Эти люди были "со стороны". На профессиональном языке это называлось хитроумной формулировкой - "сторонняя аккредитация". В те времена, когда компьютер не выполнял такую регистрацию, при подобном запросе шла отсылка к разделу "розыскной материал", который хранился в особой библиотеке и состоял из списков членов различных подозрительных организаций и других "разведданных", не подлежащих, согласно закону, "регистрации".
В сотую долю секунды компьютеры преодолели различие между одним и другим. Одно лишь мелькание кода в левом углу экрана дисплея сообщило о той классификации информации, которую многие назвали бы "регистрацией", и ничем иным.
Короче говоря, один и тот же оплачиваемый "негодяи" бегал по организациям и "находил фантастические угрозы насилием". Его подбадривали и давали новые задания, а те приводили к новым наблюдениям о "предстоящих акциях", так никогда и не осуществлявшихся, и опять деньги и новые задания.
Классическая ошибка разведывательных и контрразведывательных служб. В теоретической части образования в Сан-Диего таких примеров было множество, и на сленге спецшколы они назывались "синдромом поросячего залива". (Полностью неудавшееся вторжение президента Кеннеди в залив Кочинос объясняется так: информаторы пустословят, дабы получить деньги от своих инструкторов, инструкторы пустословие своих информаторов по более жесткому сценарию докладывают местному шефу, а местные шефы занимаются тем же. В результате президент полностью верит, что население Кубы как один поднимется против гнета, стоит лишь стягу США замелькать в океане; так и случилось в заливе Кочинос - 250 убитых на берегу, остальные взяты в плен взбешенным местным населением.)
"Поросятки заливные" - что доказывает опасность пропалестинских активистов.
Карл подавил неожиданное желание одеться, выйти выпить пива и поискать даму. Вместо этого он встал, пошел на кухню и приготовил себе чай. "Пока все это дело не кончится, я и дальше буду поступать лишь так", - решил он.
Он долго сидел над чашкой чая, пытаясь определить свою роль в охоте за бывшими товарищами. Взял протокол телефонного разговора между Сундом и Понти и снова прочел его с начала до корца. Часто бывает полезно переосмыслить все прочитанное в одиночестве. Кто-то из ответственных за пропаганду на встрече получил поручение связаться с нужными людьми в средствах массовой информации и попытаться застопорить волну враждебных выпадов против арабов, возможно, также и для того, чтобы передать отношение пропалестинского движения к этому делу. Естественно, этот кто-то позвонит Понти - ведь в их движении все знают Понти как ветерана и левого, и пропалестинского движений, кроме того, он важный сотрудник одного из этих средств информации. Верно? Тогда разговор звучит так, как он звучал между ними.
А может, не так?
Он попробовал прочесть разговор "по-нэслюдовски", не совсем понятно, но кое-что получилось.
И все же почему убийца именно Понти, а, например, не Ян Мюрдаль или Свен Линдквист?
Потому что прошлое Понти несколько странное. Потому что в движении левых сил Понти был известен как "охотник за шпионами", слухи об этом доходили даже до той группы "Кларте", в которую входил и сам Карл, а у них не имели обыкновения шептаться, называя имена товарищей или симпатизирующих. Потому что Понти не был обыкновенным "левым" активистом и потому, наконец, что именно он находил то одного, то другого провокатора в этом движении.
Карл налил себе большой стакан двенадцатилетнего виски. Потом он попробует заснуть. Итак, оба пожилых полицейских - и Аппельтофт, и Фристедт - не позволят вдохновить себя всякими глупостями. Они явно честные ребята, их поведение профессионально. Ну а их растерянность?
В одном они, возможно, если не сказать абсолютно, правы. Если этих активистов и часть палестинцев удастся допросить, то и сам допрос, и домашний обыск дадут новый материал в изобилии, а он действительно необходим. Карл влил в себя виски, погасил свет и в темноте направился в спальню. Он нисколько не боялся темноты, наоборот, у него были все основания сознавать, что именно он сам и есть та опасность, которая могла подкарауливать кого-нибудь в темноте.
* * *
Фристедт носил недорогие японские электронные часы, но ходили они с точностью до секунды. Вежливее всего, решил он, прийти первым на место встречи - пусть возможные наблюдатели увидят, что он один. Был поздний зимний вечер начала декабря, ресторан, естественно, полупустой; до встречи оставалось всего тридцать секунд. Он выбрал столик в углу, куда невозможно заглянуть с улицы. За две секунды до 22 часов шеф ГРУ в сером костюме подошел к столику.
