Больно было даже вспоминать, каким прекрасным сад был еще вчера. Она стала на колени на мокрую траву и попыталась восстановить один цветок в прежнем положении. Занятая этим делом, она услышала голоса и, заглянув за скрывавший ее куст, увидела на веранде Донну и Генри. Между ними стояла шляпная картонка. Вероятно, они собирались выпустить чайку на волю.
Она было двинулась к ним, но, вспомнив, как Генри отвернулся от нее, когда Селеста назвала чайку предостережением, и как Донна последовала за ним вниз по лестнице, Тэфи удержалась. Ее присутствие может оказаться для них совсем нежелательным. Откуда она знает, как они ее встретят?
Пока она пребывала в нерешительности, Генри вынул птицу из картонки и поставил ее на перила веранды. Чайка вцепилась в них, трепеща крыльями. Она, видимо, утратила уверенность в себе, так как не делала никаких попыток улететь. Немножко потрепыхавшись, она, совсем как ручная, уселась на перила. Не то ручная, не то робкая – Тэфи не могла разобрать.
– Она сильно ударилась и больше не доверяет миру, – сказал Генри.
Донна протянула к птице руку.
– Не делая этого! – Генри потянул ее назад. От этого неожиданного движения она потеряла равновесие и тяжело плюхнулась на пол веранды.
Да нет, не на пол! Тэфи услышала треск картона и оберточной бумаги под тяжестью ее тела, и этот звук заставил ее содрогнуться.
Генри попытался поставить Донну на ноги, и она хохотала. Однако смех ее внезапно оборвался.
– Ох, батюшки! – воскликнула она. – Надеюсь, миссис Сондерс не нужна эта шляпная картонка.
Тэфи хотелось выйти из-за куста и заверить Донну, что все в порядке – хоть это было и не совсем так, – но она знала, что она упустила удобный момент. Если она вдруг объявится сейчас, они могут подумать, что она за ними шпионила.
Донна подобрала то, что осталось от шляпной картонки, и они с Генри направились вокруг дома к двери в кухню.
Когда звуки их голосом замерли, Тэфи поспешно покинула свое укрытие. Сломанная картонка была сунута в мусорную корзину у дверей кухни. Вытащив ее, она почувствовала, как сердце у нее упало. Одна сторона была вдавлена внутрь и наполовину разорвана. Что ж, придется отнести ее наверх и попробовать с помощью липкого пластыря «скотч» и клея вернуть ей первоначальную форму.
Озабоченная мыслями о картонке, она позабыла о морской чайке. Зайдя за угол дома, она увидела, что птица набралась мужества и расправила крылья. Но в середине полета что-то у нее не получилось, и она упала на землю, издавая жалостные мяукающие звуки: «помоги! помоги! помоги!». Совсем еле слышные… Вспомнив о том, с какой нежностью обращался с чайкой Генри, Тэфи тихонько заговорила с ней – так, как и надо говорить с бедной раненой малюткой. Когда она в конце концов взяла чайку в руки, та не сопротивлялась. Ее перышки под пальцами девочки были мягкими, как шелк. Она усадила птицу обратно в гнездо из оберточной бумаги. Даже если картонка имела теперь вид, совершенно неподходящий, чтобы хранить в ней шляпу, служить гнездом для чайки она все еще могла.
Ну, а теперь что? Следует ли ей позвать Генри? Но ведь миссис Такерман не хочет, чтобы чайка находилась в доме. Вдруг она прикажет Донне вынести ее наружу, и птица может умереть.
На вершине холма высокая башня дома Дэвида, казалось, подавала ей знак. Она поднялась на ноги, забрала картонку и двинулась в путь. Теперь, когда она знала дорогу, идти казалось легче. Птица в картонке трепыхалась, и Тэфи старалась нести ее как можно осторожнее.
В лесу гоблинов некоторые из умирающих деревьев повалил ветер, и они перегородили путь. Ковер хвойных иголок под ногами был похож на мокрую губку, а голые пни лоснились каким-то черным блеском. Лес больше не наводил на нее страх. В своем нетерпеливом стремлении скорее добраться до Дэвида ей некогда было думать о гоблинах или волноваться насчет того, что может скрываться за ближайшим древесным стволом. Она торопливо шагала самым коротким путем, перелезая через упавшие стволы и обходя те, через которые не могла перелезть. Солнце начало согревать землю и удалять накопившуюся влагу; сосны пахли изумительно.
К ее удивлению, Дэвид встретил ее у ворот под судовым фонарем.
– Я смотрел в бинокль, – сообщил он, – и увидел, как ты начала подниматься на холм. Что в этой коробке?
Тэфи поставила ее на тропинку и сняла крышку. Чайка отчаянно забилась, но потом затихла. Тэфи рассказала о разбитом окне, о птице под кроватью, о Селесте и Генри и о явной неспособности птицы летать.
– Я подумала, может, ты сможешь подержать ее здесь, у себя, – сказала Тэфи. – Как ты думаешь, бабушка тебе позволит?
– Конечно, – с полной уверенностью заявил Дэвид. – Я могу ее держать в командной будке. По-моему, чайки едят решительно все.
Тэфи нежно погладила серебряные перья и мысленно спросила себя: почему Генри отвел руку Донны.
– Генри сказал, что у нее ничего не сломано, но, может быть, она как-то растянула крылышко, и ему нужен отдых и покой, чтобы оно достаточно окрепло, прежде чем птица сможет летать.
– Твоя тетя Марта знала бы, что делать, – сказала миссис Марш Тэфи, когда та показала ей чайку. – После бури ей, бывало, приносили птиц со всего острова, и, если они были не слишком сильно ранены, ей удавалось им помогать. Я слышала, как она говорила, что любит птиц больше, чем людей, точнее – большинство известных ей людей.
– О! – воскликнула Тэфи. – Вы ее знали?
– Мы не были близко знакомы. Иногда мы ходили в «Сансет хауз», чтобы отведать какое-нибудь из коронных блюд Селесты.
– Я уже спрашивал бабушку относительно запертой комнаты, но она ничего об этом не знает, – сказал Дэвид.
– А вы знали человека по имени Джеремия Богардус, миссис Марш? – осведомилась Тэфи.
Миссис Марш на мгновение задумалась.
– Я встречала его в разных домах на чаепитиях. Он был близким другом мисс Эрвин и экономки «Сансет хауз». – Как ее фамилия? Кажется, миссис Такерман?
Тэфи удивилась.
– Он – друг миссис Такерман! А она не захотела предоставить ему комнату в «Сансет хауз».
– У меня сложилось впечатление, что он им нравился. Он, кажется, много путешествовал.
Тэфи кивнула.
– Он нам рассказывал, что жил в самых различных странах Востока. – Девочка все гладила птицу; ей очень не хотелось с ней расставаться. Это был все равно что домашний зверек. – Как ты думаешь, Дэвид, мы сумеем ее приручить? Она, похоже, ничего теперь не имеет против, когда я ее глажу. Может, если мы придемся ей по душе, она и вовсе не захочет улетать?
– В любом случае она какое-то время пробудет здесь, – заметил Дэвид. – Давай подумаем, как ее назвать.
Тэфи неохотно распрощалась и пошла вниз с холма. Выбросить шляпную картонку совсем – ничего другого не оставалось. Все равно у нее сейчас был такой вид, что мать ни за что не захочет держать в ней свою шляпу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47