— Ты что, хочешь, чтобы я надраил тебе уши?
— Возьми меня с собой! — попросил брат.
— Нечего за мной шляться! Может, ты еще за мои штаны подержаться хочешь? Сиди дома!
Лицо Султангали сморщилось, на глазах показались слезы.
— Всегда без меня да без меня! —жалобно и просительно кривя губы, захныкал он. — Все уходят и уходят, один я все дома сиди да сиди…
Загит смутился и ласково тронул брата за плечо:
— Ну, что ты? Разве мужчины плачут! Я тебя потому с собой не беру, что ты замерзнешь… По годи, вот наступит лето, вместе за ягодами пойдем! — пообещал он.
— И я, и я! — подбежала Гамиля.
— И тебя возьму, ладно! — согласился За гит. — Только сейчас не мешайте мне, видите, я тороплюсь!
Он натянул лапти и вышел во двор. От холода сразу защипало колени, заломило спину, но мальчик не обратил на это внимания. Всю дорогу до золотого прииска он повторял: «Я найду золото, я должен найти золото, если я вернусь домой без золота, что будут есть Султангали, Гамиля, Аптрахим? Я должен, должен его найти!» Эти мысли помогали ему идти, и он сам не заметил, как подошел к прииску.
Не обращая внимания на ребят, копавшихся в старых оттаявших отвалах, Загит набрал руками полный таз каменистого песка, усыпавшего прииск и, не зная, что делать дальше, остановился и стал наблюдать за другими. Поняв наконец, в чем дело, он запрудил вешнюю воду, присел на корточки, убрал из таза камни покрупнее и процедил воду. На дне таза осталось много желтых камней. «Слава аллаху, я так и думал, что мне повезет! — радостно подумал мальчик. — Теперь на всю жизнь хватит, неспроста меня тянуло сюда, я знал, что найду!» Он по одному вынимал камни из таза и пробовал на зубок. Если камень крошился, он отбрасывал его в сторону, руки его дрожали, и сердце стучало быстро-быстро. Не чувствуя боли, он все мешал и мыл глину и песок окоченевшими, красными от холода руками. Желтых камней с шероховатой поверхностью становилось все больше и больше, и Загит уже не мог сдержать улыбки и только время от времени щипал себя за руку, что. бы убедиться, что это не сон.
— Ты что, глухой? — вдруг резко крикнули у него над головой.
Загит вздрогнул и обернулся. Сзади, присев на корточки, глядел на него худощавый парнишка с черным, спадающим на лоб чубом.
— Ты что? — повторил парнишка. — Пятый раз тебя зову, а ты и ухом не ведешь! Я спрашиваю — что ты здесь делаешь?
— Разве не видно? — важно ответил Загит. — Золото мою!
— Нашел хоть что-нибудь?
Загит с гордостью указал на кучку желтых камешков:
— Вот!
— Что вот? — переспросил парнишка.
— Как что? Золото! — рассердился Загит.
— Это, по-твоему, золото? — незнакомый мальчик присвистнул от удивления. — Самые обыкновенные камни!
— Ка-амни? — растерялся Загит. — Ты точно знаешь?
— Еще бы не точно! — парнишка прищурился. — Я, брат, слов на ветер не бросаю! Если б в самом деле столько золота можно было найти…
Загит чуть не заплакал от обиды и горя. Сразу почувствовал он, как болят руки и ноет спина, как он беспомощен и как еще мал, лицо его покраснело от стыда и гнева на самого себя.
— Зря не мыкайся, тут много не намоешь! — Парнишка встал с корточек, и Загит узнал в нем хромого Гайзуллу. — Ты где подачую брал?
— Чего, чего?
— Э, да ты даже не знаешь, что такое пода— чая порода! — высокомерно усмехнулся Гайзулла. — Мы, старатели, покамест подачей такую глину называем, в которой золото найти можно, понял? — Он прищурился, глянул еще раз свысока на все еще сидевшего на корточках Загита и вытащил из-под пояса грязных холщовых штанов матерчатый кисет. — Спички есть? Хотя что я спрашиваю, сразу видать, что нету. Тебе курить еще нельзя, молод слишком!
