Когда она развернула его, то все увидели, что там деньги. Прутов жадно спросил:
— Сколько?
— Мелочь, — небрежно махнула рукой Лидка. — Чуть более пятнадцати тысяч.
— Как ты с ней справилась?
— Нормально, как обычно. Она как была в комбинашке, так и осталась в ней.
— Смелая ты баба, — проговорил Корунов и запнулся. Неожиданный стук в окно враз всех насторожил.
— Может, женка? — пробормотал, вставая, Прутов. Он направился в коридор, а все остальные замерли в ожидании. В коридоре послышался шум открываемой наружной двери, и вскоре в кухню вслед за Прутовым вошел Драбуш, а за ним... сын Мани Жовель.
Купрейчик так растерялся, что даже имя парня забыл.
Драбуш был навеселе, он радушно поздоровался с каждым за руку и сказал Прутову:
— Иван, я хочу забрать у тебя свои сани...
Но ему не дал договорить Корунов. Он, ковыряясь пальцем в зубах, кивнул на парня и зло спросил:
— Зачем ты этого байстрюка сюда привел?
Толя, увидев Купрейчика, тоже растерялся. Он никак не мог понять, что может быть общего у сотрудника милиции с этими пьянчугами и ворами. Казалось, что он вот-вот при всех об этом спросит у Купрейчика. Но его отвлек Корунов. Парень поднял на него налитые яростью глаза и, еле сдерживаясь, сказал:
— А ты, дядя Вова, поосторожней словами-то бросайся!
— А то что? Может, мне в морду заедешь? — рассмеялся Корунов и потянулся за бутылкой. — Миша, иди выпей с нами.
Толя посмотрел на Драбуша.
— Ну что, пить будешь или пойдем? А то мне не очень хочется здесь торчать.
Драбуш, не удержавшись, стоя, выпил почти полный стакан водки, но закусывать не стал и повернулся к Прутову:
— Бери ключ от сарая и идем за санями, а то Толя обиделся и может бросить меня. Сани же, сам знаешь, тяжелые, и одному мне до хаты их не дотащить.
Прутов, не одеваясь, взял ключ, и они втроем вышли из квартиры. Купрейчик перевел дух: «Надо же так влипнуть. Сейчас главное, чтобы он Прутову не сказал, кто я».
Наступили тягостные минуты ожидания. Алексей готовился к худшему. Он сходил в соседнюю комнату, положил фотоаппарат в карман ватника, висевшего на гвозде, зарядил пистолет и сунул его за пояс под пиджак. Попробовал, удобно ли выхватывать его, и вернулся в кухню. Сейчас главное следить за Прутовым, когда он придет в дом. Если он вызовет Корунова в другую комнату для разговора, значит, Толя Жовель не удержался и сказал хозяину о Купрейчике. «Эх, парень! — с горечью думал Алексей. — И зачем тебя нелегкая принесла! Ну сообрази ты, что нельзя тебе сейчас рассказывать обо мне!»
В сенях послышался шум, и в комнату вошел Прутов. Купрейчик скользнул взглядом по его лицу — оно спокойно. Тот подошел к столу и сел на свое место. Налил, выпил и молча начал закусывать. «Не сказал! — облегченно вздохнул лейтенант. — Молодец парень! Все-таки выйдет из него хороший человек».
Корунов обвел всех глазами и заговорил:
— Хочу сообщить, что нам подвернулось настоящее дело. Хватит хаты громить и иметь за это мелочишку. Я нашел для нас настоящую работенку. Через две недели на автозаводе зарплата. Деньги кассир и два охранника будут получать в банке. Приедут они туда на заводском автобусе. За рулем старикашка, бывший старшина. Я у него раньше на квартире жил.
— А почему мы у него в гостях не были? — пьяно ухмыльнулся Димка.
