Не углубляйся в подробности, просто знай, что я здесь.
Вэлентайн расслабилась. Он прав. Сейчас у нее нет сил во что-либо вникать.
— Разбуди меня, когда доедем до Букингемского дворца, — прошептала она и сразу уснула в объятиях Джоша.
Через полчаса он разбудил ее поцелуем: машина подъезжала к Букингемским воротам. Они медленно ехали по Мэлл мимо парка Сент-Джеймс с огромными деревьями, казавшимися в темноте древними и сказочными, а по другую сторону возвышался великолепный Карлтон-Хаус-Террас. Вэл все крутила головой|, пытаясь разглядеть освещенный дворец. Впереди неясно вырисовывались очертания арки Адмиралтейства. Для тех, кто любит Лондон, это сама лучшая прогулка на свете.
Вэлентайн, никогда раньше не бывавшая в Лондоне, трепетала от восторга. Когда они добрались до отеля, она в изумлении увидела огромный холл, украшенный знаменами, словно полковая столовая. В углу тихо жужжал телекс, по мраморному полу бесшумно сновали вышколенные мужчины и юноши в униформах, у каждого были четко определенные обязанности в работе отлаженного механизма отеля, хотя она и не могла догадаться какая. Они с Джошем долго шли по этажу следом за молодым розовощеким коридорным, пока не добрались до своего номера. Как только коридорный ушел, Вэлентайн подбежала к окнам, раздвинула портьеры и замерла, затаив дыхание.
— О, Джош, подойди скорее, посмотри, лунный свет отражается в реке, а если перегнуться через подоконник, то видно… по-моему… да, здание Парламента, а на другом берегу… что это за освещенное здание… и смотри, прямо под нами, сад и памятник… что это, объясни скорее. Билли никогда не говорила, что из окон «Беркли» открывается такой вид.
— Может быть, это потому, милая Вэлентайн, что «Беркли» стоит не на Темзе.
— Но где мы?
— Конкретно где? Мы над садами на набережной Виктории. Внизу игла Клеопатры, на том берегу — Королевский фестивальный зал, а если говорить совсем точно, то в номере Марии Каллас в отеле «Савой».
Вэлентайн медленно осела на одну из бархатных кушеток. Ее окружала роскошная, обшитая деревом, обставленная чиппендейловской мебелью гостиная, в камине пылал огонь. Все было так прелестно, будто в старомодном романе: невинная девушка, попавшая в беду, в конце пути встречает загадочного полузнакомого красавца, ее привозят в неизвестный отель в незнакомом городе, окружают подавляющей роскошью.
— Ваши цели бесчестны? — спросила она, искоса сверкнув на него взглядом, не выдававшим почти ничего.
— Боже, надеюсь, что да! — простонал он..
Для ужасно важного степенного юриста, сбросившего служебные оковы, цепи Страссбергера, Линкина, жены и троих детей ради того, чтобы сбежать в Лондон вслед за не выходившей из его головы капризной неуловимой девчонкой, слово «бесчестный» вряд ли подходило, но оно было так многозначительно.
— В таком случае, — надменно заявила Вэлентайн, — прежде всего мне нужна горячая ванна, холодная водка, суп и… и мне нужно распаковать вещи.
Джош нажал три кнопки на небольшом металлическом прямоугольнике, вделанном в боковой столик. Через минуту в дверях стояли трое: рассыльный, горничная и официант.
— Пожалуйста, приготовьте мадам ванну и застелите постель, — велел он горничной. — Мне нужна бутылка польской водки, две бутылки «Эвиан», ведерко льда, горячий протертый овощной суп и поднос сандвичей с цыплятами, — сделал он заказ официанту. Рассыльному он приказал: — В спальне багаж мадам. Будьте добры, распакуйте его и выберите вещи, которые нужно погладить. Они нужны к завтрашнему утру.
Все трое бесшумно исчезли, каждый озадаченный своим поручением.
— Это не самый фешенебельный отель — они все в Уэст-Энде, — но в сервисе с ними никто не сравнится.
Оба задумчиво помолчали после того, как ушли горничная и рассыльный.
— Мне нужно предупредить тебя только об одном.
— О чем?
— Ради бога, не утони в ванне. Она очень глубока и чуть не на метр длиннее, чем ты.
— Возможно, мне понадобится телохранитель.
— Не исключено, но не для первой твоей ванны, дорогая, не то мы утонем оба. А вот и горячий суп.
— Официант, наверное, шокирован?
— Только не официант в «Савое».
Вэлентайн исчезла в ванной, пленительно оглянувшись: в ее глазах сверкнула неосторожная искорка, полуулыбка, манившая, как нераспечатанный рождественский подарок в красивой упаковке. Джош, которого не соблазняли уже лет двадцать, остолбенел на добрых четыре секунды, а потом принялся отчаянно выпутываться из пиджака.
