— Разве это не грандиозно? Какой великолепный шторм!
Гвиннет бросилась в объятия Фреда и прижалась к его насквозь промокшей одежде.
— Фред! Ты жив! Я подумала, что ты там погибнешь, что тебя может убить молнией!
Фред прижал Гвин к своему холодному мокрому телу.
Монотонно хлопала терзаемая порывами ветра дверь. Стиснутая объятиями Фреда, Гвиннет, дрожа, впилась пальцами в промокшую рубашку.
— Успокойся. — Улыбнувшись, Фред слегка отстранился от Гвиннет. — Дай мне сбросить шмотки. Умереть я еще успею.
Он свалил промокшую одежду в кучу прямо на пол.
Через открытую дверь Гвиннет видела вспышки горизонтальных, словно следы трассирующих пуль, молний. Жаждущие руки Фреда коснулись груди Гвиннет. Она почувствовала, как решительно они рванули материю рубашки, и услышала мелкий дробный стук падающих на пол оторванных пуговиц.
А вслед за этим голос Фреда:
— Давай же, нам нельзя упускать такой случай.
Фред снова прижал Гвиннет к себе, руки его страстно ласкали Гвин. Гвиннет пронзило острое чувство желания от прикосновения одной обнаженной плоти к другой. И хотя она еще оставалась несколько скованной, оцепеневшей, сопротивление, постоянно парализовавшее разум, ослабло. Гвиннет почувствовала, что тело больше не подчиняется рассудку, впервые за долгие годы Гвин ощутила свободное желание.
И вдруг она услышала приглушенный, доносящийся словно издалека голос Фреда:
— Не думай. Ради всего святого, ни о чем не думай! Дай этому случиться.
Гвиннет потерялась в пульсирующей; чувственности, лишь отрывками соображая, что ноги ее обвили худые бедра Фреда, что его губы впились в ее. И он очень глубоко в ее плоти, так легко, так естественно открывшейся под его натиском.
Гвин чувствовала сильные упругие толчки, и они вовсе не были страшными или опасными — просто тепло и сладко…
— Получилось! — пробормотал Фред почти полчаса спустя. — Это было здорово! — И беспокойно переспросил:
— Ведь здорово было?
— Да, — сонно мурлыкнула Гвин, прижимаясь к плечу любимого. — Здорово. Было просто замечательно.
— В бурю у меня всегда получается. Это у меня в крови.
Гвиннет приподнялась на локте и, всматриваясь в лицо Фреда сквозь паутину спутавшихся волос, поинтересовалась:
— Что?
— Оба мои брата были зачаты во время бомбежек Лондона. Мамаша, видишь ли, испытывала особое возбуждение, когда начинались авианалеты. Как только она слышала вой сирен и гул приближающихся самолетов, в глазах у нее вспыхивало какое-то безумное веселье. И страшно возбуждалась, как только начинали сыпаться бомбы.
— В самом деле? — Гвиннет испытывала опустошенность, потерянность и сильное желание спать. — Ты-то откуда знаешь?
— Так гласит семейное предание.
— Забавно, — не удержавшись, хохотнула Гвин.
— Ничего странного. Все вполне естественно.
— И коли у тебя нет возможности часто подвергаться бомбежкам, их заменяет шторм?
Гвин закрыла слипавшиеся глаза и откуда-то уже издалека, из навалившегося сна смутно услышала:
— А почему бы и нет?
Прошел час. Может быть, два.
Фред свесил длинные ноги с края кровати.
— Сейчас вернусь. Только дверь закрою.
Гвиннет увидела длинные красные полосы, разукрасившие спину и ягодицы Фреда, и удивленно захлопала ресницами.
— Святые небеса, Фред, это что, я сделала?
Изогнувшись, Фред осмотрел свою спину и рассмеялся:
— Больше вроде и некому.
Гвин могла бы высказать предположение, но промолчала.
«В любом случае у актрисочки больше не будет ни малейшего шанса повторить подобное», — с удовлетворением подумала она.
Шторм кончился. Сквозь щели ставней пробивался серый свет. Дождь дробно и настойчиво стучал по железной крыше.
Фред встал на колени в постели рядом с Гвин и, улыбаясь, принялся разглядывать ее от макушки взъерошенной головы до пальчиков ног с бронзового цвета педикюром.
— Ну что ж, — произнес наконец Фред. — Выглядишь ты очень хорошо. — Он поцеловал Гвин в кончик носа. — Ведь в конце и правда было совсем неплохо, а?
— Неплохо, — согласилась Гвиннет. — Кажется, я смогу к этому привыкнуть.
Страхи ее теперь улетучились и казались простой истерией, словно какая-то другая женщина, пользовавшаяся телом Гвиннет, навсегда его оставила.
«Прошу тебя, Гвиннет, — кричал ее внутренний голос, — не позволяй этой женщине больше вернуться… никогда!»
Фред кивнул:
— Вот и хорошо. — Он прикоснулся к груди Гвин. — Ты, конечно же, привыкнешь быстрее, если будешь почаще практиковаться.
Гвиннет улыбнулась:
— Неплохая идея.
