Если Элеанора дала ему ключи, Пол мог вынуть картину из рамы и заменить ее копией в тот день, когда мы были на ранчо. Теперь кажется ясным, что именно по этой причине Элеанора хотела, чтобы мы уехали, а Пол остался. Но как это доказать?
Элеаноре хотелось иметь деньги, а это был не только способ получить их, но и устроить отчаянную выходку, вполне в ее вкусе.
В каком-то смысле она лишь брала причитающееся ей, так как в любом случае унаследовала бы картину. Но рана, нанесенная Хуану Кордова, была болезненной — возможно потому что и он подозревал, что произошло, и, без сомнения, Гэвин тоже. А Кларита? Она лучше всех знала Элеанору, и я вспомнила разыгранную ею небольшую сцену шока, в продолжение которой она, стеная от горя, осторожно наблюдала за отцом.
Во всяком случае, с того момента, как она взяла мой чепчик, она стала той самой женщиной, на которой было платье бордового цвета в ночь торжества Хуана. Она уже покинула свою комнату и ходила по дому с высоко поднятой головой, заняв позицию командующего. Я слышала, как она говорила Хуану, что у нее был трудный день и что ей лучше пораньше лечь спать. Раньше она не осмелилась бы заявить отцу что-либо подобное. Я еще раз увидела его в тот вечер, придя лишь пожелать спокойной ночи, и он, казалось, был изможден и повержен. Впервые у меня появилось к нему чувство жалости, но я не стала оскорблять его, показывая это. По мере того, как сила Клариты росла, его сила уменьшалась.
Гэвина вообще не было видно, и я не имела представления, где он, или, точнее, как складывались отношения между нами. Обстановка в доме была тревожной, и все мои прежние ужасы, связанные с ним, вернулись, поэтому я ходила быстро и всматривалась в тени. Надо что-то делать, я должна что-то сделать. Но что? И что значит внезапная вспышка памяти в случае с Полом, если вообще это имеет какое-то значение?
Я взяла с собой в постель несколько книг и, немного почитав, уснула около одиннадцати. Я поставила перед дверью стул, так как на ней не было замка, и знала, что любой, кто попытается войти, разбудит весь дом и меня. Итак, я могла уснуть, не боясь незваных гостей.
Было около часу ночи, когда какой-то звук разбудил меня. Он раздался вдалеке — не возле моей двери. Я выпрыгнула из кровати и побежала к двери, чтобы отодвинуть стул. Опять Хуана нет в комнате? В гостиной прозвучали шаги человека, пробежавшего по ней. К комнате Хуана?
Я надела халат и тапки и стала острожно спускаться по лестнице. Все было тихо, и из комнаты Хуана не раздавалось ни звука. Возможно, я ошиблась, но было бы лучше поднять Клариту или Гэвина, чтобы мы могли вместе это выяснить.
И тут раздался пронзительный крик со стороны балкона за комнатой дедушки, крик, от которого вдребезги разлетелась тишина. Это был голос Элеаноры. После первого испуганного вскрика я слышала, как она повторяла в истерике: «Нет, нет!»
В этот момент появились Кларита и Гэвин, но я первой поднялась по ступеням на балкон. В кабинете Хуана было темно. Я нащупала выключатель, и свет озарил Элеанору, полностью одетую, стоящую возле письменного стола Хуана. Очевидно он спал на кушетке, так как та была покрыта смятыми простынями, но сейчас он стоял, обнимая Элеанору одной рукой, а в другой сжимая толедский кинжал.
— Он собирался ударить меня! — вопила Элеанора. — Я почувствовала нож!
Старик бросил кинжал на кушетку и обнял Элеанору обеими руками.
— Тихо, querida, тихо. Я бы никогда не ударил тебя. Но когда я услышал, как кто-то подошел к моей постели, я схватил кинжал и вскочил. Я думал, он хотел напасть на меня. Я не знал, кто это, пока не дотронулся до тебя.
Она уткнулась лбом в его плечо, все еще всхлипывая, прижалась к нему, а он, утешая, гладил ее по волосам. Это была другая женщина — не та, которую я знала в Мадриде и которая запугивала меня. Вся злоба ушла из нее, а вместе с ней и авантюрный дух.
Кларита гордо стояла в стороне, давая таким образом понять, что она наблюдает за ситуацией, но не вмешивается.
Гэвин не стал ждать, пока Элеанора успокоится.
— Что ты здесь делала в темноте? — спросил он. — В такое время?
Она прятала лицо на груди старика и не отвечала. В руке, которую она держала за спиной, что-то мелькнуло, и я услышала знакомое позвякивание. Когда я подняла это с пола, связка ключей все еще была теплой от ее руки.
Гэвин осторожно взял их у меня.
— Зачем они тебе, Элеанора?
Она снова промолчала, и Хуан Кордова поглядел на нас поверх ее головы, снова обретая уверенность.
