— Нелегко было держать в тайне болезнь отца в течение всех этих лет?
Она поглядела на меня так, словно я ее в чем-то обвиняю. А я уже задала новый вопрос:
— Часто ли ты с папой говорила об этом?
— Сначала да, — ответила она. А потом призналась, что однажды, расплакавшись, сказала ему, что напугана происходящим, а он пробурчал, что не может сказать ей о своем состоянии ничего утешительного.
— А ты никогда не пыталась поговорить об этом с кем-то еще?
— Нет, — отозвалась она. — Все разговоры были между нами.
* * *
Мама сказала, что Генри не приедет в этот уикенд, как мы рассчитывали; его фирма участвует в каком-то конкурсе, и Альдо попросил его нарисовать деревья, — большая честь.
Я почувствовала, как раздражает меня отсутствие Генри, и сразу же позвонила ему:
— Тебе следует немедленно приехать.
— Мама этого не говорила.
Он объяснил, что речь идет вовсе не о конкурсе. Он хотел исследовать новый метод лечения болезни отца; он прочитал, что это практикуется в Шотландии, но до сих пор они экспериментировали только на мышах.
— На мышах?
— Надо расширять свой кругозор, — сказал Генри. — Мы уже испробовали традиционную медицину, но она не помогла. — И произнес уже другим тоном: — Я не могу просто так сидеть и ждать, пока папа умрет.
— Генри, — промолвила я, — папа не собирается в Шотландию.
— Может, попробуем его заставить? — спросил он.
Я чуть было не сказала: «Заставить папу?!», но промолчала.
— Пожалуйста, приезжай! — сказала я. — Ты мне нужен здесь.
Повесив трубку, я заметила, что мама старается на меня не смотреть. Я спросила:
— Я что-то сделала не так?
— Я вовсе не говорила, что ты делаешь что-то не так, — произнесла она ровным тоном, каким теперь разговаривала с отцом.
Но я гнула свое:
— Ты больше со мной не разговариваешь.
— Это неправда.
Она поглядела на плиту, оторвав взгляд от тарелок, потом снова уставилась на умывальник.
— Мам, — сказала я, — ты смотришь на меня так, словно я враг надежды.
— Дорогая! — проворковала она, и ее голос прозвучал невероятно слащаво. — Это тяжелое испытание для всех нас.
* * *
Генри приехал на следующее утро.
Явившись в больницу, он ходил туда-сюда, разговаривал с врачами и сестрами. Он напоминал отца в чрезвычайных ситуациях: был точно так же спокоен и сосредоточен.
В палату отца мы вошли вместе. Мама сидела возле кровати, и Генри обнял ее, чего я уже давно не видела. Я была благодарна ему за это.
Мама, конечно же, не сердилась за то, что он не приезжал раньше. Отец, кажется, тоже. В конце концов, Генри поступал так, как ему говорили.
* * *
Дома на кухне мы с Генри выпили по бутылке пива.
— Оп-ля! — сказал он и достал из сумки какой-то прибор.
Я узнала один из водоочистителей Ребекки. Он прикрепил его к нашему крану и включил воду. Затем наполнил мне стакан и себе тоже.
— По-моему, так никакой разницы, — заметила я.
Он сказал:
— Потому что твои вкусовые рецепторы атрофированы.
А я произнесла с южным акцентом:
— У этой девушки водяная голова.
— Она мне нравится, — признался он и спросил: — Когда ты приедешь со своим стариком Арчи?
— Не знаю, — ответила я. — А можно?
Он кивнул. Я напряглась, ожидая насмешки, но Генри просто сказал:
— Заметано.
И погасил свет на кухне.
* * *
Посреди ночи зазвонил телефон.
Я села на кровати, задыхаясь, и ждала, когда в комнату войдет мама.
— Джейн, — сказала она, появившись в дверях, — это тебя.
Я пошла за ней к телефону. Звонили из нью-йоркского госпиталя. Арчи находился там на отделении интенсивной терапии.
14
Утром я села на первый поезд, идущий в Нью-Йорк.
В регистратуре мне сказали, что Арчи перевели с отделения интенсивной терапии в общую палату. Он спал, поэтому я пошла в холл, где спросила у дежурного врача, что случилось.
Она рассказала, что больной поступил к ним с болями в брюшной полости, головокружением, одышкой и сильной жаждой. Потом стала сыпать медицинскими терминами, которые я уже привыкла не понимать.
Я перебила ее, спросив, чем это все вызвано. Она сказала, что у него был грипп, и поскольку он ничего не ел, то не принимал инсулин, что было огромной ошибкой.
— Но это никак не связано с выпивкой?
— Не могу сказать. Это не мой больной.
Когда я вернулась в палату, Арчи уже проснулся.
— Я подумал, что тебе нужен отпуск, — сказал он, пытаясь улыбнуться. — Проведенный в хлопотах.
— Зачем я вообще ушла в отпуск? — вздохнула я.
Арчи сказал:
— У меня острый панкреатит.
— Я думала, что это обычное обследование. — Я взглянула на сводку данных о ходе болезни, висевшую над кроватью. — А что ты принимаешь?
Он сказал:
— Мне очень жаль, что тебе пришлось приехать.
И снова заснул.
* * *
Я подошла к платному телефону и позвонила в Филадельфию, в палату отца.
— Что там происходит? — спросил он.
Я пересказала ему слова дежурного врача о гриппе Арчи и инсулине.
Отец сказал:
— У него диабетический кетоацидоз.
И объяснил, что это такое, чтобы я поняла.
Я почувствовала облегчение, услышав его голос так же ясно, как свой собственный.
— Милая, — добавил он, — это именно то, о чем я тебе говорил.
— Понимаю, — ответила я.
Потом он осведомился:
— Шла речь о чем-нибудь еще?
— Да. Об остром панкреатите.
Он секунду помолчал. Потом спросил:
— Как ты считаешь, Арчи алкоголик?
Он говорил так, словно уже знал это.
Мне не хотелось отвечать, но я выговорила:
— Да.
В его голосе появились нежные нотки.
— Мы обсудим все это, когда ты вернешься.
Я спросила:
— Как ты себя чувствуешь, папа?
— Так же, как и раньше, — ответил он.
— Я приеду, как только смогу.
Отец не стал возражать.
* *
В холле я встретила лечащего врача Арчи.
— Вы Джейн? — спросил он.
Я кивнула.
— О'кей, — сказал он. — Теперь послушайте меня.
Я так и не поняла, был ли он раздражен или просто очень спешил. «Было ли вам известно, насколько все это серьезно?» — прозвучал вопрос. Врач сказал, что Арчи мог впасть в кому и умереть. Кажется, он считал ответственной за это меня. Мне следовало регулировать диету Арчи и его образ жизни. И обязательно следить за содержанием сахара в его крови.
Я сказала:
— Поговорите лучше с ним самим.
Врач ответил:
— Я говорю с вами.
После чего удалился.
* * *
Я села у кровати Арчи и пересказала ему слова лечащего врача. И добавила:
— Он хочет, чтобы я руководила тобой.
— Мы купим пару стилетов по пути домой, — отозвался он.
Я сказала:
— Мне надо вернуться в Филадельфию.
— Но там ведь твоя мать, — сказал он.
Я сообщила, что и Генри наконец приехал.
— Значит, ты останешься?
— Нет.
— Бог мой! — сказал он. — Ну хотя бы на один паршивый денек!
— Отец при смерти. А ты идешь на поправку.
Я спросила, кто бы мог побыть с ним. И тут же поняла, как мало у Арчи друзей.
— Позови Микки, — попросил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50