Одной рукой она обняла бедра Фреда и притянула его к себе.
— Не следует останавливаться на достигнутом, — слегка хрипя, прошептал Фред.
Гвин подняла на него глаза.
— Разумеется. Я и не собираюсь.
Затем она взяла в рот его вновь налившуюся силой плоть и почувствовала, как все тело Фреда пронзила дрожь, и он судорожно принялся ласково поглаживать волосы Гвин.
— Теперь надо решить, что будет в нашей дальнейшей программе, — сказал Фред, когда дар речи наконец к нему вернулся.
— Лично я сегодня загорать не собиралась, — хихикнула Гвин.
— А я так вообще теперь не могу снять рубашку. На пляж или в бассейн нам путь заказан. По крайней мере с такой спиной. Резюме: мы остаемся в постели.
— К тому же все еще идет дождь, — промурлыкала Гвин.
— И если повезет, — выразил надежду Фред, — будет идти по меньшей мере еще дня три.
Глава 2
— Он был очень пьян, — пробормотал бармен Клайв. Наклонив набриолиненную и потому лоснящуюся, словно перья черного дрозда, голову, Клайв налил Катрионе бокал белого вина. — Мне пришлось вывести его. Он начинал шуметь.
С тех пор как 1 мая с помпой был открыт гостиничный комплекс Барнхем-Парка, Джонатан большую часть времени проводил дома. Теперь он мнил себе, что бар был создан исключительно для его собственного удовольствия, а Клайв — его персональный слуга.
— И он не очень хорошо это воспринял, леди Вайндхем.
— Где сейчас Джонатан?
— Он сказал, что, если ему не позволяют пить дома, он поедет в Бат.
— Понятно.
— Он взял вашу машину.
Ее отлично отрегулированный и мощный «Ягуар ХК-Е» не терпел прикосновения пьяных и потому неверных рук.
Катриона почувствовала, как похолодело у нее внутри.
— Да… а свекровь?
— Приняла свою обычную дозу и отдыхает.
— Спасибо, Клайв.
Клайв был блестящим барменом. У него была феноменальная память на лица и имена. Клайв был расторопен, спокоен, учтив и всегда готов посочувствовать — он удивительно умно и проникновенно умел произнести простые слова утешения. Уникально сочетая в себе наблюдателя и доверенное лицо, Клайв всегда был в курсе всего происходящего в доме.
Теперь Клайв одарил Катриону улыбкой, одновременно осуждающей Джонатана и сочувствующей ей, после чего поспешил в бар приготовить очередной коктейль для биржевого маклера, приехавшего из Хьюстона с женой, поднимавшей шум по любому поводу и без повода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Гвиннет бросилась в объятия Фреда и прижалась к его насквозь промокшей одежде.
— Фред! Ты жив! Я подумала, что ты там погибнешь, что тебя может убить молнией!
Фред прижал Гвин к своему холодному мокрому телу.
Монотонно хлопала терзаемая порывами ветра дверь. Стиснутая объятиями Фреда, Гвиннет, дрожа, впилась пальцами в промокшую рубашку.
— Успокойся. — Улыбнувшись, Фред слегка отстранился от Гвиннет. — Дай мне сбросить шмотки. Умереть я еще успею.
Он свалил промокшую одежду в кучу прямо на пол.
Через открытую дверь Гвиннет видела вспышки горизонтальных, словно следы трассирующих пуль, молний. Жаждущие руки Фреда коснулись груди Гвиннет. Она почувствовала, как решительно они рванули материю рубашки, и услышала мелкий дробный стук падающих на пол оторванных пуговиц.
А вслед за этим голос Фреда:
— Давай же, нам нельзя упускать такой случай.
Фред снова прижал Гвиннет к себе, руки его страстно ласкали Гвин. Гвиннет пронзило острое чувство желания от прикосновения одной обнаженной плоти к другой. И хотя она еще оставалась несколько скованной, оцепеневшей, сопротивление, постоянно парализовавшее разум, ослабло. Гвиннет почувствовала, что тело больше не подчиняется рассудку, впервые за долгие годы Гвин ощутила свободное желание.
И вдруг она услышала приглушенный, доносящийся словно издалека голос Фреда:
— Не думай. Ради всего святого, ни о чем не думай! Дай этому случиться.
Гвиннет потерялась в пульсирующей; чувственности, лишь отрывками соображая, что ноги ее обвили худые бедра Фреда, что его губы впились в ее. И он очень глубоко в ее плоти, так легко, так естественно открывшейся под его натиском.
Гвин чувствовала сильные упругие толчки, и они вовсе не были страшными или опасными — просто тепло и сладко…
— Получилось! — пробормотал Фред почти полчаса спустя. — Это было здорово! — И беспокойно переспросил:
— Ведь здорово было?
— Да, — сонно мурлыкнула Гвин, прижимаясь к плечу любимого. — Здорово. Было просто замечательно.
— В бурю у меня всегда получается. Это у меня в крови.
Гвиннет приподнялась на локте и, всматриваясь в лицо Фреда сквозь паутину спутавшихся волос, поинтересовалась:
— Что?
