За последние три дня я выходила из себя чаще, чем за последние три года. Она сокрушенно вздохнула и направилась вниз, чтобы переодеться во что-нибудь более пристойное.
Ее остановил доктор Стоктон:
— Это ваш друг вон там? — Он указал здание на улице и передал ей бинокль. — Лучше бы ему поторопиться. Мы уже отплываем.
Отбросив прядь волос с лица, она прижала бинокль к глазам. Ошибки быть не могло — это был его профиль, его мускулистое тело, его аккуратная белая рубашка. Они стояли у газетного киоска и разговаривали. Их было трое. Рэм, Марк и еще кто-то. Этого третьего Мери разглядеть никак не могла, его загораживал Марк.
— Да, это он. Но беспокоиться не стоит. Ради него, я думаю, задержат отплытие.
Но тут Марк сдвинулся чуть в сторону, и она увидела этого третьего.
Это был египтянин с нависшими веками! Тот, которого она уже видела несколько раз. В Мемфисе. В Абу-Симбеле. И вот теперь здесь. Случайность? Маловероятно. И почему он разговаривает с Рэмом? Этот человек следил за ней? Почему?
А что, если он террорист? О Господи, а если он из какой-нибудь экстремистской группировки, и они замышляют похитить ее? Мама тогда, наверное, сразу же умрет.
Чувствуя неприятный холодок в желудке, она возвратила доктору Стоктону бинокль и отправилась в свою каюту переодеться в белые брюки.
Стук в дверь раздался, когда она застегивала розовую кофточку. Она знала, кто это там за дверью, поэтому спешно привела в порядок волосы и коснулась губ помадой.
Человек с нависающими веками ее, конечно, пугал, но одновременно она не забывала, что сердита на Рэма.
Стук стал более настойчивым, было слышно, как Рэм зовет ее. Ничего, пусть этот негодяи подождет. Она собрала сумку, положила туда фотоаппарат и побольше пленок. В последнюю минуту достала еще заколки, которые подарил ей Рэм, и кулон с соколом и положила их в карман, застегнув его на молнию. Так будет сохраннее.
Когда она в конце концов открыла дверь, то увидела улыбающегося Рэма. Газета все еще была у него под мышкой.
— Где ты была, любовь моя? Я уже начал беспокоиться.
Когда он попытался поцеловать ее в щеку, она отвернула лицо:
— Это мне следует спросить, где был ты. Десять минут назад тебя в твоей каюте не было.
— Я выходил купить газету, — сказал он, прижимая ее к себе. — Кстати, ты можешь ее почитать, если хочешь. Правда, она на арабском, но это, надеюсь, тебя не смущает. Значит, ты скучала по мне, дорогая.
Она выскользнула из его рук снова:
— Кто этот человек, с которым ты разговаривал?
Рэм нахмурился:
— Разговаривал с кем? Со мной был Марк, я с ним разговаривал.
— Нет, я имею в виду другого. Я была на прогулочной палубе и видела в бинокль, как ты и Марк разговаривали с каким-то человеком. — У нее опять похолодело в желудке. — Кто он? Тот, с нависающими веками.
Он рассмеялся и привлек ее к себе. Газета упала на пол.
— Принцесса, почему тебя заботят такие пустяки? Это просто человек, который стоял у киоска. Случайный прохожий, понимаешь? Я немного поговорил с ним. Но лучше бы я поговорил с тобой. Ты много приятнее. — Лаская ее ухо, он улыбнулся. — Значит, ты наблюдала за мной в бинокль? Молодец.
Мери одеревенела в его руках, затем высвободилась:
— Черт побери, Рэмсон Габри. Послушай меня. У меня серьезные проблемы, я обеспокоена.
— Что случилось, любимая? — Он повернул ее к себе и стал всматриваться в лицо. За ее плечом он увидел коробку с купальниками на кровати и улыбнулся:
— Ах вот в чем дело. Ты расстроена из-за этих купальных принадлежностей. Выброси их все в иллюминатор, и дело с концом.
— Да, это все меня действительно расстроило, но не только это. Есть кое-что и похуже. Черт побери, я просто боюсь.
Его улыбка растаяла. В глазах появился стальной блеск, мускулы напряглись.
— Кого ты боишься? Кто тебя обидел?
— Да. Вернее, нет. Я не знаю. Но я думаю, что меня собираются похитить.
Он нахмурился:
— Похитить? Тебя?
— Именно это я и пытаюсь тебе втолковать. Этот человек, с которым ты там разговаривал, ну, тот, с нависающими веками, он преследует меня. Я видела его уже несколько раз. Он тогда напугал меня до смерти в Абу-Симбеле. На какое-то мгновение мне показалось, что он пришел меня убить в темноте. А может быть, он собирается перерезать мне горло, пока я сплю?
Складки на его лице разгладились, плечи начали подрагивать. Он громко рассмеялся:
— Любимая, у тебя богатое воображение.
— Рэмсон Габри, это не смешно! — Горячие слезы брызнули из ее глаз и потекли по щекам. Она вытирала их тыльной стороной ладони. — Я боюсь.
