Чего там было, кто знает?
– Лимонная кислота, – неожиданно сказала Галя и добавила, обращаясь к Виталию: – Вы еще нашего молочка отведайте. Мы за него премию получаем. Самый высокий процент жирности в районе.
Виталий машинально поблагодарил и переспросил с удивлением:
– Лимонная кислота?
– Ты-то, дочка, откуда знаешь? – тоже удивился Терентий Фомич.
– Лиля говорила. Они у нее заправлялись. А один мешок прорвался, и из него посыпалось содержимое. Тара плохая. Ну, они его и переворачивали.
– Кто это «они»? – все тем же безразличным тоном спросил Виталий.
– Ну, там, водитель. И еще один мужчина с ним был, – ответила Галя и добавила: – Вы же все-таки попробуйте.
Она придвинула стакан с молоком к Виталию.
– Все Петра Савельевича постояльцы, – с усмешкой пояснил Терентий Фомич.
Виталий подумал, что больше на этой теме задерживаться не следует. Он решил попробовать молоко, но, не удержавшись, выпил одним духом весь стакан. Отдышавшись, он сказал:
– Уф! Я такого молока никогда еще не пил.
– А теперь творожок попробуйте, – улыбнулась Галя. – Такого вы тоже не ели. Сами готовим, из этого же молока.
– И большие у вас коровники? – спросил Виталий.
Разговор легко перекинулся на другую тему.
Потом пили чай.
Под конец Виталий спросил старика:
– А не поговорить ли мне с Петром Савельевичем, может, родственники у него в округе живут, а среди них и мой Петр?
– Чего ж не поговорить. Поговори. Может, и живут. Фамилия-то у нас встречается.
– А не помешаю? Вдруг постояльцы у него сейчас?
– Ни. Те уехали уже, – махнул рукой старик.
– Завтра обратно приедут, – неприязненно сказала Галя.
Отец с недоумением уставился на нее.
– Ты-то откуда все знаешь?
– А их водитель нашему Прошке сказал. Леня слышал.
«Их водитель», – подумал Виталий. Он уже не сомневался, что напал на нужный след. Это произошло раньше, чем он рассчитывал, но это должно было случиться неизбежно. Как ему хотелось показать этой симпатичной Гале две фотографии, лежащие у него в кармане, вернее, два фоторобота, чтобы она окончательно опознала тех людей.
Но делать этого было нельзя. Итак, завтра эти двое приедут снова. Неужели они снова проделали ту же операцию с фальшивой доверенностью, на этот раз где-то еще? А почему бы и нет? Ротозеев у нас пруд пруди. Значит, завтра они приедут, их можно будет увидеть своими глазами. И, конечно, задержать, непременно задержать. А для этого надо…
Виталий не успел додумать. Галя сказала:
– Папа, Лиля вечером к себе звала. Я, пожалуй, к ней забегу после работы, ладно? Музыку будем слушать. Ей Высоцкого привезли.
– Беги, дочка, – согласился Терентий Фомич. – Только поздно-го не возвращайся. Неровен час, знаешь… Да вот гостя нашего захвати. Тоже послушает.
– Не стоит, Терентий Фомич, – махнул рукой Виталий. – Я, пожалуй, отдыхать лягу. Ночью не спал совсем.
– Отдыхать будешь, когда года выйдут, – с напускной строгостью ответил старик. – Молод еще отдыхать.
– Пойдемте, Виталий, – поддержала отца Галя. – Вы, конечно, в Москве и не то слышали. Ну, потанцуем хоть.
Отказываться дальше было неловко. К тому же у Виталия мелькнуло одно предположение, которое стоило проверить.
До вечера, однако, было еще далеко. Галя убежала на работу. А Виталий решил все же побывать у Свиридова и расспросить того о несуществующем его родственнике, чтобы не вызвала уже никаких сомнений причина появления его в Лялюшках.
Кроме того, к этому дому стоило присмотреться внимательнее. И не только потому, что здесь творились какие-то весьма подозрительные махинации со сбытом краденого, но и потому, что завтра здесь могут развернуться серьезные события, и тогда знание «театра военных действий» очень пригодится.
И вот, руководствуясь пояснениями Терентия Фомича, Виталий отправился в путь и вскоре, без особого труда, разыскал добротный, совсем новый дом Свиридова под ярко-зеленой железной крышей.
Дом стоял в глубине двора, и летом за густой зеленью высокого кустарника и деревьев его, наверное, не было видно. Сейчас же он хорошо просматривался с улицы. Две узкие, светлые бетонные дорожки тянулись от ворот и обрывались недалеко от дома. Это, видимо, был заготовлен путь к будущему гаражу. С другой стороны дома темнел большой, покосившийся старый сарай.
Виталий толкнул калитку, но она оказалась запертой.
Рядом виднелся звонок под аккуратным козырьком, и Виталий с силой нажал на него.
