Вечеринка была в разгаре: гремела музыка, дом дрожал от топота танцующих, громкий смех, звон бокалов, звяканье фаянсовой посуды, скрип бегущих шагов по гравию, веселая канонада пробочных выстрелов.
К двум часам ночи чувства настолько обострились и нервы были так натянуты, что ни один из присутствующих и думать не мог о сне или о чем-нибудь подобном.
— Ты не считаешь, что пришло время нам потанцевать? — Катриона наконец подошла к Джонатану.
Оказавшись в его объятиях, она как-то сразу успокоилась.
«Ну какая же я дурочка, — размышляла девушка, с неизбывным обожанием заглядывая в глаза своему избраннику. — Конечно же, он меня любит. Все в порядке. Просто ему нужны время и подходящий случай».
— Я трудилась весь вечер, Джонатан, — прошептала Катриона. — И мне ужасно жарко. Может, прогуляемся?
Взявшись за руки, они прошли по длинной травянистой дорожке, обсаженной благоухающими кустами роз, пересекли нижнюю лужайку и, миновав часто посаженные ивы, вышли к озеру, берега которого оглашались треском цикад и кваканьем лягушек. В центре озера возвышался островок, на котором стояла, облитая лунным светом, небольшая беломраморная беседка в греческом стиле.
— Давай переплывем на остров.
Джонатан помог Катрионе сесть в небольшую лодку, тихо покачивавшуюся на волнах в прибрежных камышах, и погреб к острову. Лунный свет играл в светлых волосах Джонатана, полосами ложился на складки его белой рубашки и на спокойные темные воды озера.
Сев на каменную скамейку беседки, Катриона прильнула к Джонатану. Ощущение юношеского тела, теплого и сильного, возбуждало ее. Катрионе хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно. Сердце в груди билось с ужасающей частотой. Теперь в любой момент Джонатан мог обнять ее и поцеловать, поцеловать не привычным целомудренным поцелуем, а страстно, как любовник…
Джонатан повернулся к Катрионе. Лунный свет серебрил его прекрасные волосы и подчеркивал чисто классическую форму подбородка и виска.
— Катриона, мне нужно тебе что-то сказать. Иди сюда.
Иди ко мне поближе.
Джонатан обнял Катриону за плечи и привлек к себе.
Она почувствовала, как громко стучит его сердце, и представила себе, как он властно целует ее губы, настойчивая рука страстно ласкает ей грудь, жар его кожи…
Глядя на его чистое, залитое серебряным светом лицо, Катриона потянулась к возлюбленному.
— Да, Джонатан?
— Я давно хотел тебе сказать…
Они существовали в собственном волшебном мире. Музыка и огни Скорсби-Холла унеслись куда-то далеко. Только они были реальны — Джонатан и Катриона.
Тут Джонатан напрягся и повернул голову.
— Послушай.
Катриона услышала приближающийся рычащий звук мощного мотора спортивного автомобиля и увидела мечеподобные полосы света, образованные яркими фарами.
— Поздние гости, — возвестил Джонатан и поднялся. — Мне лучше отвести тебя назад.
— Джонатан, не стоит беспокоиться. Господи, да сейчас уже почти три часа. Все это ерунда. Мама их займет. Что ты хотел…
Но Джонатан протянул ей руку. Катриона покорно встала.
— Я отведу тебя домой. — Молодой человек устало улыбнулся.
Вечеринка выдыхалась. Прислуга в униформе с осторожностью собирала пустые бокалы, тарелки и прочую посуду.
Большой зал выглядел усталым и грязным.
Гремевшая весь вечер в подвале рок-группа умолкла, и воцарилась, казалось, полнейшая тишина. Вдруг неожиданный рев спортивного автомобиля, подобно артиллерийскому салюту, разорвал безмолвие только-только установившегося покоя.
В тот самый момент, когда Гвиннет наконец застыла на нижней ступеньке лестницы, на широком роскошном пороге Скорсби-Холла, плечом к плечу, возникли две фигуры.
Два стройных молодых человека в безупречно сидящих на них смокингах: один — высокий жгучий брюнет, другой — ростом пониже, с коротко подстриженными серебристыми волосами, но… не мужчина, а… Виктория Рейвн.
— Эй! — радостно крикнула Виктория. — Гвин, мне нравится твоя прическа.
Высокий черноволосый парень тоже улыбнулся:
— Так вот ты какая, Гвиннет!
Во рту у девушки пересохло. Она растерянно улыбнулась и попыталась выдавить из себя нечто вроде приветствия, но красота спутника Виктории, казалось, лишила ее дара речи.
— Я, разумеется, слышал о тебе. — Широким шагом молодой человек пересек зал, с поразительным изяществом поцеловал руку Гвиннет, а потом обратной стороной ладони погладил девушку по щеке. — Твое платье просто волшебно.
Очень смело, но с твоей фактурой можно позволить себе и не такое. У тебя прекрасная фигура.
Гвиннет, похоже, остолбенела; мысли путались, глаза застилал туман.
Откуда-то издалека до нее донесся голос Виктории:
— Поздравляю, Гвин. Я слышала, ты все же едешь в Америку?
Оттуда же, издалека, раздался холодный голос Джесс:
— Привет, Виктория! А мы уже считали тебя без вести пропавшей.
«Я люблю его, — подумала Гвиннет. — Я его люблю. Я буду любить его вечно…»
Новые голоса, новые фигуры, двигающиеся, словно во сне: туда-сюда, туда-сюда.
Еще одна пара в дверях.
— Виктория! — Натянутая улыбка легла на чуть ли не почерневшее от душевных переживаний лицо Катрионы. — Какой сюрприз! Рада, что ты в конце концов решилась. Здесь все еще полно народа.
В поле зрения Гвиннет попала Джесс, сопровождаемая одним из своих типичных спутников: блондин, розовощекий и очень английский.
— Вы знакомы с Джонатаном Вайндхемом? — пытаясь соблюсти приличия, уныло заметила Катриона. — Джонатан, это Виктория Рейвн. Мы вместе учились в школе.
Джонатан вежливо кивнул Виктории.
— Позвольте представить — мой брат Танкреди. — Виктория поспешила удовлетворить общее любопытство.
Катриона, стоявшая спиной к своему возлюбленному, не могла видеть, с каким выражением лица тот пожал протянутую руку Танкреди. Гвиннет, слепая ко всему, кроме собственных, охвативших ее бурных эмоций, тоже ничего не видела.
Увидела только Джесс. Своим цепким взглядом художника она заметила, как вспыхнули глаза Джонатана, как краска сошла с его загорелого лица и как он тут же покраснел от волнения. Джесс удивилась тому, с какой поспешностью Джонатан отдернул свою ладонь от ладони Танкреди, удивилась она и самому Танкреди, лицо которого, впрочем, не выражало ничего, кроме серьезной вежливости.
Джесс не поняла, чему же она стала свидетельницей, но почувствовала, что что-то случилось. Что-то непонятное и ужасно печальное.
А заметила ли Виктория? Ну разумеется, заметила — Виктория все замечала.
… — В буфете — море шампанского, — сообщила Катриона веселым, ломающимся голоском, — а в подвале — горы хотдогов и реки пива.
— Вы что предпочитаете? — Танкреди обернулся к Гвиннет:
— Немного шампанского?
— О да! Да, пожалуйста, — закивала Гвиннет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96