надежду на то, что сумеет до него достучаться.
— Твоя мать была удивительная женщина, — продолжил он. — Она всегда мечтала о собственных детишках. И она знала, насколько я хочу иметь сына. Я панически боялся за нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147