«Я буду бабушкой», — говорю я про себя.
Джанкарло стискивает мою ладонь.
Барни снова встает — он все еще сияет.
Все думают, что он собирается отпустить какую-нибудь шутку.
— Садись, фигляр! — кричит П. К.
Изабель говорит:
— Дай в себя прийти.
Она смеется, и Джанкарло целует ее.
Барни говорит:
— Это еще не все.
Я невольно бросаю взгляд на Лорел. Она бледна, лицо ее покрыто капельками пота, пряди волос прилипли к шее.
Я прикладываю палец к губам:
— Тс-с!
Понизив голос, Барни сообщает:
— Жюли тоже беременна.
Изабель шепчет Джанкарло:
— Это его бывшая жена.
Голос Барни приобретает твердость.
— Она беременна от меня.
Все как будто оцепенели.
Я наблюдаю за сыном. Никогда еще я не видела его таким серьезным. Все выглядит совершенно неестественно, словно он пересказывает чьи-то слова. Барни добавляет:
— Мы собираемся помочь Жюли, чем можем. — Похоже, он сообразил, что стоять сейчас неуместно, это не тост, и плюхается на стул. — Мы собираемся ей помочь, — повторяет он.
П. К. изучает своего брата. Она единственная из нас верит в его возможности. Могу сказать, что она заранее готова оправдать все его действия и преподнести их в самом выгодном свете. На секунду лицо ее туманит не то смущение, не то разочарование, но затем она устремляет на Барни прямой и ясный взгляд, и слова ее звучат предельно искренне:
— Зачем тебе это надо?
Теперь наступает очередь Лорел. Она — пример самообладания.
— Мы все уже обсудили и решили поступить именно так.
Мы снова затихаем. Джанкарло наклоняется и протягивает руку Барни.
— Прими мои поздравления.
Изабель бурчит:
— Просто какая-то мыльная опера.
Все поворачиваются ко мне, словно ждут от меня официального заявления по этому поводу. Я вижу их требовательные взгляды, и у меня в голове проносятся разные слова, которые должна сказать мать семейства. В этой ситуации моя собственная мать изрекла бы что-то категоричное, не подлежащее обсуждению. Я вспоминаю, как мы с Беном сообщили моим родителям, что собираемся пожениться. Самым серьезным аргументом против нашего брака было то, что Бен был евреем и коммунистом, но отец промычал: «Роль мужа — обеспечивать семью». А теперь я должна сказать что-то подобное своим собственным отпрыскам.
— Барни, — говорю я, — ты сумеешь обеспечить детей?
Он кивает, у него готов ответ.
— Я сочиняю музыку к телерекламе.
Изабель роняет:
— Дешевка.
Как будто этот нелестный отзыв что-то объясняет.
П. К. спрашивает:
— У тебя уже что-нибудь взяли?
Барни небрежно кивает. Еще немного — и она попросит его что-нибудь напеть. Чувствую, что пора вмешаться.
— Кто хочет кофе?
И только произнеся эту фразу, соображаю, как она нелепо звучит.
Джанкарло кивает, П. К. машет рукой, Барни бросает на меня благодарный взгляд, а я жестом даю ему понять, чтобы он вышел со мной на кухню.
Я не могу заставить себя посмотреть ему в глаза. Я вручаю ему чайник, он спрашивает, какие взять чашки. Я напиваю молоко в кувшинчик и только тогда обращаюсь к нему:
— Ты назначил день свадьбы?
Он произносит:
— Пусть это сделает Лорел. Как ты считаешь?
Я поворачиваюсь и гляжу ему прямо в глаза. Долго рассматриваю этого мужчину. Я смотрю на него и думаю: «Ведь это я научила его воспринимать себя как избранного».
— Господи! — говорит он. — Это был просто треп.
Он отступает от меня и чуть не натыкается на Изабель.
— Мне надо перекинуться с тобой парой слов, — решительно заявляет она.
Они выходят на террасу, и, прежде чем захлопнулась дверь, все мы слышим ее голос:
— Какого черта ты все это натворил?
Мне на помощь приходит Лорел. Она деловита и спокойна. Она рассказывает, как странно было встретить Жюли. Потом, выдержав паузу, добавляет:
— Я не хотела давать волю эмоциям.
Она смотрит на меня в надежде найти понимание с моей стороны, и я взглядом отвечаю, что мне все ясно.
— Мне тридцать пять, — продолжает она. — Мне уже очень трудно планировать дальнейшую жизнь.
Я вижу, какой у нее усталый вид.
— Я люблю Барни, — говорит она.
Пока мы заканчиваем с десертом, из-за двери доносится голос Изабель, но разобрать можно только отдельные слова: «ответственность», «ребенок» и тому подобное.
Они возвращаются. Прошел дождь, белая кофточка Изабель местами промокла насквозь и прилипает к телу.
— Пойдем! — говорит она Джанкарло.
Он пожимает руку Барни, мокрые волосы которого поблескивают на свету. Изабель целует всех и обнимает Лорел. При этом она вздыхает, и я вижу, как поднимаются и опускаются ее плечи. Потом обращается к Барни:
— Запомни мои слова, голубчик!
— Угу, — отвечает он.
Она торопливо обнимает его и поворачивается ко мне:
— Проводи меня до двери.
Едва мы оказываемся в прихожей, она говорит:
— Только не проси меня быть с ним мягче, — и пристально смотрит мне в глаза. — Он строит из себя супермена, а мы этому потворствуем… — Ее голос смягчается. — В общем, это не идет ему на пользу.
Джанкарло стоит, сунув руки в карманы пиджака.
— Спасибо за обед, — говорит он и направляется к лестнице. Но тут же оборачивается: — По-моему, у вас отличная семья.
Изабель уже сошла двумя ступеньками ниже, она дотягивается до его коленей и признается:
— Это звучит так сентиментально.
Она смеется, а Джанкарло внезапно подхватывает ее, будто собираясь спустить с лестницы. Из-за его плеча Изабель машет мне рукой.
Барни и Лорел моют на кухне посуду. П. К. гладит Лорел по плечу.
— Мне так приятно, — говорит Лорел.
— Пора спать, — говорю я.
Барни зевает.
— Осталось совсем немного.
П. К. желает всем спокойной ночи, и мы с ней идем в мою спальню. Она снимает с себя мою футболку и берет свою блузку. Она стоит передо мной в бюстгальтере, и я вижу, какая у нее белая кожа. Вряд ли она этим летом вообще загорала, так как очень много работала.
В дверях она говорит:
— По-моему, не так уж все и плохо.
Я киваю, но это вовсе не значит, что я полностью с ней согласна. При мысли о ее преданности брату и всем нам у меня перехватывает дыхание.
ХУДШЕЕ, ЧТО МОЖЕТ ПРЕДСТАВИТЬ СЕБЕ МОЛОДАЯ ПРОВИНЦИАЛКА
Сохраняй атмосферу спокойствия — и дети не будут волноваться.
Учебное пособие для моряков под редакцией Хелси К. Херсхофа
1
Отец уже несколько лет страдал белокровием, но только недавно сообщил об этом мне и брату. Он объяснил, что не хотел, чтобы его болезнь была помехой в нашей жизни. И поведал, что до последнего времени она не очень-то его и беспокоила. «Я всегда был очень счастлив», — сказал он. По-моему, он хотел, чтобы и мы смотрели на вещи так же, как он.
Это разговор произошел воскресным утром в нашем загородном доме, когда мы втроем сидели на крытом крыльце. Была ранняя весна. Мама в тот день хлопотала по дому, готовила завтрак и разливала кофе, пропалывала сад и наполняла кормушку для птиц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50