– Я человек, который помогает людям извлекать максимальную пользу из их владений. Без сомнения, я делаю это потому, что мне это выгодно, но одновременно я делаю людей богатыми, мистер Килкуллен. Невероятно богатыми, полностью независимыми от чего-либо, что может с ними произойти, кроме смерти.
Налоги не проблема, если вы достаточно богаты. Вы можете стать, приняв одно-единственное решение, одним из самых богатых людей в мире, потому что вы были достаточно умны в свое время и не продали вашу землю слишком рано.
– Некоторые не называют меня умным, они называют меня упрямцем, – лениво произнес Майк.
– Я не сомневаюсь в этом. Но я не сомневаюсь и в том, что вы к тому же и человек разума. Посмотрите на своих соседей, ваших старых друзей, на семьи, с которыми вы выросли. Возьмите семью Сегерстром, например. До самого конца Второй мировой войны они были фермерами и выращивали кормовые бобы. Теперь семья владеет недвижимостью и магазинами, оцениваемыми в более чем полмиллиарда долларов. Вы посетили хоть раз магазины на Саут-Коуст-Плаза, мистер Килкуллен?
– Конечно. Генри приглашал меня на открытие парка скульптуры Ногучи. Мне особенно понравилась композиция из скал, которую Ногучи назвал «Душа простого боба», – прекрасная дань этому растению, которое теперь не так высоко ценят. А вы как думаете, мистер Розмонт?
– Величественно, великолепно. Но на меня произвело впечатление также и то, что Сегерстромы смогли сделать для округа Оранж. Без них не был бы открыт Центр театральных искусств. Они дали землю и шесть миллионов. Центр получил признание на международной арене, а это означает бессмертие для фамилии Сегерстром. Они не смогли бы сделать этого, если бы все еще продолжали выращивать кормовые бобы.
– На это у меня нет никаких возражений.
– Или возьмите в качестве другого примера Ирвинов. Они выделили участок под Ирвинский университет, перед тем как продать землю, и приняли участие в создании огромного университета там, где ничего не стояло. Ну, а сегодня, как вы знаете, мистер Килкуллен, Ирвинский университет привлекает известнейших ученых с мировым именем, не говоря уже о футбольной команде. И сейчас, хотя и не владея землей, Ирвины достигли бессмертия.
– Вы хотите сделать меня богатым, мистер Розмонт, или бессмертным? – спросил Майк, открывая вторую бутылку «Перрье».
– Богатым, мистер Килкуллен. Очень богатым. Бессмертие редко привлекает богатых людей, пока они могут тратить сколько захочется и оставлять деньги наследникам. Бессмертие не обязательно. – Джимми Розмонт выразительно пожал плечами. – Я приехал, чтобы сказать вам, – продолжал он, – что в ваших руках такие возможности, о которых любой может только мечтать. Трудно даже предположить, чего вы не сможете тогда сделать. Вы можете стать коллекционером, отправиться на своей яхте в кругосветное путешествие, учредить собственные благотворительные фонды, сделать то, что делает Брен, и стать самым большим спонсором республиканской партии Калифорнии, вы сможете содержать футбольную команду – весь мир будет перед вами, мистер Килкуллен...
– И все, что мне нужно сделать, это продать ранчо?
– Совершенно верно.
– Но почему я должен согласиться на это, если я последние тридцать лет только и делаю, что отказываюсь продать землю? – мягко спросил Майк.
– Потому что вы не вечны, мистер Килкуллен. Я тоже достаточно стар, чтобы чувствовать себя неуютно, говоря вам это. Через двадцать пять лет вам будет девяносто, и если вы будете еще живы, на что я от всей души надеюсь, то не сможете отрицать, что уже прожили жизнь. И какова будет эта жизнь: такая, какой вы живете день за днем, с тех пор как себя помните, или жизнь, полная богатых воспоминаний об удивительных возможностях, которые открываются вам именно сейчас, пока у вас отличное здоровье и впереди, будем надеяться, ваши лучшие годы?
– Вы хорошо изложили дело, мистер Розмонт. Вы очень убедительно доказываете и не боитесь говорить о том, о чем обычно умалчивают. Ни один из тех, кто до вас пытался выкупить мои земли, не упоминал о смерти. Налоги – да, но не смерть. Скажите мне, просто из любопытства, где я буду жить, если я решу продать ранчо? Как вы упомянули, мне шестьдесят пять, и, естественно, я глубоко привязан к этому семейному дому. На всем белом свете нет такого местечка, где бы я хотел жить... и умереть, уж если об этом говорить.
– В этом не будет никаких проблем. Вы примете решение о размерах вашей частной собственности, и она будет исключена из продажи. Вы сможете жить именно здесь и не замечать никаких перемен вокруг вас. При наличии садов и деревьев вы будете полностью изолированы, и никто не нарушит вашего уединения.
– Только немного шума, как я предполагаю? Строительные работы и так далее и тому подобное?
– Ну, естественно, их придется развернуть. Но если вы сохраните, ну, скажем, сотню акров вокруг вас, что вполне достаточно для большого поместья, вы не очень-то заметите все это или совсем не заметите.
– А мое скотоводство?
– Вы уже не сможете заниматься скотоводством в Южной Калифорнии. Но вы можете купить другое ранчо, мистер Килкуллен. Сейчас везде продают ранчо. Ранчо, которые ждут людей с вашим опытом.
– Монтана, Техас или что-то в этом роде?
– Совершенно точно!
– Ранчо внутри континента. Без побережья, без гор.
– Вы правы, но просторы великолепны.
– Как в рекламах «Мальборо»?
– Даже лучше, с лесами, и к тому же навсегда.
– А почему вы не купите одно из этих ранчо, Розмонт?
– Забавная идея, мистер Килкуллен, но мы оба деловые люди. Я заинтересован в вашем ранчо потому, что оно имеет для меня преимущества, которые я не могу найти внутри континента. Я хочу занять ваши земли под жилое строительство.
– Ряды одинаковых домов, Розмонт, даже без внутреннего двора, где дети могут поиграть? Интенсивное использование земли? – Голос Майка звучал все еще лениво.
– Ничего подобного, – поспешно сказал Джимми Розмонт. – Я заинтересован только в качественной застройке. Построить хороший дом стоит всего на десять процентов дороже, чем средненький, но доход от него значительно выше.
– Я это знаю. Затраты на инфраструктуру в обоих случаях одинаковы, но отделка дает вам весь навар. Мраморные ванны, гранитные столешницы на кухне, двухэтажный холл, центральная комната для всей семьи, ванные для мамы и папы – вот и вся сравнительно дешевая глазурь для дорогого пирога.
– Я не знал, что вы интересуетесь недвижимостью, мистер Килкуллен.
– Не интересуюсь. Меня просветил в этой области мой главный ковбой.
– Значит, тогда вы понимаете, что для меня невыгодно отдавать эту землю под низко – или даже среднедоходное строительство. Ранчо Килкуллена всегда будет жилым массивом высшего класса в округе Оранж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161