– Она коснулась рукой своей шишки. – Наверное, я тогда тоже ударилась головой, потому что больше ничего не помню. Но я знаю, что он хотел и меня убить.
– Твоя мать тогда не умерла…
– Да. Теперь я все помню – по крайней мере до того, как упала. – Она не поняла, почему забыла то, что было потом, но это показалось ей куда менее важным, чем с муками давшиеся воспоминания. – Мне помогла эта шишка.
– Лучше бы тебе не вспоминать.
Ник сел в изножии кровати, не касаясь ее.
– Не бойся, Ник, я не такая дурочка, чтобы предъявлять обвинения Ричарду Лэтаму. Мне довольно и правды. Если Лавиния молчала, она знала, что делала, ведь он был в те времена могущественным человеком, а сейчас стал еще могущественнее.
– Чем быстрее ты уедешь, тем безопаснее для тебя, – стал уговаривать ее Ник.
Томазина закрыла глаза.
– Я знаю. Я уеду, Ник. Скоро.
Ей еще оставалось решить, продолжать поиски сестры или нет, но сейчас она была на это не способна.
Словно поняв, как ей трудно говорить, Ник встал и поменял тряпку. Ему не хотелось уходить от нее, но и оставаться тоже не хотелось.
Его неожиданная нежность до слез растрогала Томазину.
– Иди, – проговорила она в конце концов. – Я обещаю, что не встану. Ни бунт Констанс, ни моя попытка защитить ее не привели ни к чему хорошему. Скоро венчание, и ты как управляющий должен на нем присутствовать.
– А если Лэтам…
– Он сейчас тоже занят. Иди, Ник.
«Прежде, чем ты разобьешь мне сердце.»
Ей было приятно его беспокойство о ее безопасности, но она не позволяла себе думать, будто он начинает ее любить. Он может бояться за ее жизнь, но с ее стороны глупо было бы ждать чего-то большего. Даже когда он коснулся губами ее лба и обещал заглянуть попозже, она подумала, что он точно так же вел бы себя с любым больным человеком и это вовсе ничего не значит.
Потом, когда она проснулась, она не сомневалась, что нежное прикосновение его губ ей просто приснилось.
Ник Кэрриер стоял в приходе рядом с матерью и дочерью и смотрел, как процессия движется к церкви, но мысли его были заняты Томазиной. Он боялся за нее и совсем в другом смысле боялся за себя. Когда он понял, что она ранена, он ощутил ее боль как свою. Он никак не мог заставить себя выкинуть Томазину из сердца.
Он говорил себе, что не надо быть таким дураком. Да, сейчас она слаба, но когда выздоровеет, не будет нуждаться в его защите. Кстати, она и не желает, чтобы он ее защищал.
Кроме того, он не сомневался, что Ричард Лэтам скоро обо всем узнает. В комнате было пять человек, когда Томазина сказала то, что сказала. Агнес позаботится, чтобы вечером всем было все известно, а Фрэнси расскажет новость Ричарду Лэтаму.
Ник не понимал Фрэнси. Он был в ужасе от ее отношения к Констанс. И от этого венчания тоже. Правда, Констанс еще могла от него отказаться, но, избитая матерью и напичканная каким-то зельем Вербурги, она вряд ли сейчас на что-либо способна.
Хмурясь, он снова заставил себя смотреть. Несли серебряную чашу с вином и хлебом. Менестрели играли и пели, а возле церкви процессию поджидал господин Фейн.
Вот и невеста. Ник попытался отыскать на ее лице следы недавнего бунта, но напрасно. Причесанная и приодетая, она была как во сне, и ее поддерживали под руки два молодых человека, которые чуть раньше исполняли обязанности дружек жениха, – Майлс Лэтам, брат Ричарда, и Генри Редих, секретарь Ричарда. Оба должны были подавить любую попытку Констанс к сопротивлению и, как стражи, довести свою жертву до алтаря.
Следом шли родственники и друзья и впереди всех – вдовая мать невесты. Не было только Томазины Стрэнджейс. Последними присоединились к процессии жители деревни, которые шумели и веселились вовсю.
– Зачем они так шумят? – спросила отца Иокаста, зажимая уши.
– Они отгоняют злых духов.
Марджори фыркнула.
– Им бы надо знать, что злой дух среди них. Вот он выходит из церкви, чтобы встретить невесту.
Господин Фейн нервничал, зато прочесть что-нибудь на лице Ричарда Лэтама было невозможно. Ник подумал, что он был бы точно таким же, если бы его невеста вдруг стала кричать и биться головой о землю.
– Ты всегда говоришь, что он злодей, – тихо шепнул он матери. – Почему?
Марджори Кэрриер не скрывала своего недовольства, но молчала.
Лэтам перебирал длинными пальцами пять золотых цепочек, которые носил на шее, потом потрогал жемчужные пуговицы на дублете и крепко ухватил Констанс за руку. Она застонала от боли, но он только сверкнул на нее глазами.
Господин Фейн спросил, нет ли у кого возражений, и все промолчали. Может быть, людям не нравилось то, что происходило на их глазах, но никто не оспорил права Лэтама жениться на своей подопечной.
– Миссис Фрэнси могла бы сказать… – не стерпела Марджори.
– Что? Помешать венчанию могли бы только родственные связи, а Лэтам не принадлежит ни к Блэкбернам, ни к Раундли.
– По закону – нет. А как назвать то, что мужчина берет в жены дочь, будучи любовником ее матери? Миссис Фрэнси уже года два как его любовница. Твой отец знал… И Джон Блэкберн тоже. Господин Блэкберн никогда бы такого не допустил! Он и Фрэнси ему не отдал.
Ник не знал, что сказать. Возле дверей в церковь Ричард, следуя обычаю, назвал вдовью часть, которая должна принадлежать Констанс, и в знак этого вручил ей кольцо и немного денег для бедняков. Кольцо было надето на безымянный палец, от которого, как известно, жила идет прямо к сердцу.
Под взглядами всех собравшихся жених и невеста обменялись положенными клятвами. Голос Ричарда звучал громко и торжественно, а Констанс – почти неслышно. Тут все развеселились и прошли в церковь. Пора было приступать к венчанию.
Ник не собирался быть в церкви, тем более что потом в Кэтшолме устраивали пир и он должен был проследить, чтобы все было в порядке. Теперь, хотя бы отчасти поняв причину отвратительного поведения Фрэнси, он обрадовался, что может уйти.
Томазину он нашел на кухне. Она еще была бледна и голова у нее наверняка болела, но она изо всех сил старалась помочь повару.
– Уходи, Томазина. Иди в залу. Будешь сидеть за вторым столом между Редихом и господином Фейном. – Он поддержал ее, боясь, как бы она не упала. – Ты уверена, что чувствуешь себя хорошо? Никто тебя не упрекнет, если ты полежишь в своей спальне.
Она покачала головой и слабо улыбнулась.
– Я не знаю почти никаких трав, но даже мне известно, что нельзя много лежать, если ударяешься головой.
Она во что бы то ни стало собиралась присутствовать на свадебном обеде.
– Тогда посиди. Потом мы с тобой поговорим. Не веря собственным ушам, Томазина подчинилась.
Довольный Ричард Лэтам оглядел собравшихся. Невеста его не интересовала. Констанс больше не могла ему помешать. И Фрэнси тоже.
В большой зале под разукрашенным балдахином на возвышении сидели жених с невестой, родственники и самые почетные гости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59