Соглашусь на должность теоретика-консультанта, если вы не против. А в клуб отчего же не вступить? Я хоть и анархическое существо, но вполне социальное.
- Тогда еще один вопрос, мэм, если вы не против, - это Брюс-Второй проявил неожиданную активность. - Насколько я в курсе, пробуждение Назгула в новом материальном носителе - это целая технология, до сих пор уникальная. Вы умерли впервые. Как же вы так… самостоятельно и сразу? И еще, к чему была та лекция о природе души? Вы мою душу имели в виду или еще что-то? При чем тут вироиды? Не хотите ли вы сказать, что здесь залежи… таких Назгулов?
- Таких - едва ли. А какие могут быть другие - большой вопрос, и открытый. Что вы знаете о душе вещей?
- На то ведь она и вещь, - сказала Мари. - Используй, а поломалась - выбрось. Нет у нее души - аксиома. Хотя я не удивлюсь теперь, если мне докажут обратное.
- Вы просто очень молоды и воспитаны в обществе потребления. Поверите ли, я знаю каждый из своих пинцетов, и даже не на взгляд. Вещи когда-то делали вручную, переносили на них творческую энергию, и были плохие вещи - и хорошие. Были старые вещи, прожившие в семье не одно поколение. Молчаливые свидетели, не принимаемые в расчет, как участники конференции в режиме «только для чтения». Вы никогда не думали, что душа - это может быть заразно? Что вы - мы! - заразили Авалон, принеся сюда наше добро и зло? Если вы вселяетесь в вещь, может, она вас просто пускает? Что вы можете воодушевлять только то, что способно иметь душу?
- Если сказать об этом Пантократору, - задумчиво вымолвил Норм, - это может изменить Пантократор. Но мне почему-то кажется, что Пантократору мы ничего не скажем.
- Пантократор слышал на своем веку достаточно бреда, однако бред, подтвержденный нашим существованием…
- …может быть опасен для самого нашего существования, - заключил Рубен. - Один из нас уже поплатился за доверчивость.
- Я знаю, - сказала Мари Люссак. - Оружие, переставшее быть секретным, рано или поздно станет общим. Я буду молчать.
Она внезапно подняла глаза, встретившись взглядом с Нормой.
- Я могла ведь и промолчать, и оставить это себе. Я знаю, вы гадаете, насколько я - Люссак. Подумайте заодно: плохо ли это?
* * *
Так уж вышло, что Норм единственный, кто в курсе всего и между тем - не Эстергази. Он не продал нас в тот единственный раз, когда это было ему выгодно, а потому обречен нянчиться с нами вечно. Слабо рыпнувшись - мол, у меня и без вас тут проблема на проблеме! - он у нас назначен арбитром, а Брюс вынужден взять на себя генерацию идей. Тот, Второй - проблема, а Рубен самоустранился и вежливо ждет в сторонке, когда мы все за него решим. Мари с нами нет, и потому мы говорим более или менее свободно, как мужчины одной семьи. Ничего себе, к слову, семейка, где первые мужья остаются ночевать на диване, пьют кофе с хозяйкой и пиво с ее новым мужем, а вегетативные дети отстаивают свои права перед посмертными. Понимаю Норма - рехнешься с нами.
- Я, - сказал Брюс, - хочу знать прежде всего, что ты такое. Тебя хотели вместо меня оставить, и жил бы ты моей жизнью, и было б твоим все, что мы сейчас на троих делим. Что ты такое с мелодраматической точки зрения? Мой полный близнец, такой же сын Рубена Эстергази, и вся разница в том только, что ты воспитан Рубеном Эстергази, как был бы воспитан я, будь он жив. Как это принято у Эстергази: личным примером. У тебя был отец каждую минуту твоей жизни.
- А это была жизнь, да?
- Не то, чтобы я жалуюсь, но кто из нас настоящий сын Назгула?
- Отвечу - я, но ты явно к чему-то ведешь.
- Мы, - вмешался Норм, - ведем к тому, что никто из нас не встанет в обиженную позу. И вот еще… вы не решите это дело, договорившись только между собой. По-хорошему выбирать бы надо Мари Люссак. Зачем ей на Зиглинде бульдозер? У тебя к ней помимо биохимии - что?
- А биохимии недостаточно?
- Нет. Вычти ее, и что останется?
- А почему я должен ее вычитать?
Брюс и Норм оба тяжко вздохнули. Чертов Второй «вырос» на Дикси среди демократических ценностей и ничего не принимал как должное. Брюс взглядом попросил у отчима помощи.
- Потому что, извини меня, дружище, но кто ты без Рубена? Подросток… ладно, пусть даже подросток-Эстергази. Его чувство имеет множество слагаемых, против твоего, запрограммированного генетиками Шебы, оно объемно и многогранно. Он самоотверженно любит. Ты капризно хочешь. Он - дух, ты - тело. Противоречие убьет вас обоих, если кто еще не понял, и не сделает счастливой Мари Люссак.