Гайзулла вытащил из пришитого к штанине черного кармана огниво и закурил. Едкий дым самосада потянулся вверх. Гайзулла затянулся, сплюнул, молодцевато подтянул штаны.
— Так ты где эту глину-то брал? — важно спросил он.
— Здесь… — Загит показал рукой под ноги.
Гайзулла хлопнул себя по боку:
— Зде-е-есь? Какое здесь может быть золото? Ты же пустой речной песок промывал, дурья твоя башка!
— Гай-зул-ла-а! — послышался в стороне дрожащий женский голос.
— Мать кричит, — пояснил Гайзулла и тут же откликнулся: — Чего тебе? Заблудилась, что ли? Ни на шаг нельзя отойти! Сиди, я скоро приду! — Он обернулся к Загиту: — Ты чей?
— Хакима, из рода Кызыр…
— А-а, сын Хакима-бабая! Да-да, вспомнил… — Гайзулла задумчиво потер лоб ладонью. — Я к вам ходил как-то, еще мать твоя жива была, к брату твоему ходил…
— К Мухаметкилде?
— Да, к нему, упокоит аллах его душу! — сложил ладони Гайзулла. — А потом мне бес ногу повредил, и я уже не смог к вам ходить…
— Гай-зул-ла-а! —опять послышалось невдалеке.
— Айда со мной! — решительно сказал Гайзулла. — Зря только проторчишь тут, и так вон уже гусиной кожей покрылся!
Обойдя несколько старых отвалов, мальчики подошли к Фатхии, которая неподвижно сидела на плоском камне. Глаза ее были повязаны черной тряпкой. Гайзулла тронул мать за руку:
— Эсей, дай-ка мне тот хлеб, что остался…
— Ты же только что ел, опять проголодался? — Вытащив из мешочка кусок лепешки, она разломила его пополам, половину протянула Гайзулле, а вторую аккуратно положила в тот же мешочек, затем дрожащими руками собрала крошки с подола и положила их себе в рот.
— Ты его сразу глотаешь, а лучше соси, как я, — посоветовала она. — Так лучше наешься…
— Спасибо, — сказал Загит, все еще держа в руках кусок лепешки, которую молча протянул ему Гайзулла.
— Да что ты на него смотришь? Ешь! — от вернулся тот.
— С кем это ты говоришь? — обеспокоилась Фатхия.
— Это сын Хакима-бабая, тоже пришел золото мыть, — ответил Гайзулла. — Проголодался и замерз. — Он снял с себя старые рукавицы из козьей шерсти и надел их Загиту на ноги. — Покамест согреешься немного…
Загит, дрожа, набросился на хлеб.
— Ты один пришел, сын Хакима? — спросила Фатхия.
— Да…
— Бедненький… — Старуха снова вынула свой мешочек и протянула вторую половину лепешки: — Возьми тогда и это… Сегодня пятница, вот и будет милостыней, помяни покойного отца Гайзуллы!.. Молись аллаху, сынок, и нас в молитве не забудь, пожелай нам найти много золота! Если аллах тебя услышит, куплю тебе новые штаны… Зарок даю, что куплю!
Загит уже откусил было от лепешки, но вспомнил о голодных братьях и сестрах, оставшихся дома.
— Ты что? — удивленно спросил Гайзулла.
Загит втянул голову в плечи.
— Чего боишься? — повторил Гайзулла. — Ешь, ешь, я на тебя не смотрю…
— Можно, я домой отнесу? — робко попросил Загит. — У нас дома все сидят голодные…
— Бери, бери! — махнул рукой Гайзулла. — Хлеб твой, что захочешь, то и делай!
Загит сунул хлеб за пазуху и собрался было идти домой, но сидевшая молча Фатхия опять обратилась к нему:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
— Возьми меня с собой! — попросил брат.
