– Даже если и так, решать ей, а не тебе, – резонно заметила Тильда, снова взявшись за кисть.
– Похоже, дела с Дэви обстоят неважно, – вздохнул Эндрю. Тильда упрямо выдвинула нижнюю челюсть:
– Понятия не имею, о чем ты.
– Ив сказала, что вы с ним занимались довольно-таки вшивым сексом на диване.
– Интересно, существуют семьи, в которых не обсуждается сексуальная жизнь друг друга? Если таковые имеются, попрошусь к ним на постой.
– Почему ты не вышла за Скотта? – покачал головой Эндрю. – И секс был хорош, и он идеально тебе подходил.
– И все же бросил меня. Желаешь поговорить еще о чем-то, столь же беспросветном?
– Нет. – Эндрю встал. – Поговори с Ив, хорошо?
– Это ни к чему, – бросила Тильда, не поворачиваясь. – Она и без того уже решила ограничить существование Луизы рамками «Дабл тейк». Все твои желания исполнились.
– Вот и прекрасно! – воскликнул Эндрю и, крайне обрадованный, пошел наверх, оставив Тильду в сильнейшем раздражении.
Хорошо еще, что следующая фреска делается с Моне. Легче копировать. Даже сам Моне подделывал свои собственные водяные лилии, выпуская их поточным методом, как на фабрике. Она совершенно не терзалась угрызениями совести, рисуя их на стене. Моне скорее всего сделал бы то же самое, будь гонорар достаточно высок.
«Почему ты не вышла за Скотта?»
Тильда отошла от стола и оглядела ряд белых шкафчиков, набитых фамильными секретами.
– Ты заложила свою жизнь ради них, – сказал Скотт, искренне не понимая, зачем ей это нужно. Поэтому она и не могла выйти за него. Она и так постоянно подводила семью, идя напролом. И самое меньшее, что могла для них сделать – постараться, чтобы все выжили. Чтобы все, ради чего трудился отец, не было потеряно навсегда. В конце концов, терпеть осталось не так много: всего-то лет пятнадцать, не больше. Она выдержит. Но Скотту всего не объяснишь.
Возможно, потому, что Скотт не знал о существовании собранных в этом подвале за последние триста лет неудачных подделках Гуднайтов.
Разве могла она рассказать ему о похороненных в шкафах Дюрерах, Буше, Коро и Бог-знает-кого-еще, принадлежащих кисти Гуднайтов и в большинстве своем относящихся к тому периоду, когда они еще носили фамилию Джордано, позже переделанную на английский лад. И в каждой картине имелся свой крошечный недостаток, не позволявший благополучно продать ее.
Она не могла признаться в этом ни ему, ни кому-либо другому. А стать женой человека, с которым не можешь быть полностью откровенна, по ее мнению, не слишком блестящая идея.
Тильда вздохнула и принялась вытирать кисти. Сегодня предстоит вернуть еще одну картину, а парень, который поможет ей это сделать, скорее всего, работает на ФБР.
– Господь свидетель, Стив, – сказала она песику, – как только я верну картины, больше никогда не сделаю ничего дурного.
Стив скептически фыркнул, поэтому она покачала головой и поднялась наверх – готовиться к очередному мошенничеству в компании с возможным сотрудником ФБР.
Глава 10
Войдя в комнату за сумочкой, чтобы идти на ранний обед с Мейсоном, Клеа увидела Рональда, стоявшего над бесчувственным телом официанта Томаса.
– Что ты здесь делаешь? – возмущенно прошипела она, закрывая дверь. – И что ты сотворил с бедным Томасом?
– Он копался в твоем шкафу. Я поймал его на воровстве, – заявил Рональд, преисполненный праведного гнева.
Клеа с трудом заставила себя не хмуриться. С таким же трудом она удержалась от желания избить Рональда до полусмерти модной сумочкой от Гуччи.
– Рональд, ты застал его во время уборки. Это новый слуга.
– Правда? Ну… я всего лишь слегка его стукнул.
– Чем? Арматурным прутом? – Клеа наклонилась, чтобы взглянуть на Томаса. Дышал он ровно и не выглядел неестественно бледным или красным, правда, лоб его был украшен багровой шишкой и синяком. – Почему ты ударил его дважды?
– Вовсе нет. Синяк у него уже был. Клеа выпрямилась:
– И что теперь прикажешь с ним делать?
– Я избавлюсь от него, – пообещал Рональд. – Предоставь все мне.
– Ни в коем случае! А кто будет готовить ужин? – разозлилась Клеа, потрясенная мужской бесчувственностью, и, переступив через Томаса, села за туалетный столик. – И вообще, как ты здесь оказался? – спросила она, вглядываясь в собственное отражение.
– Я должен был тебя увидеть, – признался Рональд, сияя улыбкой. – Дорогая, ты ослепительна.
– Спасибо, – механически поблагодарила она. – Так как ты сюда попал?
– Черный ход не был заперт, – пояснил Рональд, обнимая ее. – Пойми же, я истосковался. И хотел убедиться, что с тобой все в порядке. Теперь я сам о тебе позабочусь.
– Ну да, – кивнула Клеа, высвобождаясь. – Для начала ты нокаутировал слугу, прежде чем тот успел постирать мое белье, и прислал мне наемного убийцу. Огромное спасибо.
– Мне казалось, ты просила наемного… – оскорбился Рональд, красноречиво жестикулируя.
– Нет, – терпеливо втолковывала Клеа. – Нужно было послать его к Дэви. Прямой маршрут.
– Я хотел, чтобы ты знала, на что я иду ради тебя, – запротестовал Рональд. – Кроме того, я ему заплатил. Тебе только и оставалось сказать, чего именно ты хочешь.
– Это верно. С твоей стороны было очень мило заплатить ему, Спасибо, Рональд.
Рональд расслабился.
– Но в следующий раз так не делай. Он такой страшный!
– Я его не видел. Говорили по телефону, а потом я перевел деньги.
– Ах вот как? – окончательно разозлилась Клеа. – Значит, ты вполне мог подослать мне какого-нибудь спятившего серийного убийцу?!
Рональд удивленно вытаращился на нее:
– Мне показалось, что ты хочешь именно этого.
«Господи, где только я нахожу таких идиотов? Или в меня с рождения встроен некий магнит, притягивающий их, как мух на мед?»
– Я тут подумал, что мы можем пойти в ресторан и отпраздновать, – сказал Рональд, подвигаясь ближе. – Или остаться дома.
Клеа поспешно отодвинулась.
– Сейчас не время, Рональд. Может, на следующей неделе, А сейчас тебе пора. – Она встала, – И сделай что-нибудь с Томасом, прежде чем…
– Это одна из картин, которые ты купила? – перебил Рональд. Клеа оглянулась и увидела прислоненную к стене Скарлет Ходж, только что вернувшуюся из багетной мастерской.
– Да. Это часть коллекции.
– Мне нравится. У тебя прекрасный вкус.
Клеа с сомнением воззрилась на картину. На ее взгляд, она выглядела довольно любительской и слишком пестрой. Кроме того, она уже знала, что этот болван Рональд совершенно не разбирается в искусстве.
– У художника вполне отчетливый стиль, – продолжал Рональд. – Сколько ты заплатила?
– Тысячу, – призналась Клеа, все еще терзаемая жадностью, хотя пока еще не выписала Гуднайтам чек. – И вряд ли она так уж хороша. До своей смерти эта Ходж написала всего шесть картин.
– Она умерла?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99