Но по-настоящему эти истории только ее одну и пугают.
– В общем, – сказала Тэфи, – я думаю, может, это Среброкрылый прилетал в гости. Но он, как видно, все еще боится летать.
Может быть, чайка услышала эти слова, поняла их и слегка обиделась. Она снялась с ветки, сильно трепеща крыльями, сделала круг над садом и спикировала на плечо Дэвида. Тэфи от волнения взвизгнула, а Дэвид сморщился от боли, так как когти птицы проткнули насквозь его тонкую рубашку и впились в тело.
– Он хочет еще одну сардинку! – крикнула Тэфи. – Ведь он нам показал, что умеет летать, так что теперь ты должен его вознаградить.
Дэвид протянул еще одну сардину, держа ее близко от птицы, и Среброкрылый жадно схватил ее.
– Это все, – сказал Дэвид чайке и поставил ее около таза с водой. – По-моему, мы получили ответ, Тэфи. Если он может летать, когда ему этого хочется, возможно, и на самом деле он летал ночью к отелю.
– А я знаю, как мы можем точно это установить, – сказала Тэфи. – Попробуй сегодня ночью привязать его за одну ножку. Или ты считаешь, что это было бы слишком жестоко?
– Ну, если всего один раз, ничего страшного, – ответил Дэвид. – Нам надо помнить о том, что он – птица дикая, и ему следует воссоединиться со своими сородичами. Но сегодня ночью я его привяжу, и, если к отелю подлетит какая-то птица, мы будем точно знать: это – не наша чайка. Я одного не понимаю, почему это так важно?
– Это важно из-за Селесты, – объяснила Тэфи. – Если мы сможем доказать, что это – Среброкрылый, она перестанет говорить о птицах-духах.
Они вернулись в дом и уселись на ступеньках крыльца. Тэфи рассказала Дэвиду о своем сегодняшнем утреннем разговоре с Селестой, о том, как она зарегистрировала мистера Богардуса в книге постояльцев, и о том, что, по ее наблюдениям, в «Сансет хауз» решительно все его знают, и всем он нравится. Точнее, всем, кроме миссис Такерман. Она рассказала о картине Дж. Б. и о том, что записала в своем дневнике тетя Марта.
– Не понимаю, почему мистеру Богардусу так хочется поселиться в «Сансет хауз», – заключила она. – Интересно, может быть, он находится здесь с какой-то специальной целью? Разумеется, – поспешила она добавить, – с хорошей целью.
Дэвид был не так твердо в этом убежден.
– В детективных романах это трюк применяется. Автор заставляет героя, который кажется всем просто замечательным, в конце концов оказаться убийцей.
– В «Сансет хауз» никакого убийцы нет, – холодно заметила Тэфи, – но я понимаю, что ты хочешь сказать. Как я тебе рассказывала, миссис Такерман считает, что тайная часть завещания, возможно, предусматривает передачу отеля какому-нибудь обществу любителей птиц, если его не получит мама. Если мистер Богардус имеет какое-то отношение к птицам, как, по-твоему, может он быть представителем такого общества?
Дэвид задумался.
– Если считать, что это так, то он может желать, чтобы дела в отеле не ладились, и он перешел бы в руки общества. Это могло бы служить мотивом его действий. Всегда необходимо, чтобы налицо был какой-то мотив. Но кроме того, необходимо иметь благоприятную возможность для совершения преступления. Каким образом мистер Богардус мог бы подложить скелет летучей мыши в постель мисс Твиг или отпереть закрытую дверь? До настоящего времени он внутрь отеля не заходил.
– Значит, это снимает с него подозрения! – облегченно согласилась Тэфи. – По-настоящему я не стала бы подозревать его в чем бы то ни было. Может, в отеле его интересует одна лишь миссис Такерман. Донна от него без ума. Думаю, что она была бы рада, если бы ее мать вышла за него. Но миссис Такерман, похоже, огорчилась, заметив, как обрадовалась Донна, увидев его.
Сколько они ни ломали надо всем этим голову, ничего у них не получилось.
Днем, вернувшись в отель, Тэфи нашла в кладовой набор для игры в крокет. Вместе с Донной они установили воротца. Дядя Джерри присоединился к ним, а когда – как раз вовремя – заглянул и Дэвид, они устроили игру, разделившись на две команды: дядя Джерри с Донной против Дэвида с Тэфи.
Дэвид с Тэфи выигрывали бульшую часть игры. Донна была большой искусницей, но шары дяди Джерри всегда закатывались бог весть как далеко от ворот, в которые он целился. Он заявил: это несправедливо, что Донне приходится играть с таким партнером. Но девочка ни за что не хотела от него отказаться.
Они даже попытались вовлечь в игру Генри Фокса, но тот заявил, что слишком занят работой в саду, хотя время от времени Тэфи замечала, что он следит за игроками; он даже улыбнулся одной из шуток дяди Джерри: по-видимому, мистер Богардус нравился и Генри тоже.