- Сдается, мне тонко намекают, что неплохо бы сделать этим двоим свадебный подарок - вот это тело со всей его биохимией, чтобы все стало правильно, чтобы ее диктат перемножить на притяжение душ. Сделать сложное простым. А что у меня есть, кроме тела? Я пробовал быть лучеметом, это совершенно не мое. Там, знаете ли, нужен совершенно другой уровень целеустремленности. Бульдозером прикольно, но, по-моему, тут какой-то подвох. Короче, найдите мне подходящий вариант - и забирайте. Где-то тут у меня был список желаний… Кстати сказать, меня вовсе не устраивает зваться «Этим Вторым». С чего это вдруг Второй? Найдите другое имя, и чтобы впереди тебя по алфавиту. Мое самолюбие этим удовлетворится. Вот к примеру хорошее слово - Алеф. И буква первая, и слово такое… бычье.
- Алеф, - сдержанно сказал «бульдозер», - это из моей памяти.
- Э-э-э… Алькор? - осенило Брюса. - Сгодится тебе?
- Алькор? Двойная звезда? А почему меньшая из двух? Ее и увидит не каждый.
- Ну так и ты непрост. Мицар ярче, но он «конь», «тело», а Алькор - «всадник», «дух», а еще - совершенно верно! - их две, и я вижу в этом нечто… э-э-э… символическое. Как тебе? Сойдет?
- Ну если «всадник», - милостиво согласилась сущность, - тогда еще куда ни шло. А почему вы так уж хотите от меня избавиться? Подумай, как мы хороши в комплекте. Пока мы вместе, один может прошвырнуться. Какие возможности, а? Вы хотите их потерять? Будучи в теле один, выйти ты, допустим, сможешь, но ненадолго, и никогда - спонтанно. Нужен же тебе внутренний голос? Или здравый смысл?
Или подростковые комплексы?
- Головой подумай! - рявкнул «бульдозер». - Я не могу быть с женщиной, зная, что я с ней не один.
Брюс вздохнул. Он только что понял, что подразумевал Андерс, говоря: «Ни об одном из этих засранцев я не мечтал». Младшие, черт их побери, братья. Нет, в сущности, он прекрасно понимал Алькора. Кто тот без Рубена? Рубен для него как вдохновение, большая и основополагающая часть натуры, главная ветвь этого дерева и пара крыльев за спиной. С Рубеном он достает с рукой до звезд, его любят женщины, он может говорить про себя - мы…
Как же так вышло?
- Скажи мне, ты точно знаешь, что именно хочет обрести Мари Люссак? Этот дух в этом теле или нечто большее? Что ты вообще знаешь о Мари Люссак? Думаешь, больше всего на свете ей нужна твоя любовь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
- Тогда еще один вопрос, мэм, если вы не против, - это Брюс-Второй проявил неожиданную активность. - Насколько я в курсе, пробуждение Назгула в новом материальном носителе - это целая технология, до сих пор уникальная. Вы умерли впервые. Как же вы так… самостоятельно и сразу? И еще, к чему была та лекция о природе души? Вы мою душу имели в виду или еще что-то? При чем тут вироиды? Не хотите ли вы сказать, что здесь залежи… таких Назгулов?
- Таких - едва ли. А какие могут быть другие - большой вопрос, и открытый. Что вы знаете о душе вещей?
- На то ведь она и вещь, - сказала Мари. - Используй, а поломалась - выбрось. Нет у нее души - аксиома. Хотя я не удивлюсь теперь, если мне докажут обратное.
- Вы просто очень молоды и воспитаны в обществе потребления. Поверите ли, я знаю каждый из своих пинцетов, и даже не на взгляд. Вещи когда-то делали вручную, переносили на них творческую энергию, и были плохие вещи - и хорошие. Были старые вещи, прожившие в семье не одно поколение. Молчаливые свидетели, не принимаемые в расчет, как участники конференции в режиме «только для чтения». Вы никогда не думали, что душа - это может быть заразно? Что вы - мы! - заразили Авалон, принеся сюда наше добро и зло? Если вы вселяетесь в вещь, может, она вас просто пускает? Что вы можете воодушевлять только то, что способно иметь душу?
- Если сказать об этом Пантократору, - задумчиво вымолвил Норм, - это может изменить Пантократор. Но мне почему-то кажется, что Пантократору мы ничего не скажем.
- Пантократор слышал на своем веку достаточно бреда, однако бред, подтвержденный нашим существованием…
- …может быть опасен для самого нашего существования, - заключил Рубен. - Один из нас уже поплатился за доверчивость.
- Я знаю, - сказала Мари Люссак. - Оружие, переставшее быть секретным, рано или поздно станет общим. Я буду молчать.
Она внезапно подняла глаза, встретившись взглядом с Нормой.
- Я могла ведь и промолчать, и оставить это себе. Я знаю, вы гадаете, насколько я - Люссак. Подумайте заодно: плохо ли это?
