Теперь дай мне уйти.
— Нет. Ты полетишь со мной.
— Куда?
— В пустыню. За Долину фараонов.
— И как долго ты собираешься меня там держать?
— Сколько потребуется, — ответил он, не глядя на нее, и завел машину.
Вертолет медленно поднялся и полетел в сторону песчаных холмов. Мери сидела, устремив застывший взгляд на небо, заполненное миллиардами звезд.
Летели они недолго. Вскоре вертолет начал снижаться и приземлился рядом с большим шатром, стоящим одиноко в пустыне. Заглушив моторы, Рэм встал, наклонился к Мери и отстегнул ремни. На этот раз он обошелся с ней более деликатно — взял на руки и понес к шатру.
Откинул полог, вошел, усадил и, чиркнув спичкой, зажег две лампы, которые осветили мягким золотым светом стены шатра и его богатое убранство.
— Где мы?
Рэм улыбнулся:
— В моем шатре, в пустыне. Нравится? Я, конечно, планировал привезти тебя сюда, но не таким способом. — Он снова ее поднял и уложил на мягкую постель, на которой было разбросано не меньше дюжины шелковых подушечек с кисточками. Затем развязал ей руки и нежно поцеловал запястья.
Она вырвала руки.
— Я сделал тебе больно?
— Да, но не физически. Ты меня унизил до последней степени.
Он усмехнулся:
— А ты считаешь, я не унижен?
— Но ты это заслужил. Ладно, Рэм, ты мне отомстил, теперь мы квиты. Возврати меня в Луксор.
— Нет. Я сделал это совсем не из мести. Мы останемся здесь и будем обсуждать организацию нашей свадьбы. — Он улыбнулся и провел большим пальцем по шрамику на ее лице. — Помнишь свое обещание? Навеки.
Мери отбросила его руку прочь, глаза ее вспыхнули.
— Ты жалкий, презренный мерзавец! Не смей говорить со мной о свадьбе! За такого лживого негодяя, как ты, я не выйду, даже если на земле не останется никого из мужчин, кроме тебя.
Рэм улыбнулся и зажег несколько свечей. Мерцающий свет затанцевал на радуге сияющих тканей и вспыхнул на полированной меди подсвечников, кувшинов, блюд.
— Сейчас будем ужинать.
Она скрестила руки на груди:
— Я не голодна.
— Все равно будешь есть.
— Как долго ты намерен держать меня здесь?
— Я уже сказал тебе: столько, сколько потребуется.
— Не дождешься. Скорее в аду вода замерзнет.
Рэм усмехнулся:
— Вот именно так, наверное, говорила моя бабушка.
Мери охватила паника.
— Мы здесь одни?
— Совсем одни. И не пытайся удрать снова. Некуда бежать. — Он серьезно посмотрел на нее. — Ты умрешь в пустыне, поэтому не пытайся. Обещаешь мне?
— Я не такая дура. Можно умереть гораздо проще, не выставляя себя на безжалостное солнце.
Рэм коснулся губами ее лба:
— Я сейчас вернусь. — Он вышел из шатра, опустив за собой полог.
Мери вскочила на ноги и чуть не упала. Затекла нога. Она притопнула несколько раз, чтобы восстановить кровообращение, а затем подкралась к выходу и осторожно подняла полог. Рэм направлялся к вертолету.
Он что, действительно намерен держать меня в этой экзотической палатке, взятой напрокат в какой-то студии Голливуда? Сейчас конец двадцатого века, черт бы его побрал. А впрочем, это же дикая страна, здесь все возможно.
Она наблюдала за Рэмом, который достал из кабины пакеты и направился обратно. Опустив полог, Мери потерла лоб.
Отсюда надо как-то выбраться. Думай!
Вошел Рэм и бросил пакеты на кровать.
— Что там? — недоверчиво спросила Мери.
Рэм развязал один:
— Одежда для нас обоих, а кроме того, много еды и питья.