Отдыхая после игры, Донна упомянула о гонге.
– Это вы подарили его мисс Эрвин, – не правда ли, дядя Джерри? – спросила она.
Мистер Богардус вытер платком свое сияющее розовое лицо.
– Совершенно верно, детка. Я купил его в Китае, в одной маленькой лавчонке в Шанхае.
– Вчера я звонила в него, – сказала Тэфи. – Я не знала, что у такого маленького гонга может быть такой сильный голос.
– Да, у него действительно сильный голос, – сказал дядя Джерри. – Донна, я когда-нибудь рассказывал тебе историю этого гонга?
– Расскажите сейчас! – воскликнула Донна. – Я обожаю ваши истории.
Мистер Богардус ухмыльнулся. «Сразу чувствуется, что он любит детей, – подумала Тэфи, и он никогда, никогда не сделает никому ничего плохого, даже если он и в самом деле представляет какое-то общество любителей птиц и хочет, чтобы отель достался птицам».
– Давным-давно, – начал дядя Джерри, – задолго до того, как кто-либо из вас появился на свет, этот гонг висел в храме на холме, возвышающемся над рекой Янцзы. Он звонил на закате каждый день, сзывая людей на церемонии, совершавшиеся в храме, а на рассвете он звонил, чтобы разбудить маленький городок, притулившийся на равнине. Жители города говорили, что его золотой голос вещает о добрых делах – о хорошем урожае риса, о словах, которые слагают лучшие поэты Китая, и о прекраснейших изображениях этих слов, которые наносят на рисовую бумагу художники-каллиграфы, окуная кисти в черную тушь.
Но иногда гонг шептал что-то странное, в совершенно неурочный час, когда поблизости от него не было жрецов. Хотя это был звук, произнесенный шепотом, его слышали на тихой равнине повсюду, словно трепет крыльев, прикасающихся к бронзе.
«Опять крылья! – подумала Тэфи. – Неужто все в «Сансет хауз» всегда кончается крыльями?»
– Когда это происходило, ни народ, ни жрецы храма не огорчались. Слыша золотой шепот, разносящийся над долиной, они говорили себе: «Это наша Крылатая Дева горных вершин наблюдает за нами и желает нам добра». И все продолжали спокойно трудиться.
Но вот однажды ночью с гор налетела буря, и вода в великой реке начала прибывать. Когда желтые воды хлынули на поля, раздался оглушительный грохот, прокатившийся эхом над холмами и над долиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
– В общем, – сказала Тэфи, – я думаю, может, это Среброкрылый прилетал в гости. Но он, как видно, все еще боится летать.
Может быть, чайка услышала эти слова, поняла их и слегка обиделась. Она снялась с ветки, сильно трепеща крыльями, сделала круг над садом и спикировала на плечо Дэвида. Тэфи от волнения взвизгнула, а Дэвид сморщился от боли, так как когти птицы проткнули насквозь его тонкую рубашку и впились в тело.
– Он хочет еще одну сардинку! – крикнула Тэфи. – Ведь он нам показал, что умеет летать, так что теперь ты должен его вознаградить.
Дэвид протянул еще одну сардину, держа ее близко от птицы, и Среброкрылый жадно схватил ее.
– Это все, – сказал Дэвид чайке и поставил ее около таза с водой. – По-моему, мы получили ответ, Тэфи. Если он может летать, когда ему этого хочется, возможно, и на самом деле он летал ночью к отелю.
– А я знаю, как мы можем точно это установить, – сказала Тэфи. – Попробуй сегодня ночью привязать его за одну ножку. Или ты считаешь, что это было бы слишком жестоко?
– Ну, если всего один раз, ничего страшного, – ответил Дэвид. – Нам надо помнить о том, что он – птица дикая, и ему следует воссоединиться со своими сородичами. Но сегодня ночью я его привяжу, и, если к отелю подлетит какая-то птица, мы будем точно знать: это – не наша чайка. Я одного не понимаю, почему это так важно?
– Это важно из-за Селесты, – объяснила Тэфи. – Если мы сможем доказать, что это – Среброкрылый, она перестанет говорить о птицах-духах.
Они вернулись в дом и уселись на ступеньках крыльца. Тэфи рассказала Дэвиду о своем сегодняшнем утреннем разговоре с Селестой, о том, как она зарегистрировала мистера Богардуса в книге постояльцев, и о том, что, по ее наблюдениям, в «Сансет хауз» решительно все его знают, и всем он нравится. Точнее, всем, кроме миссис Такерман. Она рассказала о картине Дж. Б. и о том, что записала в своем дневнике тетя Марта.
– Не понимаю, почему мистеру Богардусу так хочется поселиться в «Сансет хауз», – заключила она. – Интересно, может быть, он находится здесь с какой-то специальной целью? Разумеется, – поспешила она добавить, – с хорошей целью.
Дэвид был не так твердо в этом убежден.