* * *
Так уж вышло, что Норм единственный, кто в курсе всего и между тем - не Эстергази. Он не продал нас в тот единственный раз, когда это было ему выгодно, а потому обречен нянчиться с нами вечно. Слабо рыпнувшись - мол, у меня и без вас тут проблема на проблеме! - он у нас назначен арбитром, а Брюс вынужден взять на себя генерацию идей. Тот, Второй - проблема, а Рубен самоустранился и вежливо ждет в сторонке, когда мы все за него решим. Мари с нами нет, и потому мы говорим более или менее свободно, как мужчины одной семьи. Ничего себе, к слову, семейка, где первые мужья остаются ночевать на диване, пьют кофе с хозяйкой и пиво с ее новым мужем, а вегетативные дети отстаивают свои права перед посмертными. Понимаю Норма - рехнешься с нами.
- Я, - сказал Брюс, - хочу знать прежде всего, что ты такое. Тебя хотели вместо меня оставить, и жил бы ты моей жизнью, и было б твоим все, что мы сейчас на троих делим. Что ты такое с мелодраматической точки зрения? Мой полный близнец, такой же сын Рубена Эстергази, и вся разница в том только, что ты воспитан Рубеном Эстергази, как был бы воспитан я, будь он жив. Как это принято у Эстергази: личным примером. У тебя был отец каждую минуту твоей жизни.
- А это была жизнь, да?
- Не то, чтобы я жалуюсь, но кто из нас настоящий сын Назгула?
- Отвечу - я, но ты явно к чему-то ведешь.
- Мы, - вмешался Норм, - ведем к тому, что никто из нас не встанет в обиженную позу. И вот еще… вы не решите это дело, договорившись только между собой. По-хорошему выбирать бы надо Мари Люссак. Зачем ей на Зиглинде бульдозер? У тебя к ней помимо биохимии - что?
- А биохимии недостаточно?
- Нет. Вычти ее, и что останется?
- А почему я должен ее вычитать?
Брюс и Норм оба тяжко вздохнули. Чертов Второй «вырос» на Дикси среди демократических ценностей и ничего не принимал как должное. Брюс взглядом попросил у отчима помощи.
- Потому что, извини меня, дружище, но кто ты без Рубена? Подросток… ладно, пусть даже подросток-Эстергази. Его чувство имеет множество слагаемых, против твоего, запрограммированного генетиками Шебы, оно объемно и многогранно. Он самоотверженно любит. Ты капризно хочешь. Он - дух, ты - тело. Противоречие убьет вас обоих, если кто еще не понял, и не сделает счастливой Мари Люссак.
- Сдается, мне тонко намекают, что неплохо бы сделать этим двоим свадебный подарок - вот это тело со всей его биохимией, чтобы все стало правильно, чтобы ее диктат перемножить на притяжение душ. Сделать сложное простым. А что у меня есть, кроме тела? Я пробовал быть лучеметом, это совершенно не мое. Там, знаете ли, нужен совершенно другой уровень целеустремленности. Бульдозером прикольно, но, по-моему, тут какой-то подвох. Короче, найдите мне подходящий вариант - и забирайте. Где-то тут у меня был список желаний… Кстати сказать, меня вовсе не устраивает зваться «Этим Вторым». С чего это вдруг Второй? Найдите другое имя, и чтобы впереди тебя по алфавиту. Мое самолюбие этим удовлетворится. Вот к примеру хорошее слово - Алеф. И буква первая, и слово такое… бычье.
- Алеф, - сдержанно сказал «бульдозер», - это из моей памяти.
- Э-э-э… Алькор? - осенило Брюса. - Сгодится тебе?
- Алькор? Двойная звезда? А почему меньшая из двух? Ее и увидит не каждый.
- Ну так и ты непрост. Мицар ярче, но он «конь», «тело», а Алькор - «всадник», «дух», а еще - совершенно верно! - их две, и я вижу в этом нечто… э-э-э… символическое. Как тебе? Сойдет?
- Ну если «всадник», - милостиво согласилась сущность, - тогда еще куда ни шло. А почему вы так уж хотите от меня избавиться? Подумай, как мы хороши в комплекте. Пока мы вместе, один может прошвырнуться. Какие возможности, а? Вы хотите их потерять? Будучи в теле один, выйти ты, допустим, сможешь, но ненадолго, и никогда - спонтанно. Нужен же тебе внутренний голос? Или здравый смысл?
Или подростковые комплексы?
- Головой подумай! - рявкнул «бульдозер». - Я не могу быть с женщиной, зная, что я с ней не один.
Брюс вздохнул. Он только что понял, что подразумевал Андерс, говоря: «Ни об одном из этих засранцев я не мечтал». Младшие, черт их побери, братья. Нет, в сущности, он прекрасно понимал Алькора. Кто тот без Рубена? Рубен для него как вдохновение, большая и основополагающая часть натуры, главная ветвь этого дерева и пара крыльев за спиной. С Рубеном он достает с рукой до звезд, его любят женщины, он может говорить про себя - мы…
Как же так вышло?
- Скажи мне, ты точно знаешь, что именно хочет обрести Мари Люссак? Этот дух в этом теле или нечто большее? Что ты вообще знаешь о Мари Люссак? Думаешь, больше всего на свете ей нужна твоя любовь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87