Он был совершенно убежден, что она говорила правду. Все рассказанное ею о месте и внешнем виде машины совпадало точно, не по газетным описаниям, а по фактам.
- А как выглядел этот мужчина? - спросил Юнгдаль.
- Чего-то определенного, к сожалению, сказать не могу. Какая-то зеленая куртка с капюшоном, он его поднял сразу же, как только вышел из машины.
- На каком расстоянии вы тогда находились?
- Констебль, наверное, понимает, что я не очень хорошо определяю расстояние... ну, примерно, если бы между нами стояло пять-шесть таких машин.
- Так. Мужчина вышел из машины, поднял капюшон, а потом?
- Я продолжала стоять. Как раз в это время Майя занималась... да, констебль понимает чем.
- Да, понимаю. Значит, мужчина прошел мимо вас, пока вы стояли.
- Да, всего на расстоянии нескольких метров, и я спросила его: может быть, что-то случилось - ведь второй остался в машине.
- И что же тот ответил?
- Ничего. Он только смотрел вниз и прошел мимо меня. Мне показалось это странным. Но, может быть, он иностранец, подумала я.
- А почему вы так подумали? Он выглядел как иностранец?
- Этого я сказать не могу, я его фактически не разглядела из-за капюшона. Да и голову он опустил, словно рассматривал что-то на земле.
- А он был высоким, большим или маленьким?
- Довольно крепким, не таким уж высоким, чуть выше меня.
- А ваш рост?
- Метр семьдесят. Он шел, наклонясь вперед. Что-то между 175 и 180 сантиметрами.
- А лица вы совсем не видели?
- Кое-что видела. Бороды у него не было, но были вроде бы усы. Потом, глаза такие умные, но, может быть, так показалось, ведь было еще темно.
- А как вы думаете, сколько ему могло быть лет? Хотя бы приблизительно. Он был старым или молодым?
- Не очень старым, правда, может быть, мы с констеблем по-разному смотрим на это. Мне кажется, он был мужчиной в раннем среднем возрасте. Ведь он был в таких... джинсах.
- Вы убеждены в этом?
- Когда он не ответил, я подумала, что это типично для невоспитанных персон в джинсах. Может, это и глупо, но я подумала именно так.
- Значит, вы убеждены, что он был одет в зеленую куртку с капюшоном, который был поднят, и в джинсы?
- Абсолютно, могу поклясться!
- Нет, не надо. Главное, вы убеждены в этом. А что у него было на ногах, вы не видели?
- Нет, на это я не обратила внимания.
- И вы убеждены, что он ничего не ответил, когда вы обратились к нему?
- Да, совсем ничего.
- Но вы же не знаете, понял он вас или нет?
- Нет, но он ведь должен был услышать, что я ему что-то сказала, а он даже не посмотрел на меня, просто прошел мимо.
- Вам показалось, что он спешил?
- Совсем нет. Он шел уверенным шагом, не бежал.
- А выстрела до этого вы не слышали? Или какого-нибудь странного звука?
- Нет, нет. Я бы тогда испугалась, а так мне не было страшно.
Юнгдаль два-три раза пробежал глазами по записям.
Сомнений не было: она видела убийцу, и, значит, у них есть хоть один козырь. И, кроме того, дополнительные сведения о поведении убийцы, причем довольно интересные. Напуганный, случайный убийца в панике побежит с места преступления, толкнет даму, обругает ее, в худшем случае застрелит и унесет ноги. А этот, в джинсах и зеленой куртке, точно знал, что делает. То, что он не ответил, могло означать, что он либо был иностранцем, либо не хотел выдать себя, либо просто не расслышал. Но даже швед, поступающий с таким холодным расчетом, не решился бы подать свой голос.
Юнгдаль захлопнул записную книжку, он предпочитал делать записи от руки, хотя одновременно записывал допрос на пленку. И возвращался он обычно к личным записям, а не к протоколу, сделанному по пленке. Он раскланялся и поблагодарил за кофе, а потом вернулся на Кунгсхольмен, швырнул кассету в ящик письменного стола и уехал домой.
* * *
Фристедт отправился в свою комнату и набрал номер телефона посольства Советского Союза. Делая это, он улыбался - ситуация была абсурдной.
Ему ответили по-шведски с акцентом. Он попросил Михаила Субарова и тут же был соединен с ним.
"Значит, добраться до КГБ можно и по телефону", - подумал он в ожидании, когда "самый из самых" резидентов, то есть шеф КГБ в Швеции, ответит ему. Разговор был коротким и по-английски.
Представившись комиссаром отдела безопасности при Управлении госполиции, он попросил о встрече, причем как можно скорее и по очень важному делу. Последовала длительная пауза.
- Вы звоните по официальному поручению? - удивился резидент.
