Вверх над самыми высокими пастбищами ранчо круто поднимались склоны Портола-Пик, и взглядом можно было проследить до самой острой вершины горы. Здесь и без того докучавшие им подлесок, мескитовые деревья и чапараль превратились в такие густые заросли, что пришлось поберечь лошадей.
Да, но там, где не пройдут кони, пройдут люди, думала Джез, смахивая пот, стекавший в глаза. Человек может месяцами сидеть в сырой, темной и страшной пещере, глубоко под землей, изучая свои сталактиты и сталагмиты; человек может нырять с аквалангом, резвиться и играть с желеобразным осьминогом; человек может дойти до Северного полюса, прилететь на Луну и расхаживать там, делать сальто и устанавливать флаги на вершинах; из всего этого следовало, что эти двое – мужчина и женщина, прикрытые лишь тонкой одеждой из хлопка, – наверняка сумеют пробраться сквозь дьявольские заросли с помощью своих посохов, которые им придется держать обеими руками перед собой, чтобы понемногу расчищать себе проход.
Когда они тронулись в путь, казалось очевидным, что идти можно только в одном направлении, ибо вершина горы казалась такой острой, что взобраться на нее можно было лишь с одной стороны. Но по мере того как они поднимались, уступы становились все шире и шире, открывая перед ними все новые и новые заросли диких, нетронутых кустарников, источавшие запах шалфея и простирающие во все стороны свои кровожадные шипы, обманчиво закрывая собою страшную крутизну склона, на котором они росли.
– Если бы ты был францисканским монахом, какой бы дорогой ты пошел? – спросила Джез у Кейси.
– Если бы я был францисканским монахом, я был бы одет в длинный балахон и сандалии и я бы не был здесь! Ни по какой дороге, никоим образом, моя леди.
– Прекрасно, что ты сохраняешь оптимизм даже перед лицом неприятностей, – заметила Джез.
– О да, я оптимист. И эти Три Стража где-то здесь. А я радуюсь тому, что мы в высоких ботинках.
– Гремучие змеи? – спросила Джез. Она была готова встретить горного льва, но змею?
– Гремучие змеи. И тарантулы. Но кожу они не могут прокусить. Кроме того, койоты, куропатки и очень недружелюбные кактусы.
– Я все пытаюсь отыскать нечто похожее на тропинку, дорожку, протоптанную ногами паломников, – грустно сказала Джез. – Можно подумать, что мы первые, кто решил подняться на Портолу.
– Мы знаем наверняка, что в 1806 году Теодосио поднимался сюда с шестью монахами, а вот потом? Это тебе не прогулка по парку.
– Да нет, Кейси, наверняка были и другие паломники. К тому же я помню, когда была еще маленькой, отец говорил мне, что его дед, старый Хью, поднимался на Портолу... Может быть, это было сто лет назад. Да, пожалуй, ты прав, от этого следа не останется.
– И все же... – Кейси устало потеребил своим посохом нечто, лежащее перед ним на земле. – Смотри... Это явное свидетельство недавнего посещения.
– Не может быть, – медленно сказала Джез, переводя взгляд на банку от пепси, которая была покрыта слоем пыли. – Это совершенно невозможно.
– Но ведь не я ее сюда принес.
– Тогда кто?..
– Это мог быть только какой-нибудь турист, сбившийся с традиционного маршрута. В конце концов, со всех сторон здесь заповедники. Уж поверь мне, тот, кто ее здесь оставил, шел вниз, а не наверх.
– Мне надо это сфотографировать! Ларри Буш никогда в это не поверит.
– Кто это?
– Один мой приятель, он работает в компании «Пепсико» – начальник отдела по связям с общественностью. – Джез наклонилась как можно ниже, частично стерла пыль с банки и сделала несколько снимков, так чтобы, кроме жестянки, видна была фантастическая панорама гор, садов и на заднем плане – океан. – Он получит от этого настоящий кайф. У нас небось банки с пепси и по орбите летают. Что есть универсальная человеческая черта? Выбрасывать мусор где попало!
– Ну, знаешь, если у тебя хватает сил фотографировать, значит, ты еще в состоянии искать эти скалы. Вперед!
И они продолжили свой тяжелый и медленный путь сквозь заросли, Кейси впереди, то и дело останавливаясь, чтобы окинуть взором окрестности. Скал вокруг было много, но они не подходили к описанию. Всякий раз, как они останавливались, Джез бросала взгляд назад, к дому. Он становился все меньше и меньше, пока не исчез вовсе в массе деревьев, а теперь он был целиком скрыт каменным выступом, поросшим мескитовыми деревцами.