Он крепко обнял ее:
— Жизнь моя, не плачь. У меня сердце разрывается на части, когда я вижу, что ты плачешь. — Он поднял ее подбородок и нежно поцеловал ее глаза. — Я никому не позволю причинить тебе боль. Ведь моя единственная цель — это чтобы тебе было хорошо. Извини, что смеюсь, но дело в том, что я знаю этого человека. И его жену тоже. И его пятерых детей. Поверь мне, он для тебя не опасен.
Глаза Мери, все еще в слезах, встретились с его сияющими теплыми голубыми алмазами.
— Ты действительно думаешь, что он не преследует меня?
Он улыбнулся:
— Тебя преследую я. Разве нам нужны еще попутчики?
Она вглядывалась в его лицо, которое уже начинало становиться для нее дорогим, и чувствовала, что в его натуре есть что-то безжалостное, таинственное, что-то…
— Ты знаешь, у меня тут мелькнула мысль, что это ты организовал за мной слежку.
— Зачем это, спрашивается, мне?
— Не знаю. А почему бы не попытаться? Это вполне в твоем духе. — Она глубоко вздохнула. — Так, а теперь что с этими купальниками…
Он оглушительно рассмеялся:
— Пойди умой свое прекрасное личико, а мне надо переговорить с Марком. Потом мы отправимся на прогулочную палубу. А эти купальники обсудим позднее.
Злой, как черт, Рэм даже не остановился переговорить с Марком, а прямым ходом направился к Джи-Джи, руководителю детективного агентства. Они были давними друзьями, еще со студенческих лет в университете, в Техасе, и Рэм ему безоговорочно доверял, но если Джи-Джи провалит это дело, то спуску он ему не даст.
— Этот одноглазый идиот Мустафа, — с порога взорвался Рэм. — Какого дьявола он здесь делает? Я же сказал, чтобы ты его уволил.
— Я его уволил, босс. Три недели назад. Я дал ему под зад сразу же, как получил от тебя указание.
— Тогда почему же он ошивается около Мери?
— Я его не видел.
— Так теперь хоть посмотри. Мери говорит, что видела его три или четыре раза. И сегодня тоже. Даже я видел его. Он прятался за газетным киоском. Это же такой идиот, ему даже лампочку ввернуть нельзя поручить.
— Ты поговорил с ним?
— Естественно, я поговорил с ним. И он попытался навесить мне лапшу на уши. Что-то наплел про свою сестру.
— У него нет сестры.
— Я знаю. И я знаю также, что от этого грязного сукиного сына ничего хорошего ждать не следует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Ее остановил доктор Стоктон:
— Это ваш друг вон там? — Он указал здание на улице и передал ей бинокль. — Лучше бы ему поторопиться. Мы уже отплываем.
Отбросив прядь волос с лица, она прижала бинокль к глазам. Ошибки быть не могло — это был его профиль, его мускулистое тело, его аккуратная белая рубашка. Они стояли у газетного киоска и разговаривали. Их было трое. Рэм, Марк и еще кто-то. Этого третьего Мери разглядеть никак не могла, его загораживал Марк.
— Да, это он. Но беспокоиться не стоит. Ради него, я думаю, задержат отплытие.
Но тут Марк сдвинулся чуть в сторону, и она увидела этого третьего.
Это был египтянин с нависшими веками! Тот, которого она уже видела несколько раз. В Мемфисе. В Абу-Симбеле. И вот теперь здесь. Случайность? Маловероятно. И почему он разговаривает с Рэмом? Этот человек следил за ней? Почему?
А что, если он террорист? О Господи, а если он из какой-нибудь экстремистской группировки, и они замышляют похитить ее? Мама тогда, наверное, сразу же умрет.
Чувствуя неприятный холодок в желудке, она возвратила доктору Стоктону бинокль и отправилась в свою каюту переодеться в белые брюки.
Стук в дверь раздался, когда она застегивала розовую кофточку. Она знала, кто это там за дверью, поэтому спешно привела в порядок волосы и коснулась губ помадой.
Человек с нависающими веками ее, конечно, пугал, но одновременно она не забывала, что сердита на Рэма.
Стук стал более настойчивым, было слышно, как Рэм зовет ее. Ничего, пусть этот негодяи подождет. Она собрала сумку, положила туда фотоаппарат и побольше пленок. В последнюю минуту достала еще заколки, которые подарил ей Рэм, и кулон с соколом и положила их в карман, застегнув его на молнию. Так будет сохраннее.
Когда она в конце концов открыла дверь, то увидела улыбающегося Рэма. Газета все еще была у него под мышкой.
— Где ты была, любовь моя? Я уже начал беспокоиться.
Когда он попытался поцеловать ее в щеку, она отвернула лицо:
— Это мне следует спросить, где был ты. Десять минут назад тебя в твоей каюте не было.
— Я выходил купить газету, — сказал он, прижимая ее к себе. — Кстати, ты можешь ее почитать, если хочешь. Правда, она на арабском, но это, надеюсь, тебя не смущает. Значит, ты скучала по мне, дорогая.