— Оставьте ее. Я ее сильно напугал. Я решил спать здесь, а не на кровати, чтобы мой враг не нашел меня. Я не знал, что пришла Элеанора, — я думал, кто-то хочет убить меня.
— Ты уже приходила однажды и стояла у дедушкиной кровати? — спросила я.
Она немного оправилась, и в ее голосе появился оттенок пренебрежения.
— Я приходила. Но не думала, что он знает.
Гэвин снова попытался задать ей вопрос.
— Где ты была? Мы тебя ищем с раннего утра.
На этот раз она решила ответить.
— Я была в кабинете Пола. Он разрешил мне там быть, пока работал. Даже Сильвия не знала, что я там. Я никого из вас не хотела видеть.
Я знала, что это ложь. Пола не было в кабинете. Были я и Сильвия. Но что за тайный визит в кабинет Хуана и для чего ключи?
— Пойдем, Элеанора, — решительно проговорила Кларита. — Ты доставила сегодня достаточно неприятностей.
— Ступай с ней, — сказал Хуан, и Элеанора отошла от него и позволила Кларите обнять себя. Ее взгляд казался застывшим, то ли от слез, то ли оттого, что она упорно глядела в пустоту, я не могла точно сказать.
Хуан подошел к кушетке и, подняв кинжал, снова положил его под подушку.
— Никто до меня не доберется, — сказал он. — Вы видите, я могу защитить себя.
— От чего? — спросил Гэвин. — От кого?
Старик не ответил.
— Велите Кларите не беспокоить меня, — сказал он, устраиваясь на простынях. Гэвин помог подоткнуть одеяло, но по просьбе Хуана не стал выключать свет, когда мы уходили.
Гэвин обнял меня, когда мы спускались в гостиную.
— С тобой все в порядке, Аманда?
— Не знаю, — сказала я. — У меня такое чувство, что я иду по краю пропасти. Иду с завязанными глазами. Возможно, я человек, играющий роль слепца в бирюзовой маске. Если бы могла ее снять, я бы все ясно увидела. Но я не могу этого сделать. Если я посмотрю в зеркало, то увижу ее на своем лице.
— Нет, не увидишь, — сказал он и нежно повернул меня к камину.
И тогда я увидела — кто-то оставил ее висеть на трубе. Маска оглядывала комнату, и я содрогнулась, отвернувшись от нее, и прижалась к Гэвину.
Он сжал меня в объятьях и поцеловал.
— Я хотел тебе сказать, я уезжаю завтра из этого дома. И начинаю действовать.
Мне показалось, что надо мной сомкнулась холодная вода. Его присутствие было гарантией моей безопасности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Элеаноре хотелось иметь деньги, а это был не только способ получить их, но и устроить отчаянную выходку, вполне в ее вкусе.
В каком-то смысле она лишь брала причитающееся ей, так как в любом случае унаследовала бы картину. Но рана, нанесенная Хуану Кордова, была болезненной — возможно потому что и он подозревал, что произошло, и, без сомнения, Гэвин тоже. А Кларита? Она лучше всех знала Элеанору, и я вспомнила разыгранную ею небольшую сцену шока, в продолжение которой она, стеная от горя, осторожно наблюдала за отцом.
Во всяком случае, с того момента, как она взяла мой чепчик, она стала той самой женщиной, на которой было платье бордового цвета в ночь торжества Хуана. Она уже покинула свою комнату и ходила по дому с высоко поднятой головой, заняв позицию командующего. Я слышала, как она говорила Хуану, что у нее был трудный день и что ей лучше пораньше лечь спать. Раньше она не осмелилась бы заявить отцу что-либо подобное. Я еще раз увидела его в тот вечер, придя лишь пожелать спокойной ночи, и он, казалось, был изможден и повержен. Впервые у меня появилось к нему чувство жалости, но я не стала оскорблять его, показывая это. По мере того, как сила Клариты росла, его сила уменьшалась.
Гэвина вообще не было видно, и я не имела представления, где он, или, точнее, как складывались отношения между нами. Обстановка в доме была тревожной, и все мои прежние ужасы, связанные с ним, вернулись, поэтому я ходила быстро и всматривалась в тени. Надо что-то делать, я должна что-то сделать. Но что? И что значит внезапная вспышка памяти в случае с Полом, если вообще это имеет какое-то значение?
Я взяла с собой в постель несколько книг и, немного почитав, уснула около одиннадцати. Я поставила перед дверью стул, так как на ней не было замка, и знала, что любой, кто попытается войти, разбудит весь дом и меня. Итак, я могла уснуть, не боясь незваных гостей.
Было около часу ночи, когда какой-то звук разбудил меня. Он раздался вдалеке — не возле моей двери. Я выпрыгнула из кровати и побежала к двери, чтобы отодвинуть стул. Опять Хуана нет в комнате? В гостиной прозвучали шаги человека, пробежавшего по ней. К комнате Хуана?