До Джез доносились звуки мелодии, напеваемой Кейси на ходу, и она вдруг осознала, что у нее в голове тоже звучит какой-то мотив. Она придумала к нему слова и слабо улыбнулась. «Как дела там в Глокка-Мора?» – звучало у нее в мозгу. Глокка-Мора – это название деревни в «Бригадуне», которая появлялась только раз в сто лет, а затем снова исчезала в ирландском тумане. А может быть, эта Бригадун была деревня в «Финианской радуге», которая исчезала в шотландском тумане? Это не имеет значения. В такую жару понять это было невозможно. И то и другое не имело никакого смысла.
Но Три Стража были не мистический поселок, а совершенно определенное, реальное место, точно указанное в собственноручной надписи Бернардо Валенсия на карте. Бернардо Валенсия был дедом Хуаниты Изабеллы Валенсия Килкуллен, что делало его по меньшей мере прапрапрадедом Джез, подумала она смутно, а если уж прапрапрадеду нельзя доверять, тогда кому вообще можно? И ведь эта карта была подписана еще и Миллардом Филмором. Почему-то это обстоятельство вселяло в Джез особую надежду. Что-то было необыкновенное в самом этом имени, которое волею фонетики должно было бы стать объектом насмешек, но звучало в то же время как-то особенно по-президентски.
– Кейси, что ты там бурчишь?
– Тему из музыки к «Африканской царице». Привязалась.
– Кейси, а мы можем сделать привал и перекусить?
– Ты проголодалась?
– Надо же поесть.
– Хорошо, только на несколько минут. Нам надо успеть до захода солнца отыскать эти скалы и спуститься назад, а через четыре часа уже будет темно.
– А что, если мы их не найдем?
– Тогда мы завтра придем опять. Мы будем искать их, пока не обнаружим.
– Ты мой вожак, мой вдохновитель – что я только делала, пока не встретила тебя? – спросила Джез, отыскав камень, чтобы присесть.
Воздух здесь был свежий, хотя солнце еще стояло высоко. Она сняла куртку и вытащила влажную рубашку из брюк. Платок у нее так промок, что она разложила его на камне просушить, а сама подставила лицо, шею и волосы прохладному ветерку.
– Я часто задаю себе этот вопрос – что ты действительно без меня делала? Бьюсь об заклад, ты не теряла времени зря, – сказал Кейси.
– Нет, не теряла, это уж точно, – заверила Джез, протягивая ему сандвич. – Но и не многого добилась.
Глядя на Кейси, распластавшегося на соседнем камне, она удивлялась, как могло так случиться, что она влюбилась в него по уши?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161
Да, но там, где не пройдут кони, пройдут люди, думала Джез, смахивая пот, стекавший в глаза. Человек может месяцами сидеть в сырой, темной и страшной пещере, глубоко под землей, изучая свои сталактиты и сталагмиты; человек может нырять с аквалангом, резвиться и играть с желеобразным осьминогом; человек может дойти до Северного полюса, прилететь на Луну и расхаживать там, делать сальто и устанавливать флаги на вершинах; из всего этого следовало, что эти двое – мужчина и женщина, прикрытые лишь тонкой одеждой из хлопка, – наверняка сумеют пробраться сквозь дьявольские заросли с помощью своих посохов, которые им придется держать обеими руками перед собой, чтобы понемногу расчищать себе проход.
Когда они тронулись в путь, казалось очевидным, что идти можно только в одном направлении, ибо вершина горы казалась такой острой, что взобраться на нее можно было лишь с одной стороны. Но по мере того как они поднимались, уступы становились все шире и шире, открывая перед ними все новые и новые заросли диких, нетронутых кустарников, источавшие запах шалфея и простирающие во все стороны свои кровожадные шипы, обманчиво закрывая собою страшную крутизну склона, на котором они росли.
– Если бы ты был францисканским монахом, какой бы дорогой ты пошел? – спросила Джез у Кейси.
– Если бы я был францисканским монахом, я был бы одет в длинный балахон и сандалии и я бы не был здесь! Ни по какой дороге, никоим образом, моя леди.
– Прекрасно, что ты сохраняешь оптимизм даже перед лицом неприятностей, – заметила Джез.
– О да, я оптимист. И эти Три Стража где-то здесь. А я радуюсь тому, что мы в высоких ботинках.
– Гремучие змеи? – спросила Джез. Она была готова встретить горного льва, но змею?
– Гремучие змеи. И тарантулы. Но кожу они не могут прокусить. Кроме того, койоты, куропатки и очень недружелюбные кактусы.
– Я все пытаюсь отыскать нечто похожее на тропинку, дорожку, протоптанную ногами паломников, – грустно сказала Джез. – Можно подумать, что мы первые, кто решил подняться на Портолу.
