Харри курил, непрерывно пил и ничего не ел. Нам с Томом удалось расправиться с поджаренными tapas, которые, как оказалось, содержали мясо креветок, ветчину и чесночный майонез.
– Как Иэн? – внезапно спросил меня Харри.
– У него все относительно неплохо. В Дартмуре он работает в библиотеке и держит в камере канарейку.
Том засмеялся, и Харри произнес серьезным тоном:
– Это вовсе не смешно!
Мы с Томом переглянулись. Неужели теперь Харри испытывал жалость к человеку, заявкоторого мы подставили? Зловеще улыбнувшись, Харри добавил:
– Это просто уморительно! Что он с ней делает, черт возьми?
– Полагаю, он нуждается в чьем-то обществе. Иэн не привык к одиночеству. Он кормит канарейку, ухаживает за ней.
– А она поет, – насмешливо произнес Харри.
– Насколько мне известно, канарейка – певчая птица.
– Как её зовут?
– Рудольф.
– Почему Рудольф? Кто такой Рудольф, черт возьми?
– Не знаю, – ответила я, начиная сердиться.
Том вмешался, чтобы предотвратить стычку между мной и моим братом.
– У меня есть идея. Почему бы нам не показать Алексис кое-какие места на набережной в Кампелло, прежде чем мы поедем в Аликанте обедать?
– Это лучше, чем говорить о чертовой канарейке по имени Рудольф, согласился Харри. – Подождите минуту, я сниму халат.
Том сообщил, что Кампелло – местная деревня, в которой ещё несколько лет тому назад не было ни одной мощеной улицы.
Когда мы вылезли из «сеата», люди стали оборачиваться, глядя на нас, особенно на меня.
– Они не могут решить, с Харри ты или со мной, – сказал Том. – Прежде они никогда не видели нас с женщиной.
– Они думают, что ты замужем за одним из нас, – добавил Харри. – Или обручена. Но они не знают точно, кто этот счастливец.
– Почему я должна быть замужем или обручена? Почему не могу быть независимой женщиной?
– Испанцы смотрят на это иначе, – сказал Том. – Здесь красивая женщина вроде тебя никогда не бывает одна, если только речь не идет о tortillera.
– Что это значит?
– Лесбиянка.
– Меня этому не учили в Берлитце.
Что значит жить и умереть в этом дремучем уголке Испании, никогда не видя остального мира? – подумала я. Наверно, это сулит покой. Несомненно, простоту. И смертельную скуку.
Однако будучи туристкой, я находила это место очаровательным. Первый cantina, в который мы зашли, оказался весьма оживленным. Там гремела музыка – испанцы любят шум. Вдоль стойки под стеклом лежали разнообразные закуски, и я удивилась, увидев женщин (с малышами), которые пили кока-колу или апельсиновый сок, ели незнакомые мне закуски, а их дети тем временем безмятежно спали, не реагируя на грохот. Казалось, что тут все знакомы. Люди улыбались, смеялись, касались друг друга.
Том и Харри знали владельцев заведения – полную пожилую пару. Меня представили им как жену Харри, и это породило новые улыбки. Жена хозяина спросила меня, есть ли у нас ninos, и я ответила, что пока нет, но мы думаем об этом.
– A los ninos, – предложили они тост. – A los ninos de los Maringos.
Вино показалось мне горьким, когда я осознала содержавшуюся в этом тосте неумышленную насмешку. Я посмотрела на Харри, но его, похоже, не расстроило напоминание о том, что мы, будучи братом и сестрой, не могли пойти на риск и завести ребенка. К тому же я была уже слишком стара для этого, что усилило горечь вина.
– Нам не пора уходить? – спросила я Тома.
– Подожди минуту. Мы ведь не хотим обидеть этих людей.
Мне показалось, что меня ждет очень длинный вечер, и хотя я ощущала усталость, все же решила увидеть все до конца. Однако насколько было бы приятнее, подумала я, если бы Харри провел этот вечер со мной одной, не вынуждая меня общаться с Томом.
Я говорила себе, что было бы невежливым и грубым исключить Тома из нашего празднования, но знала, что корректность тут ни при чем. Том сопровождал нас, потому что Харри не хотел остаться наедине со мной. Все было просто, загадочно и оскорбительно. Как поступит Харри, когда мы вернемся в Лос Амантес и отправимся в наши спальни? Окажусь ли я с Харри или останусь одна? Мне ещё не не приходило в голову, что я могу оказаться с Томом.
– Не хмурься, Алексис, – поддразнил меня Харри. – Это же твой первый вечер в Испании. Улыбайся! Будь счастливой!