Ни горничная, ни рассыльный, ни официант ничуть не удивились. Позже они поболтали об этом. В номере Марии Каллас — она любила тут останавливаться, приезжая в Лондон, — такие сцены были скорее правилом, чем исключением.
— Может быть, что-то в воздухе, — предположил рассыльный.
— Не удивлюсь, — фыркнула горничная. Последнее слово, как всегда, осталось за официантом:
— Говорил я жене, это все игла Клеопатры, говорил я ей. Порочная была женщина.
Джош и Вэлентайн провели там пять дней, не заботясь об осторожности, пять скрытых от взоров внешнего мира, ничем не потревоженных дней, и для них существовало только одно — чудесные плотские наслаждения и восторг блаженного неблагоразумия. Они понимали, что когда-нибудь в будущем придет время расплаты, но это время еще так далеко, что с ним можно не считаться, его все равно что нет.
Вэлентайн быстро и уверенно уладила все дела у Зандры Родс, Билла Джибба, Джин Мьюр и Tea Портер. Джош сделал несколько телефонных звонков и послал кучу сообщений по телексу, но все оставшееся время они проводили в роскоши «Савоя», выбираясь на улицу, только чтобы посмотреть Лондон и поужинать в «Трэмпе», «Дроуне», «Тиберио», клубе «Белый слон» или обеденном зале «Коннота». Они вкусили от удовольствия пребывания на людях, не смешиваясь с людьми и принадлежа лишь друг другу.
В начале каждого романа бывает период, когда влюбленным необходимо демонстрировать друг друга, любуясь отражениями любимых и себя в глазах и на лицах окружающих. Даже торжественнейшая обстановка для них не более чем театральная декорация. Неужели в этой самой лавандово-золотой галерее Сайон-Хауза, длинной и мрачной, несчастная леди Джейн Грей четыреста лет назад приняла корону Англии? Как, наверное, остальные туристы восхищаются Вэлентайн, думал Джош, проходя по галерее и прислушиваясь к печальному рассказу гида.
Им еще рано было обсуждать характер своих отношений. Вэлентайн невероятно согревал его восторг перед ее телом, физическим обликом, она впервые жила полной жизнью. Никогда прежде не доводилось ей изведать такое чисто физическое ощущение: проснуться в постели, хранящей запах их страсти, почувствовать, как разгорается Джош, вновь дотронувшись до нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173
Вэлентайн расслабилась. Он прав. Сейчас у нее нет сил во что-либо вникать.
— Разбуди меня, когда доедем до Букингемского дворца, — прошептала она и сразу уснула в объятиях Джоша.
Через полчаса он разбудил ее поцелуем: машина подъезжала к Букингемским воротам. Они медленно ехали по Мэлл мимо парка Сент-Джеймс с огромными деревьями, казавшимися в темноте древними и сказочными, а по другую сторону возвышался великолепный Карлтон-Хаус-Террас. Вэл все крутила головой|, пытаясь разглядеть освещенный дворец. Впереди неясно вырисовывались очертания арки Адмиралтейства. Для тех, кто любит Лондон, это сама лучшая прогулка на свете.
Вэлентайн, никогда раньше не бывавшая в Лондоне, трепетала от восторга. Когда они добрались до отеля, она в изумлении увидела огромный холл, украшенный знаменами, словно полковая столовая. В углу тихо жужжал телекс, по мраморному полу бесшумно сновали вышколенные мужчины и юноши в униформах, у каждого были четко определенные обязанности в работе отлаженного механизма отеля, хотя она и не могла догадаться какая. Они с Джошем долго шли по этажу следом за молодым розовощеким коридорным, пока не добрались до своего номера. Как только коридорный ушел, Вэлентайн подбежала к окнам, раздвинула портьеры и замерла, затаив дыхание.
— О, Джош, подойди скорее, посмотри, лунный свет отражается в реке, а если перегнуться через подоконник, то видно… по-моему… да, здание Парламента, а на другом берегу… что это за освещенное здание… и смотри, прямо под нами, сад и памятник… что это, объясни скорее. Билли никогда не говорила, что из окон «Беркли» открывается такой вид.
— Может быть, это потому, милая Вэлентайн, что «Беркли» стоит не на Темзе.
— Но где мы?
— Конкретно где? Мы над садами на набережной Виктории. Внизу игла Клеопатры, на том берегу — Королевский фестивальный зал, а если говорить совсем точно, то в номере Марии Каллас в отеле «Савой».
Вэлентайн медленно осела на одну из бархатных кушеток. Ее окружала роскошная, обшитая деревом, обставленная чиппендейловской мебелью гостиная, в камине пылал огонь. Все было так прелестно, будто в старомодном романе: невинная девушка, попавшая в беду, в конце пути встречает загадочного полузнакомого красавца, ее привозят в неизвестный отель в незнакомом городе, окружают подавляющей роскошью.