– Мы знаем наверняка, что в 1806 году Теодосио поднимался сюда с шестью монахами, а вот потом? Это тебе не прогулка по парку.
– Да нет, Кейси, наверняка были и другие паломники. К тому же я помню, когда была еще маленькой, отец говорил мне, что его дед, старый Хью, поднимался на Портолу... Может быть, это было сто лет назад. Да, пожалуй, ты прав, от этого следа не останется.
– И все же... – Кейси устало потеребил своим посохом нечто, лежащее перед ним на земле. – Смотри... Это явное свидетельство недавнего посещения.
– Не может быть, – медленно сказала Джез, переводя взгляд на банку от пепси, которая была покрыта слоем пыли. – Это совершенно невозможно.
– Но ведь не я ее сюда принес.
– Тогда кто?..
– Это мог быть только какой-нибудь турист, сбившийся с традиционного маршрута. В конце концов, со всех сторон здесь заповедники. Уж поверь мне, тот, кто ее здесь оставил, шел вниз, а не наверх.
– Мне надо это сфотографировать! Ларри Буш никогда в это не поверит.
– Кто это?
– Один мой приятель, он работает в компании «Пепсико» – начальник отдела по связям с общественностью. – Джез наклонилась как можно ниже, частично стерла пыль с банки и сделала несколько снимков, так чтобы, кроме жестянки, видна была фантастическая панорама гор, садов и на заднем плане – океан. – Он получит от этого настоящий кайф. У нас небось банки с пепси и по орбите летают. Что есть универсальная человеческая черта? Выбрасывать мусор где попало!
– Ну, знаешь, если у тебя хватает сил фотографировать, значит, ты еще в состоянии искать эти скалы. Вперед!
И они продолжили свой тяжелый и медленный путь сквозь заросли, Кейси впереди, то и дело останавливаясь, чтобы окинуть взором окрестности. Скал вокруг было много, но они не подходили к описанию. Всякий раз, как они останавливались, Джез бросала взгляд назад, к дому. Он становился все меньше и меньше, пока не исчез вовсе в массе деревьев, а теперь он был целиком скрыт каменным выступом, поросшим мескитовыми деревцами.
До Джез доносились звуки мелодии, напеваемой Кейси на ходу, и она вдруг осознала, что у нее в голове тоже звучит какой-то мотив. Она придумала к нему слова и слабо улыбнулась. «Как дела там в Глокка-Мора?» – звучало у нее в мозгу. Глокка-Мора – это название деревни в «Бригадуне», которая появлялась только раз в сто лет, а затем снова исчезала в ирландском тумане. А может быть, эта Бригадун была деревня в «Финианской радуге», которая исчезала в шотландском тумане? Это не имеет значения. В такую жару понять это было невозможно. И то и другое не имело никакого смысла.
Но Три Стража были не мистический поселок, а совершенно определенное, реальное место, точно указанное в собственноручной надписи Бернардо Валенсия на карте. Бернардо Валенсия был дедом Хуаниты Изабеллы Валенсия Килкуллен, что делало его по меньшей мере прапрапрадедом Джез, подумала она смутно, а если уж прапрапрадеду нельзя доверять, тогда кому вообще можно? И ведь эта карта была подписана еще и Миллардом Филмором. Почему-то это обстоятельство вселяло в Джез особую надежду. Что-то было необыкновенное в самом этом имени, которое волею фонетики должно было бы стать объектом насмешек, но звучало в то же время как-то особенно по-президентски.
– Кейси, что ты там бурчишь?
– Тему из музыки к «Африканской царице». Привязалась.
– Кейси, а мы можем сделать привал и перекусить?
– Ты проголодалась?
– Надо же поесть.
– Хорошо, только на несколько минут. Нам надо успеть до захода солнца отыскать эти скалы и спуститься назад, а через четыре часа уже будет темно.
– А что, если мы их не найдем?
– Тогда мы завтра придем опять. Мы будем искать их, пока не обнаружим.
– Ты мой вожак, мой вдохновитель – что я только делала, пока не встретила тебя? – спросила Джез, отыскав камень, чтобы присесть.
Воздух здесь был свежий, хотя солнце еще стояло высоко. Она сняла куртку и вытащила влажную рубашку из брюк. Платок у нее так промок, что она разложила его на камне просушить, а сама подставила лицо, шею и волосы прохладному ветерку.
– Я часто задаю себе этот вопрос – что ты действительно без меня делала? Бьюсь об заклад, ты не теряла времени зря, – сказал Кейси.
– Нет, не теряла, это уж точно, – заверила Джез, протягивая ему сандвич. – Но и не многого добилась.
Глядя на Кейси, распластавшегося на соседнем камне, она удивлялась, как могло так случиться, что она влюбилась в него по уши?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161