Фристедт подумал немного. Что значит "по официальному"? Ведь нельзя же назвать этот телефонный разговор секретным, и, кроме того, он записывается сейчас по меньшей мере двумя, возможно, тремя организациями безопасности и разведки.
- Да, - ответил он, - это официальное поручение, и я хотел бы лично сообщить о нем. Это очень важно.
Опять длительное молчание.
- Тогда предлагаю вам прийти сейчас же в посольство, - ответил наконец шеф КГБ.
Менее чем через четверть часа Фристедт сидел в его кабинете, точнее - в комнате для посетителей. Стены увешаны картинами с изображением различных сцен из жизни Ленина. Над письменным столом Субарова большая фотография Горбачева. Фристедт мимоходом отметил про себя, что раньше на этом месте висел другой портрет, вероятно, Брежнева, портрет был больших размеров, и контуры его все еще можно было видеть на дубовой панели.
Молодой дипломат, а возможно, и просто матрос или солдат, как и в посольстве США, предложил по рюмке армянского коньяка и тут же удалился.
- Признаюсь, - сказал резидент, - что это - неожиданный визит, но тем не менее, господин комиссар, я прежде всего хотел бы приветствовать вас и выразить большое уважение нашего посольства к шведской службе безопасности, которую вы представляете.
При этом Фристедту показалось, что резидент улыбнулся, но все же он слегка поклонился в знак благодарности, и оба быстро опустошили свои рюмки, больше следуя этикету, как показалось Фристедту. Да так оно и было на самом деле.
- А теперь, - со стуком поставив пустую рюмку на письменный стол, продолжил Субаров, - к делу. Что мы можем сделать для вас? "Это очень важно", - сказали вы, не так ли?
К разговору Фристедт подготовился основательно. Начал с того, что сам он не дипломат, но все же надеется, что сумеет объяснить дело правильно, не запутавшись ни в каких дипломатических премудростях. Дело в том, что убит один из полицейских. И есть повод полагать, что убийца - иностранец... нет, нет, никакого повода подозревать советских граждан или кого-либо из коммунист... - Фристедт поправился, - из социалистических стран. Однако орудие убийства - армейский пистолет советского производства.
Но тут вежливое выражение исчезло с лица Субарова, и он резко, словно щелкнув хлыстом, прервал рассуждения Фристедта:
- Посольство Союза Советских Социалистических Республик сожалеет о случившемся и выражает надежду, что вы выследите убийцу и накажете его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
- А как выглядел этот мужчина? - спросил Юнгдаль.
- Чего-то определенного, к сожалению, сказать не могу. Какая-то зеленая куртка с капюшоном, он его поднял сразу же, как только вышел из машины.
- На каком расстоянии вы тогда находились?
- Констебль, наверное, понимает, что я не очень хорошо определяю расстояние... ну, примерно, если бы между нами стояло пять-шесть таких машин.
- Так. Мужчина вышел из машины, поднял капюшон, а потом?
- Я продолжала стоять. Как раз в это время Майя занималась... да, констебль понимает чем.
- Да, понимаю. Значит, мужчина прошел мимо вас, пока вы стояли.
- Да, всего на расстоянии нескольких метров, и я спросила его: может быть, что-то случилось - ведь второй остался в машине.
- И что же тот ответил?
- Ничего. Он только смотрел вниз и прошел мимо меня. Мне показалось это странным. Но, может быть, он иностранец, подумала я.
- А почему вы так подумали? Он выглядел как иностранец?
- Этого я сказать не могу, я его фактически не разглядела из-за капюшона. Да и голову он опустил, словно рассматривал что-то на земле.
- А он был высоким, большим или маленьким?
- Довольно крепким, не таким уж высоким, чуть выше меня.
- А ваш рост?
- Метр семьдесят. Он шел, наклонясь вперед. Что-то между 175 и 180 сантиметрами.
- А лица вы совсем не видели?
- Кое-что видела. Бороды у него не было, но были вроде бы усы. Потом, глаза такие умные, но, может быть, так показалось, ведь было еще темно.
- А как вы думаете, сколько ему могло быть лет? Хотя бы приблизительно. Он был старым или молодым?
- Не очень старым, правда, может быть, мы с констеблем по-разному смотрим на это. Мне кажется, он был мужчиной в раннем среднем возрасте. Ведь он был в таких... джинсах.
- Вы убеждены в этом?
- Когда он не ответил, я подумала, что это типично для невоспитанных персон в джинсах. Может, это и глупо, но я подумала именно так.
- Значит, вы убеждены, что он был одет в зеленую куртку с капюшоном, который был поднят, и в джинсы?
- Абсолютно, могу поклясться!
- Нет, не надо. Главное, вы убеждены в этом. А что у него было на ногах, вы не видели?