— Нечего за мной шляться! Может, ты еще за мои штаны подержаться хочешь? Сиди дома!
Лицо Султангали сморщилось, на глазах показались слезы.
— Всегда без меня да без меня! —жалобно и просительно кривя губы, захныкал он. — Все уходят и уходят, один я все дома сиди да сиди…
Загит смутился и ласково тронул брата за плечо:
— Ну, что ты? Разве мужчины плачут! Я тебя потому с собой не беру, что ты замерзнешь… По годи, вот наступит лето, вместе за ягодами пойдем! — пообещал он.
— И я, и я! — подбежала Гамиля.
— И тебя возьму, ладно! — согласился За гит. — Только сейчас не мешайте мне, видите, я тороплюсь!
Он натянул лапти и вышел во двор. От холода сразу защипало колени, заломило спину, но мальчик не обратил на это внимания. Всю дорогу до золотого прииска он повторял: «Я найду золото, я должен найти золото, если я вернусь домой без золота, что будут есть Султангали, Гамиля, Аптрахим? Я должен, должен его найти!» Эти мысли помогали ему идти, и он сам не заметил, как подошел к прииску.
Не обращая внимания на ребят, копавшихся в старых оттаявших отвалах, Загит набрал руками полный таз каменистого песка, усыпавшего прииск и, не зная, что делать дальше, остановился и стал наблюдать за другими. Поняв наконец, в чем дело, он запрудил вешнюю воду, присел на корточки, убрал из таза камни покрупнее и процедил воду. На дне таза осталось много желтых камней. «Слава аллаху, я так и думал, что мне повезет! — радостно подумал мальчик. — Теперь на всю жизнь хватит, неспроста меня тянуло сюда, я знал, что найду!» Он по одному вынимал камни из таза и пробовал на зубок. Если камень крошился, он отбрасывал его в сторону, руки его дрожали, и сердце стучало быстро-быстро. Не чувствуя боли, он все мешал и мыл глину и песок окоченевшими, красными от холода руками. Желтых камней с шероховатой поверхностью становилось все больше и больше, и Загит уже не мог сдержать улыбки и только время от времени щипал себя за руку, что. бы убедиться, что это не сон.
— Ты что, глухой? — вдруг резко крикнули у него над головой.
Загит вздрогнул и обернулся. Сзади, присев на корточки, глядел на него худощавый парнишка с черным, спадающим на лоб чубом.
— Ты что? — повторил парнишка. — Пятый раз тебя зову, а ты и ухом не ведешь! Я спрашиваю — что ты здесь делаешь?
— Разве не видно? — важно ответил Загит. — Золото мою!
— Нашел хоть что-нибудь?
Загит с гордостью указал на кучку желтых камешков:
— Вот!
— Что вот? — переспросил парнишка.
— Как что? Золото! — рассердился Загит.
— Это, по-твоему, золото? — незнакомый мальчик присвистнул от удивления. — Самые обыкновенные камни!
— Ка-амни? — растерялся Загит. — Ты точно знаешь?
— Еще бы не точно! — парнишка прищурился. — Я, брат, слов на ветер не бросаю! Если б в самом деле столько золота можно было найти…
Загит чуть не заплакал от обиды и горя. Сразу почувствовал он, как болят руки и ноет спина, как он беспомощен и как еще мал, лицо его покраснело от стыда и гнева на самого себя.
— Зря не мыкайся, тут много не намоешь! — Парнишка встал с корточек, и Загит узнал в нем хромого Гайзуллу. — Ты где подачую брал?
— Чего, чего?
— Э, да ты даже не знаешь, что такое пода— чая порода! — высокомерно усмехнулся Гайзулла. — Мы, старатели, покамест подачей такую глину называем, в которой золото найти можно, понял? — Он прищурился, глянул еще раз свысока на все еще сидевшего на корточках Загита и вытащил из-под пояса грязных холщовых штанов матерчатый кисет. — Спички есть? Хотя что я спрашиваю, сразу видать, что нету. Тебе курить еще нельзя, молод слишком!