– В детективных романах это трюк применяется. Автор заставляет героя, который кажется всем просто замечательным, в конце концов оказаться убийцей.
– В «Сансет хауз» никакого убийцы нет, – холодно заметила Тэфи, – но я понимаю, что ты хочешь сказать. Как я тебе рассказывала, миссис Такерман считает, что тайная часть завещания, возможно, предусматривает передачу отеля какому-нибудь обществу любителей птиц, если его не получит мама. Если мистер Богардус имеет какое-то отношение к птицам, как, по-твоему, может он быть представителем такого общества?
Дэвид задумался.
– Если считать, что это так, то он может желать, чтобы дела в отеле не ладились, и он перешел бы в руки общества. Это могло бы служить мотивом его действий. Всегда необходимо, чтобы налицо был какой-то мотив. Но кроме того, необходимо иметь благоприятную возможность для совершения преступления. Каким образом мистер Богардус мог бы подложить скелет летучей мыши в постель мисс Твиг или отпереть закрытую дверь? До настоящего времени он внутрь отеля не заходил.
– Значит, это снимает с него подозрения! – облегченно согласилась Тэфи. – По-настоящему я не стала бы подозревать его в чем бы то ни было. Может, в отеле его интересует одна лишь миссис Такерман. Донна от него без ума. Думаю, что она была бы рада, если бы ее мать вышла за него. Но миссис Такерман, похоже, огорчилась, заметив, как обрадовалась Донна, увидев его.
Сколько они ни ломали надо всем этим голову, ничего у них не получилось.
Днем, вернувшись в отель, Тэфи нашла в кладовой набор для игры в крокет. Вместе с Донной они установили воротца. Дядя Джерри присоединился к ним, а когда – как раз вовремя – заглянул и Дэвид, они устроили игру, разделившись на две команды: дядя Джерри с Донной против Дэвида с Тэфи.
Дэвид с Тэфи выигрывали бульшую часть игры. Донна была большой искусницей, но шары дяди Джерри всегда закатывались бог весть как далеко от ворот, в которые он целился. Он заявил: это несправедливо, что Донне приходится играть с таким партнером. Но девочка ни за что не хотела от него отказаться.
Они даже попытались вовлечь в игру Генри Фокса, но тот заявил, что слишком занят работой в саду, хотя время от времени Тэфи замечала, что он следит за игроками; он даже улыбнулся одной из шуток дяди Джерри: по-видимому, мистер Богардус нравился и Генри тоже.
Отдыхая после игры, Донна упомянула о гонге.
– Это вы подарили его мисс Эрвин, – не правда ли, дядя Джерри? – спросила она.
Мистер Богардус вытер платком свое сияющее розовое лицо.
– Совершенно верно, детка. Я купил его в Китае, в одной маленькой лавчонке в Шанхае.
– Вчера я звонила в него, – сказала Тэфи. – Я не знала, что у такого маленького гонга может быть такой сильный голос.
– Да, у него действительно сильный голос, – сказал дядя Джерри. – Донна, я когда-нибудь рассказывал тебе историю этого гонга?
– Расскажите сейчас! – воскликнула Донна. – Я обожаю ваши истории.
Мистер Богардус ухмыльнулся. «Сразу чувствуется, что он любит детей, – подумала Тэфи, и он никогда, никогда не сделает никому ничего плохого, даже если он и в самом деле представляет какое-то общество любителей птиц и хочет, чтобы отель достался птицам».
– Давным-давно, – начал дядя Джерри, – задолго до того, как кто-либо из вас появился на свет, этот гонг висел в храме на холме, возвышающемся над рекой Янцзы. Он звонил на закате каждый день, сзывая людей на церемонии, совершавшиеся в храме, а на рассвете он звонил, чтобы разбудить маленький городок, притулившийся на равнине. Жители города говорили, что его золотой голос вещает о добрых делах – о хорошем урожае риса, о словах, которые слагают лучшие поэты Китая, и о прекраснейших изображениях этих слов, которые наносят на рисовую бумагу художники-каллиграфы, окуная кисти в черную тушь.
Но иногда гонг шептал что-то странное, в совершенно неурочный час, когда поблизости от него не было жрецов. Хотя это был звук, произнесенный шепотом, его слышали на тихой равнине повсюду, словно трепет крыльев, прикасающихся к бронзе.
«Опять крылья! – подумала Тэфи. – Неужто все в «Сансет хауз» всегда кончается крыльями?»
– Когда это происходило, ни народ, ни жрецы храма не огорчались. Слыша золотой шепот, разносящийся над долиной, они говорили себе: «Это наша Крылатая Дева горных вершин наблюдает за нами и желает нам добра». И все продолжали спокойно трудиться.
Но вот однажды ночью с гор налетела буря, и вода в великой реке начала прибывать. Когда желтые воды хлынули на поля, раздался оглушительный грохот, прокатившийся эхом над холмами и над долиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47