Она выскользнула из его рук снова:
— Кто этот человек, с которым ты разговаривал?
Рэм нахмурился:
— Разговаривал с кем? Со мной был Марк, я с ним разговаривал.
— Нет, я имею в виду другого. Я была на прогулочной палубе и видела в бинокль, как ты и Марк разговаривали с каким-то человеком. — У нее опять похолодело в желудке. — Кто он? Тот, с нависающими веками.
Он рассмеялся и привлек ее к себе. Газета упала на пол.
— Принцесса, почему тебя заботят такие пустяки? Это просто человек, который стоял у киоска. Случайный прохожий, понимаешь? Я немного поговорил с ним. Но лучше бы я поговорил с тобой. Ты много приятнее. — Лаская ее ухо, он улыбнулся. — Значит, ты наблюдала за мной в бинокль? Молодец.
Мери одеревенела в его руках, затем высвободилась:
— Черт побери, Рэмсон Габри. Послушай меня. У меня серьезные проблемы, я обеспокоена.
— Что случилось, любимая? — Он повернул ее к себе и стал всматриваться в лицо. За ее плечом он увидел коробку с купальниками на кровати и улыбнулся:
— Ах вот в чем дело. Ты расстроена из-за этих купальных принадлежностей. Выброси их все в иллюминатор, и дело с концом.
— Да, это все меня действительно расстроило, но не только это. Есть кое-что и похуже. Черт побери, я просто боюсь.
Его улыбка растаяла. В глазах появился стальной блеск, мускулы напряглись.
— Кого ты боишься? Кто тебя обидел?
— Да. Вернее, нет. Я не знаю. Но я думаю, что меня собираются похитить.
Он нахмурился:
— Похитить? Тебя?
— Именно это я и пытаюсь тебе втолковать. Этот человек, с которым ты там разговаривал, ну, тот, с нависающими веками, он преследует меня. Я видела его уже несколько раз. Он тогда напугал меня до смерти в Абу-Симбеле. На какое-то мгновение мне показалось, что он пришел меня убить в темноте. А может быть, он собирается перерезать мне горло, пока я сплю?
Складки на его лице разгладились, плечи начали подрагивать. Он громко рассмеялся:
— Любимая, у тебя богатое воображение.
— Рэмсон Габри, это не смешно! — Горячие слезы брызнули из ее глаз и потекли по щекам. Она вытирала их тыльной стороной ладони. — Я боюсь.
Он крепко обнял ее:
— Жизнь моя, не плачь. У меня сердце разрывается на части, когда я вижу, что ты плачешь. — Он поднял ее подбородок и нежно поцеловал ее глаза. — Я никому не позволю причинить тебе боль. Ведь моя единственная цель — это чтобы тебе было хорошо. Извини, что смеюсь, но дело в том, что я знаю этого человека. И его жену тоже. И его пятерых детей. Поверь мне, он для тебя не опасен.
Глаза Мери, все еще в слезах, встретились с его сияющими теплыми голубыми алмазами.
— Ты действительно думаешь, что он не преследует меня?
Он улыбнулся:
— Тебя преследую я. Разве нам нужны еще попутчики?
Она вглядывалась в его лицо, которое уже начинало становиться для нее дорогим, и чувствовала, что в его натуре есть что-то безжалостное, таинственное, что-то…
— Ты знаешь, у меня тут мелькнула мысль, что это ты организовал за мной слежку.
— Зачем это, спрашивается, мне?
— Не знаю. А почему бы не попытаться? Это вполне в твоем духе. — Она глубоко вздохнула. — Так, а теперь что с этими купальниками…
Он оглушительно рассмеялся:
— Пойди умой свое прекрасное личико, а мне надо переговорить с Марком. Потом мы отправимся на прогулочную палубу. А эти купальники обсудим позднее.
Злой, как черт, Рэм даже не остановился переговорить с Марком, а прямым ходом направился к Джи-Джи, руководителю детективного агентства. Они были давними друзьями, еще со студенческих лет в университете, в Техасе, и Рэм ему безоговорочно доверял, но если Джи-Джи провалит это дело, то спуску он ему не даст.
— Этот одноглазый идиот Мустафа, — с порога взорвался Рэм. — Какого дьявола он здесь делает? Я же сказал, чтобы ты его уволил.
— Я его уволил, босс. Три недели назад. Я дал ему под зад сразу же, как получил от тебя указание.
— Тогда почему же он ошивается около Мери?
— Я его не видел.
— Так теперь хоть посмотри. Мери говорит, что видела его три или четыре раза. И сегодня тоже. Даже я видел его. Он прятался за газетным киоском. Это же такой идиот, ему даже лампочку ввернуть нельзя поручить.
— Ты поговорил с ним?
— Естественно, я поговорил с ним. И он попытался навесить мне лапшу на уши. Что-то наплел про свою сестру.
— У него нет сестры.
— Я знаю. И я знаю также, что от этого грязного сукиного сына ничего хорошего ждать не следует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71