Я надела халат и тапки и стала острожно спускаться по лестнице. Все было тихо, и из комнаты Хуана не раздавалось ни звука. Возможно, я ошиблась, но было бы лучше поднять Клариту или Гэвина, чтобы мы могли вместе это выяснить.
И тут раздался пронзительный крик со стороны балкона за комнатой дедушки, крик, от которого вдребезги разлетелась тишина. Это был голос Элеаноры. После первого испуганного вскрика я слышала, как она повторяла в истерике: «Нет, нет!»
В этот момент появились Кларита и Гэвин, но я первой поднялась по ступеням на балкон. В кабинете Хуана было темно. Я нащупала выключатель, и свет озарил Элеанору, полностью одетую, стоящую возле письменного стола Хуана. Очевидно он спал на кушетке, так как та была покрыта смятыми простынями, но сейчас он стоял, обнимая Элеанору одной рукой, а в другой сжимая толедский кинжал.
— Он собирался ударить меня! — вопила Элеанора. — Я почувствовала нож!
Старик бросил кинжал на кушетку и обнял Элеанору обеими руками.
— Тихо, querida, тихо. Я бы никогда не ударил тебя. Но когда я услышал, как кто-то подошел к моей постели, я схватил кинжал и вскочил. Я думал, он хотел напасть на меня. Я не знал, кто это, пока не дотронулся до тебя.
Она уткнулась лбом в его плечо, все еще всхлипывая, прижалась к нему, а он, утешая, гладил ее по волосам. Это была другая женщина — не та, которую я знала в Мадриде и которая запугивала меня. Вся злоба ушла из нее, а вместе с ней и авантюрный дух.
Кларита гордо стояла в стороне, давая таким образом понять, что она наблюдает за ситуацией, но не вмешивается.
Гэвин не стал ждать, пока Элеанора успокоится.
— Что ты здесь делала в темноте? — спросил он. — В такое время?
Она прятала лицо на груди старика и не отвечала. В руке, которую она держала за спиной, что-то мелькнуло, и я услышала знакомое позвякивание. Когда я подняла это с пола, связка ключей все еще была теплой от ее руки.
Гэвин осторожно взял их у меня.
— Зачем они тебе, Элеанора?
Она снова промолчала, и Хуан Кордова поглядел на нас поверх ее головы, снова обретая уверенность.
— Оставьте ее. Я ее сильно напугал. Я решил спать здесь, а не на кровати, чтобы мой враг не нашел меня. Я не знал, что пришла Элеанора, — я думал, кто-то хочет убить меня.
— Ты уже приходила однажды и стояла у дедушкиной кровати? — спросила я.
Она немного оправилась, и в ее голосе появился оттенок пренебрежения.
— Я приходила. Но не думала, что он знает.
Гэвин снова попытался задать ей вопрос.
— Где ты была? Мы тебя ищем с раннего утра.
На этот раз она решила ответить.
— Я была в кабинете Пола. Он разрешил мне там быть, пока работал. Даже Сильвия не знала, что я там. Я никого из вас не хотела видеть.
Я знала, что это ложь. Пола не было в кабинете. Были я и Сильвия. Но что за тайный визит в кабинет Хуана и для чего ключи?
— Пойдем, Элеанора, — решительно проговорила Кларита. — Ты доставила сегодня достаточно неприятностей.
— Ступай с ней, — сказал Хуан, и Элеанора отошла от него и позволила Кларите обнять себя. Ее взгляд казался застывшим, то ли от слез, то ли оттого, что она упорно глядела в пустоту, я не могла точно сказать.
Хуан подошел к кушетке и, подняв кинжал, снова положил его под подушку.
— Никто до меня не доберется, — сказал он. — Вы видите, я могу защитить себя.
— От чего? — спросил Гэвин. — От кого?
Старик не ответил.
— Велите Кларите не беспокоить меня, — сказал он, устраиваясь на простынях. Гэвин помог подоткнуть одеяло, но по просьбе Хуана не стал выключать свет, когда мы уходили.
Гэвин обнял меня, когда мы спускались в гостиную.
— С тобой все в порядке, Аманда?
— Не знаю, — сказала я. — У меня такое чувство, что я иду по краю пропасти. Иду с завязанными глазами. Возможно, я человек, играющий роль слепца в бирюзовой маске. Если бы могла ее снять, я бы все ясно увидела. Но я не могу этого сделать. Если я посмотрю в зеркало, то увижу ее на своем лице.
— Нет, не увидишь, — сказал он и нежно повернул меня к камину.
И тогда я увидела — кто-то оставил ее висеть на трубе. Маска оглядывала комнату, и я содрогнулась, отвернувшись от нее, и прижалась к Гэвину.
Он сжал меня в объятьях и поцеловал.
— Я хотел тебе сказать, я уезжаю завтра из этого дома. И начинаю действовать.
Мне показалось, что надо мной сомкнулась холодная вода. Его присутствие было гарантией моей безопасности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82