Спокойствие и еще раз спокойствие.
В ее голове уже начал созревать план.
— Рэм, — произнесла она почти доброжелательно, — а здесь есть ванная?
Рэм улыбнулся:
— Помыться можно вот за этой перегородкой. Но если ты имеешь в виду другое, то придется это совершать на природе.
— Я имею в виду другое, извини меня, пожалуйста, — проговорила она притворно-застенчиво и начала двигаться к выходу.
Рэм поймал ее за руку:
— Я пойду с тобой.
Мери начала осторожно освобождать руку:
— Если ты не возражаешь, я бы предпочла исполнить этот ритуал в одиночестве.
Рэм взял ее за плечи и посмотрел в глаза.
— Ты обещаешь мне, что не убежишь в пустыню? Я ведь не преувеличивал, когда говорил, как это опасно.
Мери подняла кулак и выбросила указательный палец с мизинцем, знак победы Техасского университета.
— Слово чести скаута. Ты что, думаешь, я такая тупая, не понимаю с первого раза?
Рэм засмеялся и обнял ее.
— Я знаю, но иногда ты бываешь очень упрямой. — Он поцеловал ее в лоб. — Ладно, иди. А пока ты будешь ходить, я приготовлю ужин. Надеюсь, теперь-то ты проголодалась?
Мери задержала дыхание и кивнула:
— Умираю с голоду.
Сдерживая себя, чтобы не побежать, Мери подняла полог и вышла на лунный свет. И сразу заспешила к вертолету.
Она быстро скользнула в кресло пилота, пристегнулась и несколько секунд смотрела на приборную доску, чтобы освежить в памяти пульт управления. Затем глубоко вздохнула, прочитала в уме короткую молитву и включила мотор. Она уже поднималась, когда из шатра выскочил Рэм, отчаянно жестикулируя и что-то крича.
Мери откинулась на спинку кресла и помахала рукой.
— Ну что, получил, Рэмсон Габри, жалкий лгун! Это тебя подвел твой мужской шовинизм. Тебе и в голову не могло прийти, что я умею управлять этим дурацким вертолетом. А?
Мери усмехнулась и направила машину к огням Луксора.
Глава 26
Ты сияешь, великий,
В небесах высоко над землей.
Твои лучи даруют нам жизнь.
Ты Ра, познавший все сущее…
И когда ты удаляешься на запад,
За горизонт, земля погружается в мрак,
И все умирает до твоего прихода.
Великий Гимн Атону, 1350 г. до Рождества Христова
Мери и Вэлком пристегнули ремни. Джордж Мшански занял кресло рядом, через проход. Мери не была расположена ни с кем разговаривать. Она повернулась и начала смотреть в окно.
— Джордж, — сказала Вэлком. — А вы что здесь делаете? Я думала, вы останетесь на несколько дней в Луксоре.
— Нет, я решил возвратиться в Каир.
— А где Жан-Жак?
— А вот Джи-Джи решил там немного задержаться.
— Любовная размолвка?
Джордж покраснел:
— Можно сказать и так.
Джи-Джи? Это же имя, которое упоминал Рэм тогда по телефону, когда разговаривал со своей матерью.
Мери наклонилась через плечо Вэлком:
— Вы зовете Жан-Жака Джи-Джи?
Он нахмурился:
— Да.
Пошло оно все к черту! Джи-Джи один из сторожевых псов Рэма. А это значит, что и Джордж тоже. Пропади они все пропадом! А как прикидывались, какую комедию с парочкой геев разыграли!
Прошло два дня. Мери сидела в своем номере в отеле «Мена-Хаус» и хандрила. Только бы дождаться вылета домой, а там… Ей очень хотелось сейчас домой, в Техас.
Разумеется, все воспоминания о Рэме она гнала прочь. Но они постоянно накатывали на нее. И она страдала. Еще бы, так серьезно, как сейчас, она уязвлена не была еще ни разу в жизни. Ее предала не только мать, но и человек, которого она любила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
— Нет. Ты полетишь со мной.