- Я сяду так, будто мы давние друзья, хорошо? - поприветствовал он, выдвинул стул, сел и потянулся к меню - и казалось, все это в одном движении.
Полистал, притворяясь, что ему интересно, а может, и действительно ему было интересно, Фристедт не мог определить, потом захлопнул меню и вновь обратился к Фристедту.
- Я решил. Я думаю взять икру, немного пива и водки. Ну, дорогой комиссар, теперь послушаем вас.
- Мне нужна ваша помощь. Точнее, служба безопасности нуждается в вашей помощи, я уже и раньше обращался к вашему гражданскому коллеге, но без успеха.
- Знаю, и знаю, о чем идет речь, - сказал Юрий Чиварцев. В этот момент подошел официант. Шеф ГРУ заказал себе икру, водку и пиво и после вопросительного взгляда на Фристедта - то же самое и для него.
- Это для нас очень важно, и я рад, что смог встретиться с вами, - продолжал Фристедт. - Но при этом не может быть и речи о чем-то таком, что было бы обременительно для Советского Союза. Мы - нейтральная страна, и мы обычно помогаем коллегам, когда это касается других стран. И я подумал, что так можно сделать и на этот раз.
- Очень симпатичная мысль, - прервал его шеф ГРУ, и только сейчас Фристедт с удивлением сообразил, что они говорят по-шведски и советский разведчик почти не делает ошибок.
- Я уже кое-что прощупал, об этом я не хочу говорить подробно, - продолжал Чиварцев, - но, во всяком случае, я разделяю ваше предположение, что это не та операция, которая могла бы заинтересовать кого-либо из наших сотрудников. Следовательно, мы желаем вам успехов в поиске убийцы, чтобы он был найден и понес наказание, а мы избежали всяких... скажем... неприятностей и подозрений.
Официант накрывал на стол, и поэтому некоторое время они сидели молча.
- Заверяю вас, что вы получите позитивный ответ в течение сорока восьми часов, - улыбнулся русский, - и думаю, что понимаю, как это важно для вас, лично для вас, учитывая, что вы повели себя... скажем так, пренебрегая условностями.
- Да, верно. Это можно сказать определенно, я имею в виду то, что это важно, и то, что я пренебрег условностями, - ответил Фристедт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
В сотую долю секунды компьютеры преодолели различие между одним и другим. Одно лишь мелькание кода в левом углу экрана дисплея сообщило о той классификации информации, которую многие назвали бы "регистрацией", и ничем иным.
Короче говоря, один и тот же оплачиваемый "негодяи" бегал по организациям и "находил фантастические угрозы насилием". Его подбадривали и давали новые задания, а те приводили к новым наблюдениям о "предстоящих акциях", так никогда и не осуществлявшихся, и опять деньги и новые задания.
Классическая ошибка разведывательных и контрразведывательных служб. В теоретической части образования в Сан-Диего таких примеров было множество, и на сленге спецшколы они назывались "синдромом поросячего залива". (Полностью неудавшееся вторжение президента Кеннеди в залив Кочинос объясняется так: информаторы пустословят, дабы получить деньги от своих инструкторов, инструкторы пустословие своих информаторов по более жесткому сценарию докладывают местному шефу, а местные шефы занимаются тем же. В результате президент полностью верит, что население Кубы как один поднимется против гнета, стоит лишь стягу США замелькать в океане; так и случилось в заливе Кочинос - 250 убитых на берегу, остальные взяты в плен взбешенным местным населением.)
"Поросятки заливные" - что доказывает опасность пропалестинских активистов.
Карл подавил неожиданное желание одеться, выйти выпить пива и поискать даму. Вместо этого он встал, пошел на кухню и приготовил себе чай. "Пока все это дело не кончится, я и дальше буду поступать лишь так", - решил он.
Он долго сидел над чашкой чая, пытаясь определить свою роль в охоте за бывшими товарищами. Взял протокол телефонного разговора между Сундом и Понти и снова прочел его с начала до корца. Часто бывает полезно переосмыслить все прочитанное в одиночестве. Кто-то из ответственных за пропаганду на встрече получил поручение связаться с нужными людьми в средствах массовой информации и попытаться застопорить волну враждебных выпадов против арабов, возможно, также и для того, чтобы передать отношение пропалестинского движения к этому делу. Естественно, этот кто-то позвонит Понти - ведь в их движении все знают Понти как ветерана и левого, и пропалестинского движений, кроме того, он важный сотрудник одного из этих средств информации. Верно? Тогда разговор звучит так, как он звучал между ними.