- Нет, на это я не обратила внимания.
- И вы убеждены, что он ничего не ответил, когда вы обратились к нему?
- Да, совсем ничего.
- Но вы же не знаете, понял он вас или нет?
- Нет, но он ведь должен был услышать, что я ему что-то сказала, а он даже не посмотрел на меня, просто прошел мимо.
- Вам показалось, что он спешил?
- Совсем нет. Он шел уверенным шагом, не бежал.
- А выстрела до этого вы не слышали? Или какого-нибудь странного звука?
- Нет, нет. Я бы тогда испугалась, а так мне не было страшно.
Юнгдаль два-три раза пробежал глазами по записям.
Сомнений не было: она видела убийцу, и, значит, у них есть хоть один козырь. И, кроме того, дополнительные сведения о поведении убийцы, причем довольно интересные. Напуганный, случайный убийца в панике побежит с места преступления, толкнет даму, обругает ее, в худшем случае застрелит и унесет ноги. А этот, в джинсах и зеленой куртке, точно знал, что делает. То, что он не ответил, могло означать, что он либо был иностранцем, либо не хотел выдать себя, либо просто не расслышал. Но даже швед, поступающий с таким холодным расчетом, не решился бы подать свой голос.
Юнгдаль захлопнул записную книжку, он предпочитал делать записи от руки, хотя одновременно записывал допрос на пленку. И возвращался он обычно к личным записям, а не к протоколу, сделанному по пленке. Он раскланялся и поблагодарил за кофе, а потом вернулся на Кунгсхольмен, швырнул кассету в ящик письменного стола и уехал домой.
* * *
Фристедт отправился в свою комнату и набрал номер телефона посольства Советского Союза. Делая это, он улыбался - ситуация была абсурдной.
Ему ответили по-шведски с акцентом. Он попросил Михаила Субарова и тут же был соединен с ним.
"Значит, добраться до КГБ можно и по телефону", - подумал он в ожидании, когда "самый из самых" резидентов, то есть шеф КГБ в Швеции, ответит ему. Разговор был коротким и по-английски.
Представившись комиссаром отдела безопасности при Управлении госполиции, он попросил о встрече, причем как можно скорее и по очень важному делу. Последовала длительная пауза.
- Вы звоните по официальному поручению? - удивился резидент.
Фристедт подумал немного. Что значит "по официальному"? Ведь нельзя же назвать этот телефонный разговор секретным, и, кроме того, он записывается сейчас по меньшей мере двумя, возможно, тремя организациями безопасности и разведки.
- Да, - ответил он, - это официальное поручение, и я хотел бы лично сообщить о нем. Это очень важно.
Опять длительное молчание.
- Тогда предлагаю вам прийти сейчас же в посольство, - ответил наконец шеф КГБ.
Менее чем через четверть часа Фристедт сидел в его кабинете, точнее - в комнате для посетителей. Стены увешаны картинами с изображением различных сцен из жизни Ленина. Над письменным столом Субарова большая фотография Горбачева. Фристедт мимоходом отметил про себя, что раньше на этом месте висел другой портрет, вероятно, Брежнева, портрет был больших размеров, и контуры его все еще можно было видеть на дубовой панели.
Молодой дипломат, а возможно, и просто матрос или солдат, как и в посольстве США, предложил по рюмке армянского коньяка и тут же удалился.
- Признаюсь, - сказал резидент, - что это - неожиданный визит, но тем не менее, господин комиссар, я прежде всего хотел бы приветствовать вас и выразить большое уважение нашего посольства к шведской службе безопасности, которую вы представляете.
При этом Фристедту показалось, что резидент улыбнулся, но все же он слегка поклонился в знак благодарности, и оба быстро опустошили свои рюмки, больше следуя этикету, как показалось Фристедту. Да так оно и было на самом деле.
- А теперь, - со стуком поставив пустую рюмку на письменный стол, продолжил Субаров, - к делу. Что мы можем сделать для вас? "Это очень важно", - сказали вы, не так ли?
К разговору Фристедт подготовился основательно. Начал с того, что сам он не дипломат, но все же надеется, что сумеет объяснить дело правильно, не запутавшись ни в каких дипломатических премудростях. Дело в том, что убит один из полицейских. И есть повод полагать, что убийца - иностранец... нет, нет, никакого повода подозревать советских граждан или кого-либо из коммунист... - Фристедт поправился, - из социалистических стран. Однако орудие убийства - армейский пистолет советского производства.
Но тут вежливое выражение исчезло с лица Субарова, и он резко, словно щелкнув хлыстом, прервал рассуждения Фристедта:
- Посольство Союза Советских Социалистических Республик сожалеет о случившемся и выражает надежду, что вы выследите убийцу и накажете его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116