Корунов небрежно махнул рукой:
— А ни хрена у него нет. Женку и ту немцы расстреляли. Так вот, предлагаю такой план: когда автобус будет стоять у банка, а кассир и охрана войдут в банк, я подойду к старику и заведу с ним разговор. После того как кассир и охранники выйдут из госбанка и подойдут к автобусу, вы нападаете на них. Ты, Димка, берешь на себя одного охранника, ты, Леха, — Корунов перевел взгляд на Купрейчика, — берешь на себя второго. Лидка пришьет кассира и заберет мешок с деньгами.
— А я? — встревоженно спросил Прутов.
— И тебе работа будет, — улыбнулся Корунов. — Ты подстрахуешь нас. Вдруг у кого-нибудь что-то не получится, да и заодно прикроешь, если кто-нибудь попытается нам помешать.
— А не опасно — у банка? — спросила Могила.
— Я думаю, что это самое удачное место. Пистолеты или винтовки охранники наизготовку и заряженными держать не будут. А если нам попытаться остановить их где-нибудь в пути, то, во-первых, они могут не остановиться, а во-вторых, встретить нас свинцом.
— А когда ты подойдешь к автобусу, шофер ничего не заподозрит? — спросил Купрейчик.
— Нет. Скажу, что случайно увидел его, поболтаю о том о сем, а когда заговорят ваши пушки, я его в упор и приговорю, заодно не дам ему сунуть куда-нибудь ключ от зажигания.
— Кто машину поведет? — поинтересовался Алексей.
— Я.
Купрейчик постоянно ломал голову, как узнать, где живут Корунов, Ариха и Могила.
Странное чувство охватывало Алексея при виде Лобьяновой. Перед ним сидела женщина, которая имела нормальный человеческий вид, а вот назвать ее по имени, даже мысленно, он не мог. Он так и называл ее — Могила. Сейчас, когда Лобьянова заговорила, Алексей слушал ее внимательно, боясь пропустить хотя бы одно слово, ведь любое из них могло сказать опытному оперативнику многое.
— Знаете, мальчики, — размечталась она, — если у нас получится эта затея, то смоюсь на полгодика на юг. Поверьте, ни разу в жизни в Сочах не была. Представляете: солнце, тепло, море...
— И лахудра Могила, — мрачно добавил Корунов. — Куда тебе с твоими костями в Сочи?
— А, брось, Вовка. С башнями, что у меня появятся, я буду выглядеть красавицей даже в Париже.
Купрейчик пересел к Арихе и Корунову и спросил:
— Слушайте, мальцы, у меня неспокойно на душе. Зря ты, Вовка, пацана обидел, как бы он не стукнул в контору о нас. Может, разойтись, пока еще не поздно? Береженого бог бережет. Я не трус, но что-то меня гложет. Хреновое предчувствие, ей-богу.
— Да брось ты, чего паникуешь! — небрежно махнул рукой Корунов. — Толька — пацан железный, так же как и его мать — Маня Жовель.
— Слушай, Вова, а может, мне переночевать сегодня где-нибудь в другом месте? Сами знаете, братцы, что попадать мне в лапы лягавым все равно, что сразу пулю в лоб. Нет, я тогда посплю где придется, только не здесь. Зря ты, Вовка, пацана этого обидел. Вот возьмет и стукнет...
Корунов и Ариха беспокойно переглянулись. Некоторое время помолчали. Потом Ариха положил руку на плечо Купрейчику:
— Собирайся, пойдешь со мной.
А капитану это только и надо было.
Корунов спросил:
— Где вы будете ночевать?
— Не в бане же, — чуть заметно улыбнулся Ариха, — там я только работаю.
Вскоре начали расходиться.
Сначала ушли Корунов и Могила, затем вышли из комнаты Ариха и Купрейчик.
Некоторое время шли молча. Темные дворы и узенькие, засыпанные снегом переулки не располагали к беседе. Наконец вышли на широкую улицу. Купрейчик узнал улицу Горького, Ариха первым нарушил молчание:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
— Сколько?
