Мэгги поняла, что дело плохо. Как взять интервью у человека, который, во-первых, вами не особенно интересуется, а во-вторых, находится в центре бурлящего потока? Стиль работы Мэгги проявлялся при интимной беседе и в интимных обстоятельствах. Однако в назначенное время секретарь провела ее во внутренний кабинет Орсини, располагавшийся в самой маленькой из трех гостиных номера.
Когда Мэгги впервые взглянула на Вито Орсини, ей подумалось, что расхожие представления о кинопродюсерах могут иногда быть ошибочными. В чем-то он, конечно, соответствовал этим представлениям: сшитый на заказ костюм от Бриони, прическа, явно сделанная в Италии, часы «Бюльгари», лакированные кожаные ботинки. Но где же маленький толстячок с сигарой? Где лысеющий человечек со смешным акцентом? Она ожидала, что Вито Орсини похож на итальянца, но никак не на благородного цезаря. Она сразу оживилась.
— Добро пожаловать в Рим, мисс Макгрегор! — Более того, оказывается, он говорит по-английски без акцента, да еще изящно поцеловал ей руку.
— Боже мой, — начала Мэгги, любившая вставлять шокирующие, нарочито неловкие замечания. — Я думала, вы гораздо старше.
— Мне тридцать восемь, — сообщил Вито, одарив ее улыбкой, которая ясно давала понять, что хоть она и впечатляюще молода, но и он не стар. Улыбка таилась в глубине его глаз, нос отличался проконсульским рельефом, а кожа была бронзовой. Вся его внешность словно излучала блеск. Значительностью облика он напоминал великого оркестрового дирижера.
— Скажите, — спросила Мэгги, сохраняя самый наивный вид, — а что именно делает кинопродюсер? — Она решила, что неведение будет выглядеть не слишком прилично, но вполне сработает: с его помощью можно вытянуть из него комментарии, о которых он всю жизнь будет жалеть. Такие интервью всегда становятся лучшими.
— Слава богу, что вы поинтересовались, — сказал Вито. — Вы даже не представляете, сколько людей брали у меня интервью, понятия не имея — даже самого смутного, — о том, что я делаю. Они слишком ленивы, чтобы попытаться выяснить. Я расскажу вам все. Но не сейчас: мне через пятнадцать минут нужно быть на студии. Может быть, вы сегодня вечером поужинаете со мной? Тогда и поговорим.
Словно леденец дает ребенку, подумала Мэгги, согласно кивая.
— Я заеду за вами в восемь и отвезу в мое любимое место. Кстати, не забывайте, что магазин «Гуччи» здесь такой же дорогой, как в Нью-Йорке, так что не теряйте голову.
У кинопродюсеров, которым удается выжить, неизбежно развиваются высокие экстрасенсорные способности.
* * *
Этим вечером в «Остариа дель Орсо» Мэгги не понадобилось ничего из ее набора интервьюерских приемов: ни умение брать за горло, задавать неверные вопросы, чтобы получить именно те ответы, которых ждут, ни способность открывать себя ровно настолько, чтобы отвести подозрения, ни навык быть чересчур почтительной или слушком уютной и располагающей. Ей нужно было только слушать. Вито рассказывал, не переставая, три часа подряд и при этом утверждал, что лишь коснулся поверхности.
— Сжальтесь, Вито, я больше не могу. У меня кончилась кассета, случился писчий спазм, я уже знаю больше, чем нормальный человек сможет прочесть.
— Я всегда так поступаю. Вам не следовало меня спрашивать. Вас никто обо мне не предупреждал, правда?
— Никто мне ничего не говорил. Просто велели сесть в самолет и побеседовать с вами.
— Почему бы нам не вернуться в отель и не поговорить о вас?
— Вот не думала, что спрашивать будете вы.
* * *
С Вито Мэгги поняла, что волновало ее при соитии со звездами. Это были не просто занятия любовью. Вито Орсини оказался великим романтиком. Когда Мэгги легла с ним в постель, она вдруг почувствовала, что стала звездой этой отдельно взятой постановки. Впервые она осознала, что ее большие груди и пышный зад могут служить огромным преимуществом, если не сравнивать свой торс с американским идеалом. Она узнала, что существует на свете один знаменитый человек, который не считает, что, одарив ее своим фаллосом, он оказывает ей великую честь. Ни в первую ночь, ни в последующие, проведенные с Вито, у нее не возникали те чувства, которые она бессознательно подавляла во всех эпизодических связях со звездами, не появлялось и ощущение, что она — человек второго сорта, лишь на краткий миг допущенный к жизни великих. Вито раз и навсегда излечил ее от, как он говорил, «комплекса поднявшейся наверх служанки», по вине которого она сияла лишь взятой напрокат славой.