На крыльце дома появилась представительная фигура Свиридова в сапогах и меховой безрукавке. Вглядевшись, он не спеша направился к калитке по бетонной, аккуратной дорожке. Походка у него была какая-то утиная, вперевалочку.
С виду визит Виталия, как и следовало ожидать, кончился ничем. Свиридов принял его холодно и недоверчиво. Правда, Виталий так горячо и в таких подробностях описал ему своего славного армейского дружка, что в конце концов старик, казалось, поверил в искренность его намерения. Настороженность в глазах Свиридова исчезла, но неприязненный холодок остался. Виталий кожей чувствовал, что чем-то был неприятен Свиридову.
Дом у Свиридова был просторный, светлый, во всем чувствовался достаток. Из передней, где Виталий снял пальто и отразился с головы до пят в необъятном зеркале, он прошел в большую комнату. Был здесь и цветной телевизор самой дорогой модели, и обширный, цветастый ковер на стене, и сверкающий хрусталь в высокой горке, на ковре висела дорогая, красивая двустволка. Светлая мебель была новая, модная, кажется, югославская. На круглом столике в углу виднелся какой-то необычный, сверкающий металлом и стеклом, большой заграничный проигрыватель. Словом, если бы не узковатые окна и не пейзаж за ними, можно было бы на миг почувствовать себя как бы в городской московской квартире. Вот только хозяин ее, скинув в передней сапоги и безрукавку, теперь оказался в мятой спальной пижаме, которой он, видимо, отводил роль домашней одежды, что сильно диссонировало с окружающей обстановкой, и Виталий еле сдерживал неуместную улыбку.
За все время разговора никто в комнате не появился, не скрипнула ни одна дверь или половица в доме. Хмурый Свиридов, еле цедивший слова, ничем не угостил гостя, даже стакан чая не предложил, а на вопрос, можно ли закурить, поморщился. Ни о себе, ни о каких побочных материях он не распространялся. Чаще всего он отделывался короткими, осторожными репликами на все вопросы Виталия, даже самые невинные, словно боясь проговориться. У Виталия возникло ощущение, что старик чем-то напуган и теперь уже всего боится, хотя испуг суровой, крутой натуре Свиридова, видимо, был не свойствен.
«Чем же это его так напугали? И кто? Не москвичи ли – постояльцы?» – подумал Виталий.
Однако тема их разговора уже иссякла, и Свиридов явно не собирался продолжать беседу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
– Лимонная кислота, – неожиданно сказала Галя и добавила, обращаясь к Виталию: – Вы еще нашего молочка отведайте. Мы за него премию получаем. Самый высокий процент жирности в районе.
Виталий машинально поблагодарил и переспросил с удивлением:
– Лимонная кислота?
– Ты-то, дочка, откуда знаешь? – тоже удивился Терентий Фомич.
– Лиля говорила. Они у нее заправлялись. А один мешок прорвался, и из него посыпалось содержимое. Тара плохая. Ну, они его и переворачивали.
– Кто это «они»? – все тем же безразличным тоном спросил Виталий.
– Ну, там, водитель. И еще один мужчина с ним был, – ответила Галя и добавила: – Вы же все-таки попробуйте.
Она придвинула стакан с молоком к Виталию.
– Все Петра Савельевича постояльцы, – с усмешкой пояснил Терентий Фомич.
Виталий подумал, что больше на этой теме задерживаться не следует. Он решил попробовать молоко, но, не удержавшись, выпил одним духом весь стакан. Отдышавшись, он сказал:
– Уф! Я такого молока никогда еще не пил.
– А теперь творожок попробуйте, – улыбнулась Галя. – Такого вы тоже не ели. Сами готовим, из этого же молока.
– И большие у вас коровники? – спросил Виталий.
Разговор легко перекинулся на другую тему.
Потом пили чай.
Под конец Виталий спросил старика:
– А не поговорить ли мне с Петром Савельевичем, может, родственники у него в округе живут, а среди них и мой Петр?
– Чего ж не поговорить. Поговори. Может, и живут. Фамилия-то у нас встречается.
– А не помешаю? Вдруг постояльцы у него сейчас?
– Ни. Те уехали уже, – махнул рукой старик.
– Завтра обратно приедут, – неприязненно сказала Галя.
Отец с недоумением уставился на нее.
– Ты-то откуда все знаешь?
– А их водитель нашему Прошке сказал. Леня слышал.
«Их водитель», – подумал Виталий. Он уже не сомневался, что напал на нужный след. Это произошло раньше, чем он рассчитывал, но это должно было случиться неизбежно. Как ему хотелось показать этой симпатичной Гале две фотографии, лежащие у него в кармане, вернее, два фоторобота, чтобы она окончательно опознала тех людей.