— Мелочь, — небрежно махнула рукой Лидка. — Чуть более пятнадцати тысяч.
— Как ты с ней справилась?
— Нормально, как обычно. Она как была в комбинашке, так и осталась в ней.
— Смелая ты баба, — проговорил Корунов и запнулся. Неожиданный стук в окно враз всех насторожил.
— Может, женка? — пробормотал, вставая, Прутов. Он направился в коридор, а все остальные замерли в ожидании. В коридоре послышался шум открываемой наружной двери, и вскоре в кухню вслед за Прутовым вошел Драбуш, а за ним... сын Мани Жовель.
Купрейчик так растерялся, что даже имя парня забыл.
Драбуш был навеселе, он радушно поздоровался с каждым за руку и сказал Прутову:
— Иван, я хочу забрать у тебя свои сани...
Но ему не дал договорить Корунов. Он, ковыряясь пальцем в зубах, кивнул на парня и зло спросил:
— Зачем ты этого байстрюка сюда привел?
Толя, увидев Купрейчика, тоже растерялся. Он никак не мог понять, что может быть общего у сотрудника милиции с этими пьянчугами и ворами. Казалось, что он вот-вот при всех об этом спросит у Купрейчика. Но его отвлек Корунов. Парень поднял на него налитые яростью глаза и, еле сдерживаясь, сказал:
— А ты, дядя Вова, поосторожней словами-то бросайся!
— А то что? Может, мне в морду заедешь? — рассмеялся Корунов и потянулся за бутылкой. — Миша, иди выпей с нами.
Толя посмотрел на Драбуша.
— Ну что, пить будешь или пойдем? А то мне не очень хочется здесь торчать.
Драбуш, не удержавшись, стоя, выпил почти полный стакан водки, но закусывать не стал и повернулся к Прутову:
— Бери ключ от сарая и идем за санями, а то Толя обиделся и может бросить меня. Сани же, сам знаешь, тяжелые, и одному мне до хаты их не дотащить.
Прутов, не одеваясь, взял ключ, и они втроем вышли из квартиры. Купрейчик перевел дух: «Надо же так влипнуть. Сейчас главное, чтобы он Прутову не сказал, кто я».
Наступили тягостные минуты ожидания. Алексей готовился к худшему. Он сходил в соседнюю комнату, положил фотоаппарат в карман ватника, висевшего на гвозде, зарядил пистолет и сунул его за пояс под пиджак. Попробовал, удобно ли выхватывать его, и вернулся в кухню. Сейчас главное следить за Прутовым, когда он придет в дом. Если он вызовет Корунова в другую комнату для разговора, значит, Толя Жовель не удержался и сказал хозяину о Купрейчике. «Эх, парень! — с горечью думал Алексей. — И зачем тебя нелегкая принесла! Ну сообрази ты, что нельзя тебе сейчас рассказывать обо мне!»
В сенях послышался шум, и в комнату вошел Прутов. Купрейчик скользнул взглядом по его лицу — оно спокойно. Тот подошел к столу и сел на свое место. Налил, выпил и молча начал закусывать. «Не сказал! — облегченно вздохнул лейтенант. — Молодец парень! Все-таки выйдет из него хороший человек».
Корунов обвел всех глазами и заговорил:
— Хочу сообщить, что нам подвернулось настоящее дело. Хватит хаты громить и иметь за это мелочишку. Я нашел для нас настоящую работенку. Через две недели на автозаводе зарплата. Деньги кассир и два охранника будут получать в банке. Приедут они туда на заводском автобусе. За рулем старикашка, бывший старшина. Я у него раньше на квартире жил.
— А почему мы у него в гостях не были? — пьяно ухмыльнулся Димка.