Той теплой ранней осенью 1974 года Мэгги пробыла в Риме две недели, каждые три дня посылая в редакцию телеграммы о том, что ей никак не удается взять интервью у Орсини, потому что он слишком занят, чтобы встретиться с ней. Все в «Космо» прекрасно ее понимали. Они хорошо знали итальянских кинопродюсеров. Это невозможные люди. Мэгги и Вито стали добрыми друзьями, в некотором смысле товарищами по конспирации, скрывавшимися от некой безымянной силы, искренне восхищавшимися телом и умом друг друга. Мэгги время от времени спрашивала себя, сойдет ли на нет эта связь после выхода статьи, подобно всем остальным кратким любовным приключениям, но постепенно она научилась доверять Вито: они не всегда будут любовниками, но друзьями останутся навсегда.
Вито позволял Мэгги присутствовать на всех его совещаниях, слушать все разговоры по телефону, ходить за ним по пятам по съемочной площадке, просматривать вместе с ним отснятый за день материал. К концу второй недели она знала о механике и деловых сторонах кинопроизводства больше, чем кто-либо из пишущих о кино в Соединенных Штатах, и это знание сослужило ей хорошую службу в работе над телепередачами. Но до нового вида деятельности оставалось еще шесть месяцев, в течение которых Мэгги написала еще пять очерков о кинозвездах и обнаружила, что для того, чтобы написать об актере, не обязательно с ним спать. В сущности, именно это умение соблюдать дистанцию стало впоследствии ее самым сильным оружием. Только перестав нуждаться в любви, пусть на одну ночь, она обрела умение ясно видеть личность кинозвезды, научилась помещать их в фокус. Ее интервью потеряли присущее всем материалам подобного рода свойство, благодаря которому создается ощущение, что в интервью больше рассказывается о чувствах репортера к кинозвезде, чем о самой звезде. Перечитывая свои первые очерки, она сожалела об упущенных возможностях написать ошеломляюще правдивые статьи, ибо ей помешали в тот момент воспоминания о склонившемся над ней еще одном симпатичном лице.
Летом 1975 года, через шесть месяцев после расставания с Вито в Риме, она узнала, что он снимает в Мексике новую картину — «Нерасторопная лодка». Исполнитель главной роли Бен Лоуэлл, один из пяти самых кассовых актеров Соединенных Штатов, обычно играл сильных, решительных людей, им восхищались и мужчины, и женщины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173
Когда Мэгги впервые взглянула на Вито Орсини, ей подумалось, что расхожие представления о кинопродюсерах могут иногда быть ошибочными. В чем-то он, конечно, соответствовал этим представлениям: сшитый на заказ костюм от Бриони, прическа, явно сделанная в Италии, часы «Бюльгари», лакированные кожаные ботинки. Но где же маленький толстячок с сигарой? Где лысеющий человечек со смешным акцентом? Она ожидала, что Вито Орсини похож на итальянца, но никак не на благородного цезаря. Она сразу оживилась.
— Добро пожаловать в Рим, мисс Макгрегор! — Более того, оказывается, он говорит по-английски без акцента, да еще изящно поцеловал ей руку.
— Боже мой, — начала Мэгги, любившая вставлять шокирующие, нарочито неловкие замечания. — Я думала, вы гораздо старше.
— Мне тридцать восемь, — сообщил Вито, одарив ее улыбкой, которая ясно давала понять, что хоть она и впечатляюще молода, но и он не стар. Улыбка таилась в глубине его глаз, нос отличался проконсульским рельефом, а кожа была бронзовой. Вся его внешность словно излучала блеск. Значительностью облика он напоминал великого оркестрового дирижера.
— Скажите, — спросила Мэгги, сохраняя самый наивный вид, — а что именно делает кинопродюсер? — Она решила, что неведение будет выглядеть не слишком прилично, но вполне сработает: с его помощью можно вытянуть из него комментарии, о которых он всю жизнь будет жалеть. Такие интервью всегда становятся лучшими.
— Слава богу, что вы поинтересовались, — сказал Вито. — Вы даже не представляете, сколько людей брали у меня интервью, понятия не имея — даже самого смутного, — о том, что я делаю. Они слишком ленивы, чтобы попытаться выяснить. Я расскажу вам все. Но не сейчас: мне через пятнадцать минут нужно быть на студии. Может быть, вы сегодня вечером поужинаете со мной? Тогда и поговорим.
Словно леденец дает ребенку, подумала Мэгги, согласно кивая.