— Куда?
— В пустыню. За Долину фараонов.
— И как долго ты собираешься меня там держать?
— Сколько потребуется, — ответил он, не глядя на нее, и завел машину.
Вертолет медленно поднялся и полетел в сторону песчаных холмов. Мери сидела, устремив застывший взгляд на небо, заполненное миллиардами звезд.
Летели они недолго. Вскоре вертолет начал снижаться и приземлился рядом с большим шатром, стоящим одиноко в пустыне. Заглушив моторы, Рэм встал, наклонился к Мери и отстегнул ремни. На этот раз он обошелся с ней более деликатно — взял на руки и понес к шатру.
Откинул полог, вошел, усадил и, чиркнув спичкой, зажег две лампы, которые осветили мягким золотым светом стены шатра и его богатое убранство.
— Где мы?
Рэм улыбнулся:
— В моем шатре, в пустыне. Нравится? Я, конечно, планировал привезти тебя сюда, но не таким способом. — Он снова ее поднял и уложил на мягкую постель, на которой было разбросано не меньше дюжины шелковых подушечек с кисточками. Затем развязал ей руки и нежно поцеловал запястья.
Она вырвала руки.
— Я сделал тебе больно?
— Да, но не физически. Ты меня унизил до последней степени.
Он усмехнулся:
— А ты считаешь, я не унижен?
— Но ты это заслужил. Ладно, Рэм, ты мне отомстил, теперь мы квиты. Возврати меня в Луксор.
— Нет. Я сделал это совсем не из мести. Мы останемся здесь и будем обсуждать организацию нашей свадьбы. — Он улыбнулся и провел большим пальцем по шрамику на ее лице. — Помнишь свое обещание? Навеки.
Мери отбросила его руку прочь, глаза ее вспыхнули.
— Ты жалкий, презренный мерзавец! Не смей говорить со мной о свадьбе! За такого лживого негодяя, как ты, я не выйду, даже если на земле не останется никого из мужчин, кроме тебя.
Рэм улыбнулся и зажег несколько свечей. Мерцающий свет затанцевал на радуге сияющих тканей и вспыхнул на полированной меди подсвечников, кувшинов, блюд.
— Сейчас будем ужинать.
Она скрестила руки на груди:
— Я не голодна.
— Все равно будешь есть.
— Как долго ты намерен держать меня здесь?
— Я уже сказал тебе: столько, сколько потребуется.
— Не дождешься. Скорее в аду вода замерзнет.
Рэм усмехнулся:
— Вот именно так, наверное, говорила моя бабушка.
Мери охватила паника.
— Мы здесь одни?
— Совсем одни. И не пытайся удрать снова. Некуда бежать. — Он серьезно посмотрел на нее. — Ты умрешь в пустыне, поэтому не пытайся. Обещаешь мне?
— Я не такая дура. Можно умереть гораздо проще, не выставляя себя на безжалостное солнце.
Рэм коснулся губами ее лба:
— Я сейчас вернусь. — Он вышел из шатра, опустив за собой полог.
Мери вскочила на ноги и чуть не упала. Затекла нога. Она притопнула несколько раз, чтобы восстановить кровообращение, а затем подкралась к выходу и осторожно подняла полог. Рэм направлялся к вертолету.
Он что, действительно намерен держать меня в этой экзотической палатке, взятой напрокат в какой-то студии Голливуда? Сейчас конец двадцатого века, черт бы его побрал. А впрочем, это же дикая страна, здесь все возможно.
Она наблюдала за Рэмом, который достал из кабины пакеты и направился обратно. Опустив полог, Мери потерла лоб.
Отсюда надо как-то выбраться. Думай!
Вошел Рэм и бросил пакеты на кровать.
— Что там? — недоверчиво спросила Мери.
Рэм развязал один:
— Одежда для нас обоих, а кроме того, много еды и питья.
Спокойствие и еще раз спокойствие.