Гайзулла вытащил из пришитого к штанине черного кармана огниво и закурил. Едкий дым самосада потянулся вверх. Гайзулла затянулся, сплюнул, молодцевато подтянул штаны.
— Так ты где эту глину-то брал? — важно спросил он.
— Здесь… — Загит показал рукой под ноги.
Гайзулла хлопнул себя по боку:
— Зде-е-есь? Какое здесь может быть золото? Ты же пустой речной песок промывал, дурья твоя башка!
— Гай-зул-ла-а! — послышался в стороне дрожащий женский голос.
— Мать кричит, — пояснил Гайзулла и тут же откликнулся: — Чего тебе? Заблудилась, что ли? Ни на шаг нельзя отойти! Сиди, я скоро приду! — Он обернулся к Загиту: — Ты чей?
— Хакима, из рода Кызыр…
— А-а, сын Хакима-бабая! Да-да, вспомнил… — Гайзулла задумчиво потер лоб ладонью. — Я к вам ходил как-то, еще мать твоя жива была, к брату твоему ходил…
— К Мухаметкилде?
— Да, к нему, упокоит аллах его душу! — сложил ладони Гайзулла. — А потом мне бес ногу повредил, и я уже не смог к вам ходить…
— Гай-зул-ла-а! —опять послышалось невдалеке.
— Айда со мной! — решительно сказал Гайзулла. — Зря только проторчишь тут, и так вон уже гусиной кожей покрылся!
Обойдя несколько старых отвалов, мальчики подошли к Фатхии, которая неподвижно сидела на плоском камне. Глаза ее были повязаны черной тряпкой. Гайзулла тронул мать за руку:
— Эсей, дай-ка мне тот хлеб, что остался…
— Ты же только что ел, опять проголодался? — Вытащив из мешочка кусок лепешки, она разломила его пополам, половину протянула Гайзулле, а вторую аккуратно положила в тот же мешочек, затем дрожащими руками собрала крошки с подола и положила их себе в рот.
— Ты его сразу глотаешь, а лучше соси, как я, — посоветовала она. — Так лучше наешься…
— Спасибо, — сказал Загит, все еще держа в руках кусок лепешки, которую молча протянул ему Гайзулла.
— Да что ты на него смотришь? Ешь! — от вернулся тот.
— С кем это ты говоришь? — обеспокоилась Фатхия.
— Это сын Хакима-бабая, тоже пришел золото мыть, — ответил Гайзулла. — Проголодался и замерз. — Он снял с себя старые рукавицы из козьей шерсти и надел их Загиту на ноги. — Покамест согреешься немного…
Загит, дрожа, набросился на хлеб.
— Ты один пришел, сын Хакима? — спросила Фатхия.
— Да…
— Бедненький… — Старуха снова вынула свой мешочек и протянула вторую половину лепешки: — Возьми тогда и это… Сегодня пятница, вот и будет милостыней, помяни покойного отца Гайзуллы!.. Молись аллаху, сынок, и нас в молитве не забудь, пожелай нам найти много золота! Если аллах тебя услышит, куплю тебе новые штаны… Зарок даю, что куплю!
Загит уже откусил было от лепешки, но вспомнил о голодных братьях и сестрах, оставшихся дома.
— Ты что? — удивленно спросил Гайзулла.
Загит втянул голову в плечи.
— Чего боишься? — повторил Гайзулла. — Ешь, ешь, я на тебя не смотрю…
— Можно, я домой отнесу? — робко попросил Загит. — У нас дома все сидят голодные…
— Бери, бери! — махнул рукой Гайзулла. — Хлеб твой, что захочешь, то и делай!
Загит сунул хлеб за пазуху и собрался было идти домой, но сидевшая молча Фатхия опять обратилась к нему:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111