— Я заеду за вами в восемь и отвезу в мое любимое место. Кстати, не забывайте, что магазин «Гуччи» здесь такой же дорогой, как в Нью-Йорке, так что не теряйте голову.
У кинопродюсеров, которым удается выжить, неизбежно развиваются высокие экстрасенсорные способности.
* * *
Этим вечером в «Остариа дель Орсо» Мэгги не понадобилось ничего из ее набора интервьюерских приемов: ни умение брать за горло, задавать неверные вопросы, чтобы получить именно те ответы, которых ждут, ни способность открывать себя ровно настолько, чтобы отвести подозрения, ни навык быть чересчур почтительной или слушком уютной и располагающей. Ей нужно было только слушать. Вито рассказывал, не переставая, три часа подряд и при этом утверждал, что лишь коснулся поверхности.
— Сжальтесь, Вито, я больше не могу. У меня кончилась кассета, случился писчий спазм, я уже знаю больше, чем нормальный человек сможет прочесть.
— Я всегда так поступаю. Вам не следовало меня спрашивать. Вас никто обо мне не предупреждал, правда?
— Никто мне ничего не говорил. Просто велели сесть в самолет и побеседовать с вами.
— Почему бы нам не вернуться в отель и не поговорить о вас?
— Вот не думала, что спрашивать будете вы.
* * *
С Вито Мэгги поняла, что волновало ее при соитии со звездами. Это были не просто занятия любовью. Вито Орсини оказался великим романтиком. Когда Мэгги легла с ним в постель, она вдруг почувствовала, что стала звездой этой отдельно взятой постановки. Впервые она осознала, что ее большие груди и пышный зад могут служить огромным преимуществом, если не сравнивать свой торс с американским идеалом. Она узнала, что существует на свете один знаменитый человек, который не считает, что, одарив ее своим фаллосом, он оказывает ей великую честь. Ни в первую ночь, ни в последующие, проведенные с Вито, у нее не возникали те чувства, которые она бессознательно подавляла во всех эпизодических связях со звездами, не появлялось и ощущение, что она — человек второго сорта, лишь на краткий миг допущенный к жизни великих. Вито раз и навсегда излечил ее от, как он говорил, «комплекса поднявшейся наверх служанки», по вине которого она сияла лишь взятой напрокат славой.
Той теплой ранней осенью 1974 года Мэгги пробыла в Риме две недели, каждые три дня посылая в редакцию телеграммы о том, что ей никак не удается взять интервью у Орсини, потому что он слишком занят, чтобы встретиться с ней. Все в «Космо» прекрасно ее понимали. Они хорошо знали итальянских кинопродюсеров. Это невозможные люди. Мэгги и Вито стали добрыми друзьями, в некотором смысле товарищами по конспирации, скрывавшимися от некой безымянной силы, искренне восхищавшимися телом и умом друг друга. Мэгги время от времени спрашивала себя, сойдет ли на нет эта связь после выхода статьи, подобно всем остальным кратким любовным приключениям, но постепенно она научилась доверять Вито: они не всегда будут любовниками, но друзьями останутся навсегда.
Вито позволял Мэгги присутствовать на всех его совещаниях, слушать все разговоры по телефону, ходить за ним по пятам по съемочной площадке, просматривать вместе с ним отснятый за день материал. К концу второй недели она знала о механике и деловых сторонах кинопроизводства больше, чем кто-либо из пишущих о кино в Соединенных Штатах, и это знание сослужило ей хорошую службу в работе над телепередачами. Но до нового вида деятельности оставалось еще шесть месяцев, в течение которых Мэгги написала еще пять очерков о кинозвездах и обнаружила, что для того, чтобы написать об актере, не обязательно с ним спать. В сущности, именно это умение соблюдать дистанцию стало впоследствии ее самым сильным оружием. Только перестав нуждаться в любви, пусть на одну ночь, она обрела умение ясно видеть личность кинозвезды, научилась помещать их в фокус. Ее интервью потеряли присущее всем материалам подобного рода свойство, благодаря которому создается ощущение, что в интервью больше рассказывается о чувствах репортера к кинозвезде, чем о самой звезде. Перечитывая свои первые очерки, она сожалела об упущенных возможностях написать ошеломляюще правдивые статьи, ибо ей помешали в тот момент воспоминания о склонившемся над ней еще одном симпатичном лице.
Летом 1975 года, через шесть месяцев после расставания с Вито в Риме, она узнала, что он снимает в Мексике новую картину — «Нерасторопная лодка». Исполнитель главной роли Бен Лоуэлл, один из пяти самых кассовых актеров Соединенных Штатов, обычно играл сильных, решительных людей, им восхищались и мужчины, и женщины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173