В ее голове уже начал созревать план.
— Рэм, — произнесла она почти доброжелательно, — а здесь есть ванная?
Рэм улыбнулся:
— Помыться можно вот за этой перегородкой. Но если ты имеешь в виду другое, то придется это совершать на природе.
— Я имею в виду другое, извини меня, пожалуйста, — проговорила она притворно-застенчиво и начала двигаться к выходу.
Рэм поймал ее за руку:
— Я пойду с тобой.
Мери начала осторожно освобождать руку:
— Если ты не возражаешь, я бы предпочла исполнить этот ритуал в одиночестве.
Рэм взял ее за плечи и посмотрел в глаза.
— Ты обещаешь мне, что не убежишь в пустыню? Я ведь не преувеличивал, когда говорил, как это опасно.
Мери подняла кулак и выбросила указательный палец с мизинцем, знак победы Техасского университета.
— Слово чести скаута. Ты что, думаешь, я такая тупая, не понимаю с первого раза?
Рэм засмеялся и обнял ее.
— Я знаю, но иногда ты бываешь очень упрямой. — Он поцеловал ее в лоб. — Ладно, иди. А пока ты будешь ходить, я приготовлю ужин. Надеюсь, теперь-то ты проголодалась?
Мери задержала дыхание и кивнула:
— Умираю с голоду.
Сдерживая себя, чтобы не побежать, Мери подняла полог и вышла на лунный свет. И сразу заспешила к вертолету.
Она быстро скользнула в кресло пилота, пристегнулась и несколько секунд смотрела на приборную доску, чтобы освежить в памяти пульт управления. Затем глубоко вздохнула, прочитала в уме короткую молитву и включила мотор. Она уже поднималась, когда из шатра выскочил Рэм, отчаянно жестикулируя и что-то крича.
Мери откинулась на спинку кресла и помахала рукой.
— Ну что, получил, Рэмсон Габри, жалкий лгун! Это тебя подвел твой мужской шовинизм. Тебе и в голову не могло прийти, что я умею управлять этим дурацким вертолетом. А?
Мери усмехнулась и направила машину к огням Луксора.
Глава 26
Ты сияешь, великий,
В небесах высоко над землей.
Твои лучи даруют нам жизнь.
Ты Ра, познавший все сущее…
И когда ты удаляешься на запад,
За горизонт, земля погружается в мрак,
И все умирает до твоего прихода.
Великий Гимн Атону, 1350 г. до Рождества Христова
Мери и Вэлком пристегнули ремни. Джордж Мшански занял кресло рядом, через проход. Мери не была расположена ни с кем разговаривать. Она повернулась и начала смотреть в окно.
— Джордж, — сказала Вэлком. — А вы что здесь делаете? Я думала, вы останетесь на несколько дней в Луксоре.
— Нет, я решил возвратиться в Каир.
— А где Жан-Жак?
— А вот Джи-Джи решил там немного задержаться.
— Любовная размолвка?
Джордж покраснел:
— Можно сказать и так.
Джи-Джи? Это же имя, которое упоминал Рэм тогда по телефону, когда разговаривал со своей матерью.
Мери наклонилась через плечо Вэлком:
— Вы зовете Жан-Жака Джи-Джи?
Он нахмурился:
— Да.
Пошло оно все к черту! Джи-Джи один из сторожевых псов Рэма. А это значит, что и Джордж тоже. Пропади они все пропадом! А как прикидывались, какую комедию с парочкой геев разыграли!
Прошло два дня. Мери сидела в своем номере в отеле «Мена-Хаус» и хандрила. Только бы дождаться вылета домой, а там… Ей очень хотелось сейчас домой, в Техас.
Разумеется, все воспоминания о Рэме она гнала прочь. Но они постоянно накатывали на нее. И она страдала. Еще бы, так серьезно, как сейчас, она уязвлена не была еще ни разу в жизни. Ее предала не только мать, но и человек, которого она любила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71