Томазина уцепилась за эту мысль, хотя голова стала ей отказывать и в глазах помутилось. Она дрожала всем телом от страха, переступая со ступени на ступень. С каждой следующей она была ближе к безопасности, но ставя ногу на нижнюю ступень, каждый раз ощущала отвратительный страх, словно падала в пропасть.
Теряя сознание, она чувствовала, какой горячей стала ее кожа, как звенит у нее в ушах и пересохло во рту. Она попыталась сесть на ступеньку, чтобы остановить кружение, и плюхнулась вниз, не понимая, то ли она летит вверх, то ли падает в бездну.
Больше Томазина ничего не помнила.
15
Сначала Ник услышал тишину.
Три дня, не давая отдыха своему коню, он мчался домой, предвкушая, как его будут встречать. А тут даже привратника нет на месте! Ник спешился во дворе и позвал конюха, но никто не откликнулся.
Он вспомнил, что его угораздило вернуться в воскресенье, но испокон веку такого не было, чтобы в воскресенье абсолютно все обитатели Кэтшолма отправлялись в церковь! Конечно, в церковь ходить надо, но не по принуждению же!
Он еще раз огляделся. Никого. Посмотрел в сторону дома и увидел на лестнице неподвижную фигуру.
Нику показалось, что его ударили ножом в грудь. Он не мог ошибиться. Черные волосы. Бледное запрокинутое лицо. Томазина лежала на предпоследней ступеньке совершенно неподвижно, и Ник подумал, что она упала с балкона.
Он хотел бежать к ней, но ноги словно приросли к земле. Неужели случилось то, чего он больше всего боялся? Томазина мертва и навсегда потеряна для него? С этим он не мог смириться.
Напуганный тем, что он, вероятно, вернулся слишком поздно, Ник бегом пересек двор и опустился на колени возле Томазины, после чего снял кожаные перчатки и коснулся ее шеи. Поначалу он не мог сообразить, то ли жилка слабо бьется у него под рукой, то ли это у него дрожат пальцы.
– Ради Бога, Томазина, не умирай! Я тебя люблю!
Испугавшись, что он слишком долго тянул со своим признанием, Ник во что бы то ни стало захотел, чтобы она узнала, как сильно он ее любит… не представляет себе жизни без нее.
Вдруг он почувствовал, что на ее шее запульсировала жилка, и с облегчением вздохнул. Она жива, и Бог не позволит ей умереть!
Он легонько провел рукой по ее телу. Никаких ран не было. Томазина оделась, словно готовилась к выходу… только шнуровка почему-то распущена. Это облегчило Нику осмотр. Все равно ни ран, ни ушибов. Только кожа горячая и сухая. Даже вроде покрасневшая. Ник поднял ей веко. Зрачок расширен. Она без сознания. Чем-то опоена.
Ник осторожно поднял ее и понес в ее комнату. Томазина пошевелилась.
– Падаю… – шепнула она.
– Ничего. Теперь все будет в порядке.
– Я падаю…
Она всхлипнула и опять затихла.
Ник остановился на полдороге и заглянул ей в лицо. Томазина спала. У него не было ни малейшего сомнения, что она стала жертвой каких-то снадобий ее матери. Наверняка они описаны на пропавших страницах. Тот, кто засунул одну страницу Редиху за пазуху, покусился и на жизнь Томазины.
Ник решил защищать ее, чего бы это ему ни стоило. Значит, они теперь хотят добраться до нее… В Лондоне он точно узнал, что Томазина не принимала участия в опытах своей матери. Она даже разгромила кладовую Лавинии. Еще не успело остыть тело матери, как она все разорвала и разбила. Как жаль, что она не сожгла книгу Лавинии!
Ник положил свою драгоценную ношу на кровать и осмотрелся. Комод был сдвинут в сторону. Значит, любой мог войти и выйти.
Неужели ее хотели заставить броситься с балкона, пока она была под действием зелья? Ник попытался вспомнить, что там по описанию должно быть. Видения. Возможен даже смертельный исход. Неужели кому-то понадобилось, чтобы она, вообразив, будто летит, разбилась насмерть? Или чтобы привыкла к яду? Так или иначе, но зачем было ее убивать?! Ник боялся не угадать врага Томазины, поэтому решил забрать ее к себе ради ее безопасности. У него в доме до нее никто не доберется!
Ник нашел шаль, завернул в нее Томазину и понес вниз. Пока он добрался до деревни, из церкви вернулись его мать и Иокаста. Томазина к тому времени уже лежала в постели, а Ник наливал себе крепкого эля.
– Наконец-то ты вернулся, – сказала Марджори.
Иокаста бросилась ему на шею, крича, что в церкви впервые были все от мала до велика.
– Господин Фейн чуть в обморок не упал!
– Жаль, что ты поздно вернулся, – заметила Марджори. – Томазины в церкви не было. Наверное, она уехала из Кэтшолма.
– Да?
– Она собиралась. И даже попрощалась со мной вчера.
Ник отпустил дочь.
– Пойди посмотри, не снесли ли курочки еще яичек.
Марджори перепугалась.
– С ней что-то случилось? – шепотом спросила она, когда Иокаста ушла.
– Садись, мама. – Он подвинул ей лучшее кресло, после чего коротко рассказал, в каком состоянии он нашел Томазину. – Я принес ее к нам. Она спит наверху. Кто-то попытался… уж не знаю что.
– Но она хотела уехать до твоего возвращения, потому что не рассчитывала на твое хорошее отношение к ней.
Ник моргнул и ничего не ответил.
– Кому, скажи на милость, нужна ее смерть. Мы должны это узнать.
– Кому – это понятно. Слишком много тайн стало ей известно, о которых в Кэтшолме не хотели бы говорить.
– Ты имеешь в виду то, что миссис Фрэнси выпалила, рассердившись на Майлса Лэтама? Томазина мне рассказала. А миссис Констанс, оказывается, обо всем знала раньше, даже до письма.
– Томазина его нашла?
– Нет. Миссис Фрэнси нашла.
Марджори рассказала Нику обо всем, чего он еще не знал.
– Значит, Фрэнси нашла письмо Лавинии. Интересно…
Марджори поднялась, подошла к сыну и взяла его руки в свои.
– Ты думаешь, это миссис Фрэнси?..
– Не знаю. Она зачем-то отослала меня в Лондон. Хотела удостовериться, что Лавиния умерла. Но ведь никто же в этом не сомневался!
– Зря съездил?
– Не совсем.
Теперь он знал Томазину гораздо лучше – благодаря юной дочке аптекаря.
Сначала Томазина не поняла, где она. Какие-то звуки проникали в ее затуманенное сознание. Вот петух. Потом копыта лошади. Телега. Гуси. Детский плач. Пес. Она подскочила и села в постели. Она в Гордиче. А как она тут оказалась?
– Выпьешь ячменного отвара?
Томазина повернула голову, отчего она тут же закружилась, и увидела Ника, державшего в руках кружку.
– Ячменного отвара? – переспросила она.
– Матушка рассказывала, что ты ей всегда помогала варить похлебку, когда была маленькой. Собирала ячмень, варила его и добавляла все, что было под рукой. Это то же самое, только с медом. Тебе нужны силы.
Томазина отпила, не понимая, почему Ник сидит возле ее кровати, да еще не сводит с нее глаз.
– Я помню. Если ячменный отвар подержать, то из него получится пиво. – У нее заболела голова и сердце застучало так, словно она долго бежала. – Я болела?
– Вроде того.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59