— Тебе незачем понимать, но я думаю, ты должна уехать, Аманда.
— Вчера вы говорили совершенно другое. Я не забыла, как вы пытались использовать меня против Элеаноры и Гэвина. Сейчас они оба сердиты на меня и не по моей вине.
Его негромкий смех напомнил мне, как он всех нас привел в замешательство, и он не мог позволить себе не насладиться этим воспоминанием. Затем он заметил выражение моего лица и пришел в себя, как приходит в себя капризный ребенок. Но он, конечно же, не был ребенком, и мне совершенно не понравилось это притворство. Я слушала его с большим недоверием.
— Ты должна уехать отсюда, Аманда, потому что здесь находиться тебе стало опасно. Тебя начали вовлекать в то, чего ты не понимаешь.
— Потому что я начала слишком много вспоминать?
Он сделал вид, что не слышал моих слов.
— Мы все уже давно забыли. Теперь нет ничего, что можно было бы вспомнить в оправдание поступков твоей матери. Я с этим столкнулся уже тогда. Я тоже пытался отыскать хоть что-нибудь, что ты могла бы вспомнить для доказательства ее невиновности. Я тоже хотел бы в это поверить, но давным-давно понял истинное положение вещей. Сейчас и ты должна смириться с этим. Итак, тебе надо уехать, потому что жить здесь тебе становится опасно.
— Но если я не могу вспомнить ничего важного, какая мне может грозить опасность? Вы сами себе противоречите.
— Нет, опасность — если она есть — в настоящем. Из-за моего завещания. Опасность из-за Инес.
— Этого не может быть. Опасность исходит от кого — Элеаноры, Гэвина, Клариты?
Он вспыхнул, так как принял мой вопрос за желание противостоять ему, и вопрос остался без ответа.
— Ты ничего не хочешь понять. Я боюсь, что тебе здесь оставаться рискованно, хотя я не думаю, что эта опасность так уж реальна. Но сейчас ты должна уехать.
— Вы думаете, что вчера основной мишенью была я, а не вы?
Он снова настойчиво повторил:
— Ты должна уехать.
Но я с не меньшей настойчивостью возразила:
— Еще не время. Вы, конечно же, можете выставить меня из дома, но, если вы этого не сделаете, я останусь. Вы пригласили меня сюда, и теперь вы должны смириться с моим присутствием. Я думаю, что я уже близко подошла к разрешению тайны.
— Не знаю, кто на самом деле является истинным Кордова, — удивительно мягко сказал он, и я не могла не успокоиться и не улыбнуться ему в ответ. — Нахмуренные брови тебе не идут. Твоя улыбка очень меня радует. Она напоминает мне портрет Эмануэллы.
Он пытался меня обмануть, но взгляд совершенно не вязался с его тоном. Я начала собирать мольберт и кисти, намереваясь покинуть комнату.
— Подожди, — сказал он. — Если ты сразу сейчас не едешь, то тогда есть кое-что, что ты можешь сделать для меня сегодня ночью.
— Если я смогу, — я сразу же насторожилась.
— Прошлой ночью, когда я пытался заснуть, кто-то подошел и встал около моей постели. Когда я потянулся, чтобы включить свет, этот человек исчез.
— Может быть, Кларита? — предположила я. — Она очень беспокоилась о вас прошлой ночью.
— Кларита знает, что она должна назвать себя, когда подходит ко мне. Она знает, что я не люблю, когда за мной подсматривают. Затем на меня напали во дворе, когда я встал в тревоге за свою коллекцию. Есть люди, которые что-то затевают против меня, Аманда. Но я не знаю, кто эти мои враги.
Все это казалось немного странным. Никто, кроме домашних, не мог подойти к нему, и я не могла представить себе, чтобы кто-нибудь мог ему серьезно угрожать. Он был вполне способен что-либо на-фантазировать, чтобы вызвать этим мою симпатию.
— И что я должна сделать?
— Я уже не могу водить машину. Я сам не могу никуда поехать. Поезжай в мой магазин сегодня вечером.
— В магазин? — повторила я. — Ночью?
Он спокойно продолжал:
— Днем тебя могут увидеть. Незаметно выберись из дома, так чтобы никто не знал, что ты ушла. Я закажу такси на девять часов. Оно будет ждать тебя у поворота на Камино дель Монто Соль. Я дам тебе ключ. Два ключа.
Он порылся в карманах одежды, достал ключи; я с неохотой приняла их.
— Один от задней двери. Она не на сигнализации. Войди и поднимись в зал с витриной толедского оружия. Второй ключ от витрины. На полу стоит резной деревянный ящичек. Принеси его мне сюда. И никому не говори.
Ключи холодили мне пальцы, и мне не нравилось это ощущение. Мне не нравилась и перспектива добираться одной ночью до хранилища, когда там никого не будет. Это жутко было бы даже днем.
— Ты не боишься пустых комнат? — с вызовом спросил он меня.
— Конечно, боюсь. После вчерашней ночи мне совершенно не хочется идти туда, где темно и никого нет. Почему бы вам не послать Гэвина?
— А насколько я могу ему доверять? Насколько я могу доверять тем, кто работает против меня? Тебе я могу доверять потому, что тебе от меня ничего не нужно. Ты должна это сделать для меня, Аманда. И, конечно же, в хранилище не будет темно. Часть ламп горит всю ночь. И никто не будет знать, что ты отправишься туда.
Его сильная воля подчинила меня, склонила на его сторону, как и раньше. Между нами не было любви, но, возможно, существовало уважение.
— Хорошо, — сказала я. — Я сделаю, как вы хотите.
Его губы слегка искривились в некоем подобии улыбки, и снова я ощутила его радость от победы надо мной.
— Gracias, guerida, gracias.
— Что в ящичке, который я должна принести?
— Когда ты принесешь его, возможно, я покажу. Но это ящик Пандоры, и ты не должна открывать его сама. Обещай мне это.
— Обещаю, — сказала я, хотя и удивилась: что изменится, если я узнаю, что находится в ящике?
— Ладно. Теперь ты можешь идти по своим делам. Я посижу здесь, пока огонь не прогреет мои старые кости.
— Я собираюсь выйти в город порисовать, — сказала я. — Кларита нашла для меня ваш старый мольберт. Я возьму с собой сэндвич, и пускай меня не ждут к ланчу.
Он кивнул так, будто его мысли были уже далеко отсюда, и я поняла, что он снова погрузился в свои опасения и страхи, но не знала, чего он боится.
Ярко светило солнце, когда я вышла за бирюзовые ворота и пошла по пыльной дороге, рассматривая кирпичные стены и невысокие домики за ними. Холмы почти спускались к дороге, а вдали виднелась покрытая снегом вершина Сангре-де-Кристос, и я представила, как там, высоко, среди сосен.
На дороге почти не было транспорта, и вскоре мне удалось найти укромное место в тени тополя, где лучи солнца не падали на холст. Я раскрыла мольберт. В ящике было несколько холстов, и, когда я отобрала один из них, я задумалась над тем, что я хотела написать.
Кусочек петляющей дороги с кирпичной стеной, распахнутые ворота низкого домика и тополь у дверей — все это составляло прекрасную композицию и отражало эту часть Санта-Фе. На заднем плане я могла бы изобразить небольшой холм. Со смешанным чувством ожидания и неуверенности в собственных силах, которое часто посещало меня, когда я начинала новую картину, я выдавила немного краски на прямоугольную палитру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82