— Ты что, сдурел на старости лет? Чего языком мелешь?
— Рассказывай, говорю, Михеевна, а то сам начну. — Он вдруг сердито топнул ногой и грозно приказал: — Ты что, человеческого языка не понимаешь?
Хозяин для устрашения даже кулаки сжал, а Михеевна неожиданно выпрямилась и сунула старику прямо под нос кукиш:
— А фигу тебе через замочную скважину не хочется?
Работники милиции, не выдержав, громко расхохотались.
Старик сказал жене «дура» и повернулся к Купрейчику:
— Рехнулась глупая баба. Видать, мало воспитывал в молодые годы. Сам расскажу.
Он выждал немного, затем небрежно отстранил старуху от лавки и сел.
— Еще задолго до войны подарила мне мать золотой крест. Он ей по наследству достался. Был у нас когда-то в роду поп. Спрятали мы этот крест, решили на черный день припасти. А тут война началась, вскоре немец пришел. Решили мы крест держать на случай, если немцы нас арестовывать будут, чтобы откупиться. Но бог миловал, нас не тронули. В сорок втором у нас на квартире стал жить Вовка Корунов. То ли с плена бежал, то ли из тюрьмы немцы его выпустили, мы точно так и не узнали, умалчивал он об этом. Однажды ему каким-то образом удалось подслушать наш разговор со старухой о кресте. После этого начал я замечать, что в наших вещах кто-то постоянно роется. Чья это работа, гадать не надо было, кроме Корунова, делать это было некому, и мы предложили ему уйти от нас. Вовка перебрался на другую квартиру, и после этого мы его не видели. Однажды — это было уже в сорок четвертом, когда наши пришли, — возвратились мы со старухой с базара домой, а там — настоящий погром: все перевернуто, переворошено. Диву дались, кому понадобилось такой погром устраивать. Стоим и головы ломаем. А тут соседка приходит и говорит: «Видела я, как от вашего дома огородами уходил ваш бывший квартирант Вовка». Тут нам сразу все стало ясно: Вовка этот крест искал.
— В милицию сообщали? — спросил Купрейчик.
— Нет, боялись о кресте говорить.
Старик посмотрел на жену и сказал:
— А дальше ты рассказывай. — И он опять притопнул ногой. — И не ломайся мне тут, как в том девяностом, когда замуж выходила, говори!
Хозяйка смущенно молчала. Старик не выдержал:
— Говори. Не доводи меня до греха своими выкрутасами. Тут люди на службе находятся, ради тебя, старой дуры, сюда пришли, а ты еще из себя фигалку-пигалку строишь. Говори!
Хозяйка зло посмотрела на старика и, тяжело вздохнув, заговорила:
— Три дня назад старик к сапожнику пошел, а я вспомнила, что у нас керосин кончился. Взяла банку и пошла в керосиновую лавку. Прихожу туда, а Гришка Пултас — он керосином торгует и живет недалеко от нас — говорит мне: «Слушай, Михеевна, тут только что тобой и твоим стариком какой-то мужик интересовался. Я его где-то раньше видел, лицо знакомое, но вспомнить так и не могу. Спрашивал, живете ли вы одни или квартирантов держите. С полчаса как ушел».
Купила я керосину и домой пошла. Глядь, а недалеко от нашего дома, по другой стороне улицы, наш бывший квартирант в брезентовом плаще мне навстречу идет. Увидел меня, капюшон почти на глаза опустил и пошел дальше, словно меня не узнал. Екнуло у меня тогда сердце. Я быстрее домой бросилась. Но дома все в порядке оказалось, вскоре и старик пришел. Рассказала я ему, а он тогда сразу же и сказал, что Вовка наверняка на наш крест нацелился, и на всякий случай перепрятал его из дома в сарай.
— А вы у керосинщика не спрашивали, как был одет тот мужчина? — спросил Мочалов.
— Нет. Не подумала я тогда об этом.
Мочалов взглянул на хозяина:
— Ну, и что дальше?
Дед хмуро проговорил:
— Ну, а дальше, когда сегодня ворвались в дом эти супостаты, то сразу же и пытать начали, где крест.
— А вы что сказали?
— Сказал, что когда Красная Армия пришла, то на радостях сдали его государству.
— И они поверили вам?
— Да, мы же со стариком почуяли беду и условились между собой так говорить, — пояснила Михеевна и добавила: — Они же нас по разным комнатам враз растащили, а мы, получилось, в один голос сказали. Вот они поискали, поискали и, ничегошеньки не найдя, ушли.
— Ну а вашего бывшего квартиранта среди них не было?
— А кто его знает. На мордах маски напялены, поди разгляди.
Купрейчик спросил у хозяина:
— Михаил Михайлович, а вы среди этих троих, когда они разговаривали с вами и требовали отдать крест, голоса знакомого не слышали?
— В том-то и дело, мне послышалось, что тот, который старался говорить меньше других, был Вовка.
Мочалов оставил своих сотрудников продолжать делать осмотр места происшествия и допрашивать потерпевших, а сам вместе с Купрейчиком вышел во двор.
— Слушай, Леша, — предложил он, — давай поговорим с керосинщиком.
— Я тоже хотел тебе об этом сказать, пошли.
Они вышли на улицу и вскоре были у керосиновой лавки. Она размещалась в восстановленной кирпичной будке, которая, очевидно, до войны была небольшой подстанцией. Внутри было грязно, холодно и все пропитано запахом керосина.
В углу на самодельном табурете сидел старичок. Он подсчитывал выручку. Увидев входящих, сказал:
— Закрыто. Керосина уже нет.
Мочалов поздоровался и весело спросил:
— И для милиции ничего не осталось?
— А что милиция? Керосин не водка, незачем его ей оставлять.
Мочалов улыбнулся Купрейчику:
— Видишь, какой ядовитый хозяин? Даже на милицию злится.
— Да я не злюсь, керосина действительно у меня нет.
Он поднялся с табурета, и работники милиции увидели, что Пултас очень низенького роста, в огромных ватных штанах и валенках. Седые пучки волос смешно торчали в разные стороны.
Мочалов спросил старика:
— Не вспомните ли вы, как несколько дней назад сюда приходил мужчина и интересовался, кто из посторонних живет у Троцаков?
Старик сначала удивленно посмотрел на них, затем некоторое время молча соображал и только после этого ответил:
— Да, помню. Но я же об этом Михеевне говорил...
— Правильно, а она нам рассказала. Скажите, а раньше этого человека вы нигде не видели?
— Вы знаете, лицо мне его знакомо, а вот где я его видел — ума не приложу.
— А как он был одет?
— Вот это я помню. В плаще он был... брезентовом плаще, с капюшоном на спине.
Майор хотел напомнить Пултасу о квартиранте, но вовремя спохватился: «Не надо торопиться. Когда найдем Корунова, то, может быть, его придется старику на опознание предъявлять».
Вскоре он, шагая по мокрой от дождя и снега дороге, сказал Купрейчику:
— Ниточка есть. Так что давай, Леша, разматывай клубок дальше...
6
ЛЕЙТЕНАНТ СЛАВИН
Вот уже четвертые сутки Славин мотается по таежным дорогам. Где на попутной машине, где на телеге, а где и просто пешком, он добирался от одного селения к другому, побывал в десятках организаций, но приблизиться к раскрытию преступления пока не смог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118