— Оба мои брата были зачаты во время бомбежек Лондона. Мамаша, видишь ли, испытывала особое возбуждение, когда начинались авианалеты. Как только она слышала вой сирен и гул приближающихся самолетов, в глазах у нее вспыхивало какое-то безумное веселье. И страшно возбуждалась, как только начинали сыпаться бомбы.
— В самом деле? — Гвиннет испытывала опустошенность, потерянность и сильное желание спать. — Ты-то откуда знаешь?
— Так гласит семейное предание.
— Забавно, — не удержавшись, хохотнула Гвин.
— Ничего странного. Все вполне естественно.
— И коли у тебя нет возможности часто подвергаться бомбежкам, их заменяет шторм?
Гвин закрыла слипавшиеся глаза и откуда-то уже издалека, из навалившегося сна смутно услышала:
— А почему бы и нет?
Прошел час. Может быть, два.
Фред свесил длинные ноги с края кровати.
— Сейчас вернусь. Только дверь закрою.
Гвиннет увидела длинные красные полосы, разукрасившие спину и ягодицы Фреда, и удивленно захлопала ресницами.
— Святые небеса, Фред, это что, я сделала?
Изогнувшись, Фред осмотрел свою спину и рассмеялся:
— Больше вроде и некому.
Гвин могла бы высказать предположение, но промолчала.
«В любом случае у актрисочки больше не будет ни малейшего шанса повторить подобное», — с удовлетворением подумала она.
Шторм кончился. Сквозь щели ставней пробивался серый свет. Дождь дробно и настойчиво стучал по железной крыше.
Фред встал на колени в постели рядом с Гвин и, улыбаясь, принялся разглядывать ее от макушки взъерошенной головы до пальчиков ног с бронзового цвета педикюром.
— Ну что ж, — произнес наконец Фред. — Выглядишь ты очень хорошо. — Он поцеловал Гвин в кончик носа. — Ведь в конце и правда было совсем неплохо, а?
— Неплохо, — согласилась Гвиннет. — Кажется, я смогу к этому привыкнуть.
Страхи ее теперь улетучились и казались простой истерией, словно какая-то другая женщина, пользовавшаяся телом Гвиннет, навсегда его оставила.
«Прошу тебя, Гвиннет, — кричал ее внутренний голос, — не позволяй этой женщине больше вернуться… никогда!»
Фред кивнул:
— Вот и хорошо. — Он прикоснулся к груди Гвин. — Ты, конечно же, привыкнешь быстрее, если будешь почаще практиковаться.
Гвиннет улыбнулась:
— Неплохая идея.
Одной рукой она обняла бедра Фреда и притянула его к себе.
— Не следует останавливаться на достигнутом, — слегка хрипя, прошептал Фред.
Гвин подняла на него глаза.
— Разумеется. Я и не собираюсь.
Затем она взяла в рот его вновь налившуюся силой плоть и почувствовала, как все тело Фреда пронзила дрожь, и он судорожно принялся ласково поглаживать волосы Гвин.
— Теперь надо решить, что будет в нашей дальнейшей программе, — сказал Фред, когда дар речи наконец к нему вернулся.
— Лично я сегодня загорать не собиралась, — хихикнула Гвин.
— А я так вообще теперь не могу снять рубашку. На пляж или в бассейн нам путь заказан. По крайней мере с такой спиной. Резюме: мы остаемся в постели.
— К тому же все еще идет дождь, — промурлыкала Гвин.
— И если повезет, — выразил надежду Фред, — будет идти по меньшей мере еще дня три.
Глава 2
— Он был очень пьян, — пробормотал бармен Клайв. Наклонив набриолиненную и потому лоснящуюся, словно перья черного дрозда, голову, Клайв налил Катрионе бокал белого вина. — Мне пришлось вывести его. Он начинал шуметь.
С тех пор как 1 мая с помпой был открыт гостиничный комплекс Барнхем-Парка, Джонатан большую часть времени проводил дома. Теперь он мнил себе, что бар был создан исключительно для его собственного удовольствия, а Клайв — его персональный слуга.
— И он не очень хорошо это воспринял, леди Вайндхем.
— Где сейчас Джонатан?
— Он сказал, что, если ему не позволяют пить дома, он поедет в Бат.
— Понятно.
— Он взял вашу машину.
Ее отлично отрегулированный и мощный «Ягуар ХК-Е» не терпел прикосновения пьяных и потому неверных рук.
Катриона почувствовала, как похолодело у нее внутри.
— Да… а свекровь?
— Приняла свою обычную дозу и отдыхает.
— Спасибо, Клайв.
Клайв был блестящим барменом. У него была феноменальная память на лица и имена. Клайв был расторопен, спокоен, учтив и всегда готов посочувствовать — он удивительно умно и проникновенно умел произнести простые слова утешения. Уникально сочетая в себе наблюдателя и доверенное лицо, Клайв всегда был в курсе всего происходящего в доме.
Теперь Клайв одарил Катриону улыбкой, одновременно осуждающей Джонатана и сочувствующей ей, после чего поспешил в бар приготовить очередной коктейль для биржевого маклера, приехавшего из Хьюстона с женой, поднимавшей шум по любому поводу и без повода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96