Но делать этого было нельзя. Итак, завтра эти двое приедут снова. Неужели они снова проделали ту же операцию с фальшивой доверенностью, на этот раз где-то еще? А почему бы и нет? Ротозеев у нас пруд пруди. Значит, завтра они приедут, их можно будет увидеть своими глазами. И, конечно, задержать, непременно задержать. А для этого надо…
Виталий не успел додумать. Галя сказала:
– Папа, Лиля вечером к себе звала. Я, пожалуй, к ней забегу после работы, ладно? Музыку будем слушать. Ей Высоцкого привезли.
– Беги, дочка, – согласился Терентий Фомич. – Только поздно-го не возвращайся. Неровен час, знаешь… Да вот гостя нашего захвати. Тоже послушает.
– Не стоит, Терентий Фомич, – махнул рукой Виталий. – Я, пожалуй, отдыхать лягу. Ночью не спал совсем.
– Отдыхать будешь, когда года выйдут, – с напускной строгостью ответил старик. – Молод еще отдыхать.
– Пойдемте, Виталий, – поддержала отца Галя. – Вы, конечно, в Москве и не то слышали. Ну, потанцуем хоть.
Отказываться дальше было неловко. К тому же у Виталия мелькнуло одно предположение, которое стоило проверить.
До вечера, однако, было еще далеко. Галя убежала на работу. А Виталий решил все же побывать у Свиридова и расспросить того о несуществующем его родственнике, чтобы не вызвала уже никаких сомнений причина появления его в Лялюшках.
Кроме того, к этому дому стоило присмотреться внимательнее. И не только потому, что здесь творились какие-то весьма подозрительные махинации со сбытом краденого, но и потому, что завтра здесь могут развернуться серьезные события, и тогда знание «театра военных действий» очень пригодится.
И вот, руководствуясь пояснениями Терентия Фомича, Виталий отправился в путь и вскоре, без особого труда, разыскал добротный, совсем новый дом Свиридова под ярко-зеленой железной крышей.
Дом стоял в глубине двора, и летом за густой зеленью высокого кустарника и деревьев его, наверное, не было видно. Сейчас же он хорошо просматривался с улицы. Две узкие, светлые бетонные дорожки тянулись от ворот и обрывались недалеко от дома. Это, видимо, был заготовлен путь к будущему гаражу. С другой стороны дома темнел большой, покосившийся старый сарай.
Виталий толкнул калитку, но она оказалась запертой.
Рядом виднелся звонок под аккуратным козырьком, и Виталий с силой нажал на него.
На крыльце дома появилась представительная фигура Свиридова в сапогах и меховой безрукавке. Вглядевшись, он не спеша направился к калитке по бетонной, аккуратной дорожке. Походка у него была какая-то утиная, вперевалочку.
С виду визит Виталия, как и следовало ожидать, кончился ничем. Свиридов принял его холодно и недоверчиво. Правда, Виталий так горячо и в таких подробностях описал ему своего славного армейского дружка, что в конце концов старик, казалось, поверил в искренность его намерения. Настороженность в глазах Свиридова исчезла, но неприязненный холодок остался. Виталий кожей чувствовал, что чем-то был неприятен Свиридову.
Дом у Свиридова был просторный, светлый, во всем чувствовался достаток. Из передней, где Виталий снял пальто и отразился с головы до пят в необъятном зеркале, он прошел в большую комнату. Был здесь и цветной телевизор самой дорогой модели, и обширный, цветастый ковер на стене, и сверкающий хрусталь в высокой горке, на ковре висела дорогая, красивая двустволка. Светлая мебель была новая, модная, кажется, югославская. На круглом столике в углу виднелся какой-то необычный, сверкающий металлом и стеклом, большой заграничный проигрыватель. Словом, если бы не узковатые окна и не пейзаж за ними, можно было бы на миг почувствовать себя как бы в городской московской квартире. Вот только хозяин ее, скинув в передней сапоги и безрукавку, теперь оказался в мятой спальной пижаме, которой он, видимо, отводил роль домашней одежды, что сильно диссонировало с окружающей обстановкой, и Виталий еле сдерживал неуместную улыбку.
За все время разговора никто в комнате не появился, не скрипнула ни одна дверь или половица в доме. Хмурый Свиридов, еле цедивший слова, ничем не угостил гостя, даже стакан чая не предложил, а на вопрос, можно ли закурить, поморщился. Ни о себе, ни о каких побочных материях он не распространялся. Чаще всего он отделывался короткими, осторожными репликами на все вопросы Виталия, даже самые невинные, словно боясь проговориться. У Виталия возникло ощущение, что старик чем-то напуган и теперь уже всего боится, хотя испуг суровой, крутой натуре Свиридова, видимо, был не свойствен.
«Чем же это его так напугали? И кто? Не москвичи ли – постояльцы?» – подумал Виталий.
Однако тема их разговора уже иссякла, и Свиридов явно не собирался продолжать беседу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92