Я проглотила ещё один бокал кислого красного вина, ощущая подступившие к моим глазам слезы и стараясь не думать о том, как закончится этот вечер. Впереди ещё немало времени… Мне предстояло увидеть Аликанте, насладиться обедом, выпить другие бокалы вина. Возможно, к моменту нашего возвращения в Лос Амантес Харри начнет обращаться со мной, как с его женой, которую я изображала, а не как с его сестрой, которой я была на самом деле.
52
Когда через несколько часов Том въехал на кольцевую дорогу, окружавшую Лос Амантес, ему оставалось только поблагодарить Бога за то, что испанские правила уличного движения были гораздо более мягкими, чем английские. В противном случае его уже арестовали бы за управление автомобилем в нетрезвом состоянии. Стрелки часов приближались к трем утра. Алексис клевала носом возле Тома, а Харри храпел на заднем сидении. Том выключил зажигание.
– Эй, вы двое, – сказал он. – Мы приехали.
Алексис тотчас выпрямилась и посмотрела по сторонам.
– Я, должно быть, задремала. Ну и вечерок! У меня совершенно нет сил.
– Но ты получила удовольствие, да?
Она засмеялась в прохладную темноту.
– Наверно, да. Сейчас я ничего не помню от усталости. Разберусь во всем утром. – Алексис повернулась. – Просыпайся, Харри! Пора ложиться в постель.
Им вдвоем удалось затащить Харри в дом, раздеть и уложить в кровать. Они оставили его там храпящим с открытым ртом и безвольно раскинутыми руками.
– Завтра он придет в себя, – сказал Том.
– Завтра уже наступило, – хмурясь, ответила Алексис.
Том мог догадаться, что она думает и чувствует, как возмущена тем, что Харри пренебрег ею в первый же день. Том уже несколько часов гадал, как закончится этот вечер, как поведет себя Харри, насколько серьезными были его вчерашние слова:
"Может быть, я не очень-то рад перспективе жить в Лос Амантес с моей любимой сестричкой. Такое тебе приходило в голову?"
Нет. Вчера Том не поверил ему. Но судя по тому, как вел себя Харри в последние бурные часы, похоже, он не лгал, говоря, что с огорчением считает оставшиеся до приезда Алексис дни. Потому что сейчас, когда она была здесь, Харри обходился с ней, как с малознакомой женщиной, привязавшейся к ним во время увеселительной поездки с посещением cantinas на набережной Кампелло, живописного уличного кафе, элегантного ресторана и шумного ночного клуба в Аликанте.
Не вспомнив о других обязательствах и ответственности перед Алексис, связанных с завершением празднества, Харри тихо отключился, и его пришлось уложить в постель одного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
– Как Иэн? – внезапно спросил меня Харри.
– У него все относительно неплохо. В Дартмуре он работает в библиотеке и держит в камере канарейку.
Том засмеялся, и Харри произнес серьезным тоном:
– Это вовсе не смешно!
Мы с Томом переглянулись. Неужели теперь Харри испытывал жалость к человеку, заявкоторого мы подставили? Зловеще улыбнувшись, Харри добавил:
– Это просто уморительно! Что он с ней делает, черт возьми?
– Полагаю, он нуждается в чьем-то обществе. Иэн не привык к одиночеству. Он кормит канарейку, ухаживает за ней.
– А она поет, – насмешливо произнес Харри.
– Насколько мне известно, канарейка – певчая птица.
– Как её зовут?
– Рудольф.
– Почему Рудольф? Кто такой Рудольф, черт возьми?
– Не знаю, – ответила я, начиная сердиться.
Том вмешался, чтобы предотвратить стычку между мной и моим братом.
– У меня есть идея. Почему бы нам не показать Алексис кое-какие места на набережной в Кампелло, прежде чем мы поедем в Аликанте обедать?
– Это лучше, чем говорить о чертовой канарейке по имени Рудольф, согласился Харри. – Подождите минуту, я сниму халат.
Том сообщил, что Кампелло – местная деревня, в которой ещё несколько лет тому назад не было ни одной мощеной улицы.
Когда мы вылезли из «сеата», люди стали оборачиваться, глядя на нас, особенно на меня.
– Они не могут решить, с Харри ты или со мной, – сказал Том. – Прежде они никогда не видели нас с женщиной.
– Они думают, что ты замужем за одним из нас, – добавил Харри. – Или обручена. Но они не знают точно, кто этот счастливец.
– Почему я должна быть замужем или обручена? Почему не могу быть независимой женщиной?
– Испанцы смотрят на это иначе, – сказал Том. – Здесь красивая женщина вроде тебя никогда не бывает одна, если только речь не идет о tortillera.
– Что это значит?
– Лесбиянка.
– Меня этому не учили в Берлитце.
Что значит жить и умереть в этом дремучем уголке Испании, никогда не видя остального мира? – подумала я. Наверно, это сулит покой. Несомненно, простоту. И смертельную скуку.