— Ваши цели бесчестны? — спросила она, искоса сверкнув на него взглядом, не выдававшим почти ничего.
— Боже, надеюсь, что да! — простонал он..
Для ужасно важного степенного юриста, сбросившего служебные оковы, цепи Страссбергера, Линкина, жены и троих детей ради того, чтобы сбежать в Лондон вслед за не выходившей из его головы капризной неуловимой девчонкой, слово «бесчестный» вряд ли подходило, но оно было так многозначительно.
— В таком случае, — надменно заявила Вэлентайн, — прежде всего мне нужна горячая ванна, холодная водка, суп и… и мне нужно распаковать вещи.
Джош нажал три кнопки на небольшом металлическом прямоугольнике, вделанном в боковой столик. Через минуту в дверях стояли трое: рассыльный, горничная и официант.
— Пожалуйста, приготовьте мадам ванну и застелите постель, — велел он горничной. — Мне нужна бутылка польской водки, две бутылки «Эвиан», ведерко льда, горячий протертый овощной суп и поднос сандвичей с цыплятами, — сделал он заказ официанту. Рассыльному он приказал: — В спальне багаж мадам. Будьте добры, распакуйте его и выберите вещи, которые нужно погладить. Они нужны к завтрашнему утру.
Все трое бесшумно исчезли, каждый озадаченный своим поручением.
— Это не самый фешенебельный отель — они все в Уэст-Энде, — но в сервисе с ними никто не сравнится.
Оба задумчиво помолчали после того, как ушли горничная и рассыльный.
— Мне нужно предупредить тебя только об одном.
— О чем?
— Ради бога, не утони в ванне. Она очень глубока и чуть не на метр длиннее, чем ты.
— Возможно, мне понадобится телохранитель.
— Не исключено, но не для первой твоей ванны, дорогая, не то мы утонем оба. А вот и горячий суп.
— Официант, наверное, шокирован?
— Только не официант в «Савое».
Вэлентайн исчезла в ванной, пленительно оглянувшись: в ее глазах сверкнула неосторожная искорка, полуулыбка, манившая, как нераспечатанный рождественский подарок в красивой упаковке. Джош, которого не соблазняли уже лет двадцать, остолбенел на добрых четыре секунды, а потом принялся отчаянно выпутываться из пиджака.
Ни горничная, ни рассыльный, ни официант ничуть не удивились. Позже они поболтали об этом. В номере Марии Каллас — она любила тут останавливаться, приезжая в Лондон, — такие сцены были скорее правилом, чем исключением.
— Может быть, что-то в воздухе, — предположил рассыльный.
— Не удивлюсь, — фыркнула горничная. Последнее слово, как всегда, осталось за официантом:
— Говорил я жене, это все игла Клеопатры, говорил я ей. Порочная была женщина.
Джош и Вэлентайн провели там пять дней, не заботясь об осторожности, пять скрытых от взоров внешнего мира, ничем не потревоженных дней, и для них существовало только одно — чудесные плотские наслаждения и восторг блаженного неблагоразумия. Они понимали, что когда-нибудь в будущем придет время расплаты, но это время еще так далеко, что с ним можно не считаться, его все равно что нет.
Вэлентайн быстро и уверенно уладила все дела у Зандры Родс, Билла Джибба, Джин Мьюр и Tea Портер. Джош сделал несколько телефонных звонков и послал кучу сообщений по телексу, но все оставшееся время они проводили в роскоши «Савоя», выбираясь на улицу, только чтобы посмотреть Лондон и поужинать в «Трэмпе», «Дроуне», «Тиберио», клубе «Белый слон» или обеденном зале «Коннота». Они вкусили от удовольствия пребывания на людях, не смешиваясь с людьми и принадлежа лишь друг другу.
В начале каждого романа бывает период, когда влюбленным необходимо демонстрировать друг друга, любуясь отражениями любимых и себя в глазах и на лицах окружающих. Даже торжественнейшая обстановка для них не более чем театральная декорация. Неужели в этой самой лавандово-золотой галерее Сайон-Хауза, длинной и мрачной, несчастная леди Джейн Грей четыреста лет назад приняла корону Англии? Как, наверное, остальные туристы восхищаются Вэлентайн, думал Джош, проходя по галерее и прислушиваясь к печальному рассказу гида.
Им еще рано было обсуждать характер своих отношений. Вэлентайн невероятно согревал его восторг перед ее телом, физическим обликом, она впервые жила полной жизнью. Никогда прежде не доводилось ей изведать такое чисто физическое ощущение: проснуться в постели, хранящей запах их страсти, почувствовать, как разгорается Джош, вновь дотронувшись до нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173