А может, не так?
Он попробовал прочесть разговор "по-нэслюдовски", не совсем понятно, но кое-что получилось.
И все же почему убийца именно Понти, а, например, не Ян Мюрдаль или Свен Линдквист?
Потому что прошлое Понти несколько странное. Потому что в движении левых сил Понти был известен как "охотник за шпионами", слухи об этом доходили даже до той группы "Кларте", в которую входил и сам Карл, а у них не имели обыкновения шептаться, называя имена товарищей или симпатизирующих. Потому что Понти не был обыкновенным "левым" активистом и потому, наконец, что именно он находил то одного, то другого провокатора в этом движении.
Карл налил себе большой стакан двенадцатилетнего виски. Потом он попробует заснуть. Итак, оба пожилых полицейских - и Аппельтофт, и Фристедт - не позволят вдохновить себя всякими глупостями. Они явно честные ребята, их поведение профессионально. Ну а их растерянность?
В одном они, возможно, если не сказать абсолютно, правы. Если этих активистов и часть палестинцев удастся допросить, то и сам допрос, и домашний обыск дадут новый материал в изобилии, а он действительно необходим. Карл влил в себя виски, погасил свет и в темноте направился в спальню. Он нисколько не боялся темноты, наоборот, у него были все основания сознавать, что именно он сам и есть та опасность, которая могла подкарауливать кого-нибудь в темноте.
* * *
Фристедт носил недорогие японские электронные часы, но ходили они с точностью до секунды. Вежливее всего, решил он, прийти первым на место встречи - пусть возможные наблюдатели увидят, что он один. Был поздний зимний вечер начала декабря, ресторан, естественно, полупустой; до встречи оставалось всего тридцать секунд. Он выбрал столик в углу, куда невозможно заглянуть с улицы. За две секунды до 22 часов шеф ГРУ в сером костюме подошел к столику.
- Я сяду так, будто мы давние друзья, хорошо? - поприветствовал он, выдвинул стул, сел и потянулся к меню - и казалось, все это в одном движении.
Полистал, притворяясь, что ему интересно, а может, и действительно ему было интересно, Фристедт не мог определить, потом захлопнул меню и вновь обратился к Фристедту.
- Я решил. Я думаю взять икру, немного пива и водки. Ну, дорогой комиссар, теперь послушаем вас.
- Мне нужна ваша помощь. Точнее, служба безопасности нуждается в вашей помощи, я уже и раньше обращался к вашему гражданскому коллеге, но без успеха.
- Знаю, и знаю, о чем идет речь, - сказал Юрий Чиварцев. В этот момент подошел официант. Шеф ГРУ заказал себе икру, водку и пиво и после вопросительного взгляда на Фристедта - то же самое и для него.
- Это для нас очень важно, и я рад, что смог встретиться с вами, - продолжал Фристедт. - Но при этом не может быть и речи о чем-то таком, что было бы обременительно для Советского Союза. Мы - нейтральная страна, и мы обычно помогаем коллегам, когда это касается других стран. И я подумал, что так можно сделать и на этот раз.
- Очень симпатичная мысль, - прервал его шеф ГРУ, и только сейчас Фристедт с удивлением сообразил, что они говорят по-шведски и советский разведчик почти не делает ошибок.
- Я уже кое-что прощупал, об этом я не хочу говорить подробно, - продолжал Чиварцев, - но, во всяком случае, я разделяю ваше предположение, что это не та операция, которая могла бы заинтересовать кого-либо из наших сотрудников. Следовательно, мы желаем вам успехов в поиске убийцы, чтобы он был найден и понес наказание, а мы избежали всяких... скажем... неприятностей и подозрений.
Официант накрывал на стол, и поэтому некоторое время они сидели молча.
- Заверяю вас, что вы получите позитивный ответ в течение сорока восьми часов, - улыбнулся русский, - и думаю, что понимаю, как это важно для вас, лично для вас, учитывая, что вы повели себя... скажем так, пренебрегая условностями.
- Да, верно. Это можно сказать определенно, я имею в виду то, что это важно, и то, что я пренебрег условностями, - ответил Фристедт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116