Корунов небрежно махнул рукой:
— А ни хрена у него нет. Женку и ту немцы расстреляли. Так вот, предлагаю такой план: когда автобус будет стоять у банка, а кассир и охрана войдут в банк, я подойду к старику и заведу с ним разговор. После того как кассир и охранники выйдут из госбанка и подойдут к автобусу, вы нападаете на них. Ты, Димка, берешь на себя одного охранника, ты, Леха, — Корунов перевел взгляд на Купрейчика, — берешь на себя второго. Лидка пришьет кассира и заберет мешок с деньгами.
— А я? — встревоженно спросил Прутов.
— И тебе работа будет, — улыбнулся Корунов. — Ты подстрахуешь нас. Вдруг у кого-нибудь что-то не получится, да и заодно прикроешь, если кто-нибудь попытается нам помешать.
— А не опасно — у банка? — спросила Могила.
— Я думаю, что это самое удачное место. Пистолеты или винтовки охранники наизготовку и заряженными держать не будут. А если нам попытаться остановить их где-нибудь в пути, то, во-первых, они могут не остановиться, а во-вторых, встретить нас свинцом.
— А когда ты подойдешь к автобусу, шофер ничего не заподозрит? — спросил Купрейчик.
— Нет. Скажу, что случайно увидел его, поболтаю о том о сем, а когда заговорят ваши пушки, я его в упор и приговорю, заодно не дам ему сунуть куда-нибудь ключ от зажигания.
— Кто машину поведет? — поинтересовался Алексей.
— Я.
Купрейчик постоянно ломал голову, как узнать, где живут Корунов, Ариха и Могила.
Странное чувство охватывало Алексея при виде Лобьяновой. Перед ним сидела женщина, которая имела нормальный человеческий вид, а вот назвать ее по имени, даже мысленно, он не мог. Он так и называл ее — Могила. Сейчас, когда Лобьянова заговорила, Алексей слушал ее внимательно, боясь пропустить хотя бы одно слово, ведь любое из них могло сказать опытному оперативнику многое.
— Знаете, мальчики, — размечталась она, — если у нас получится эта затея, то смоюсь на полгодика на юг. Поверьте, ни разу в жизни в Сочах не была. Представляете: солнце, тепло, море...
— И лахудра Могила, — мрачно добавил Корунов. — Куда тебе с твоими костями в Сочи?
— А, брось, Вовка. С башнями, что у меня появятся, я буду выглядеть красавицей даже в Париже.
Купрейчик пересел к Арихе и Корунову и спросил:
— Слушайте, мальцы, у меня неспокойно на душе. Зря ты, Вовка, пацана обидел, как бы он не стукнул в контору о нас. Может, разойтись, пока еще не поздно? Береженого бог бережет. Я не трус, но что-то меня гложет. Хреновое предчувствие, ей-богу.
— Да брось ты, чего паникуешь! — небрежно махнул рукой Корунов. — Толька — пацан железный, так же как и его мать — Маня Жовель.
— Слушай, Вова, а может, мне переночевать сегодня где-нибудь в другом месте? Сами знаете, братцы, что попадать мне в лапы лягавым все равно, что сразу пулю в лоб. Нет, я тогда посплю где придется, только не здесь. Зря ты, Вовка, пацана этого обидел. Вот возьмет и стукнет...
Корунов и Ариха беспокойно переглянулись. Некоторое время помолчали. Потом Ариха положил руку на плечо Купрейчику:
— Собирайся, пойдешь со мной.
А капитану это только и надо было.
Корунов спросил:
— Где вы будете ночевать?
— Не в бане же, — чуть заметно улыбнулся Ариха, — там я только работаю.
Вскоре начали расходиться.
Сначала ушли Корунов и Могила, затем вышли из комнаты Ариха и Купрейчик.
Некоторое время шли молча. Темные дворы и узенькие, засыпанные снегом переулки не располагали к беседе. Наконец вышли на широкую улицу. Купрейчик узнал улицу Горького, Ариха первым нарушил молчание:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118