Однако будучи туристкой, я находила это место очаровательным. Первый cantina, в который мы зашли, оказался весьма оживленным. Там гремела музыка – испанцы любят шум. Вдоль стойки под стеклом лежали разнообразные закуски, и я удивилась, увидев женщин (с малышами), которые пили кока-колу или апельсиновый сок, ели незнакомые мне закуски, а их дети тем временем безмятежно спали, не реагируя на грохот. Казалось, что тут все знакомы. Люди улыбались, смеялись, касались друг друга.
Том и Харри знали владельцев заведения – полную пожилую пару. Меня представили им как жену Харри, и это породило новые улыбки. Жена хозяина спросила меня, есть ли у нас ninos, и я ответила, что пока нет, но мы думаем об этом.
– A los ninos, – предложили они тост. – A los ninos de los Maringos.
Вино показалось мне горьким, когда я осознала содержавшуюся в этом тосте неумышленную насмешку. Я посмотрела на Харри, но его, похоже, не расстроило напоминание о том, что мы, будучи братом и сестрой, не могли пойти на риск и завести ребенка. К тому же я была уже слишком стара для этого, что усилило горечь вина.
– Нам не пора уходить? – спросила я Тома.
– Подожди минуту. Мы ведь не хотим обидеть этих людей.
Мне показалось, что меня ждет очень длинный вечер, и хотя я ощущала усталость, все же решила увидеть все до конца. Однако насколько было бы приятнее, подумала я, если бы Харри провел этот вечер со мной одной, не вынуждая меня общаться с Томом.
Я говорила себе, что было бы невежливым и грубым исключить Тома из нашего празднования, но знала, что корректность тут ни при чем. Том сопровождал нас, потому что Харри не хотел остаться наедине со мной. Все было просто, загадочно и оскорбительно. Как поступит Харри, когда мы вернемся в Лос Амантес и отправимся в наши спальни? Окажусь ли я с Харри или останусь одна? Мне ещё не не приходило в голову, что я могу оказаться с Томом.
– Не хмурься, Алексис, – поддразнил меня Харри. – Это же твой первый вечер в Испании. Улыбайся! Будь счастливой!
Я проглотила ещё один бокал кислого красного вина, ощущая подступившие к моим глазам слезы и стараясь не думать о том, как закончится этот вечер. Впереди ещё немало времени… Мне предстояло увидеть Аликанте, насладиться обедом, выпить другие бокалы вина. Возможно, к моменту нашего возвращения в Лос Амантес Харри начнет обращаться со мной, как с его женой, которую я изображала, а не как с его сестрой, которой я была на самом деле.
52
Когда через несколько часов Том въехал на кольцевую дорогу, окружавшую Лос Амантес, ему оставалось только поблагодарить Бога за то, что испанские правила уличного движения были гораздо более мягкими, чем английские. В противном случае его уже арестовали бы за управление автомобилем в нетрезвом состоянии. Стрелки часов приближались к трем утра. Алексис клевала носом возле Тома, а Харри храпел на заднем сидении. Том выключил зажигание.
– Эй, вы двое, – сказал он. – Мы приехали.
Алексис тотчас выпрямилась и посмотрела по сторонам.
– Я, должно быть, задремала. Ну и вечерок! У меня совершенно нет сил.
– Но ты получила удовольствие, да?
Она засмеялась в прохладную темноту.
– Наверно, да. Сейчас я ничего не помню от усталости. Разберусь во всем утром. – Алексис повернулась. – Просыпайся, Харри! Пора ложиться в постель.
Им вдвоем удалось затащить Харри в дом, раздеть и уложить в кровать. Они оставили его там храпящим с открытым ртом и безвольно раскинутыми руками.
– Завтра он придет в себя, – сказал Том.
– Завтра уже наступило, – хмурясь, ответила Алексис.
Том мог догадаться, что она думает и чувствует, как возмущена тем, что Харри пренебрег ею в первый же день. Том уже несколько часов гадал, как закончится этот вечер, как поведет себя Харри, насколько серьезными были его вчерашние слова:
"Может быть, я не очень-то рад перспективе жить в Лос Амантес с моей любимой сестричкой. Такое тебе приходило в голову?"
Нет. Вчера Том не поверил ему. Но судя по тому, как вел себя Харри в последние бурные часы, похоже, он не лгал, говоря, что с огорчением считает оставшиеся до приезда Алексис дни. Потому что сейчас, когда она была здесь, Харри обходился с ней, как с малознакомой женщиной, привязавшейся к ним во время увеселительной поездки с посещением cantinas на набережной Кампелло, живописного уличного кафе, элегантного ресторана и шумного ночного клуба в Аликанте.
Не вспомнив о других обязательствах и ответственности перед Алексис, связанных с завершением празднества, Харри тихо отключился, и его пришлось уложить в постель одного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126