Теперь им овладело другое желание. Ему страстно захотелось защитить ее даже… от себя самого.
Увидев на другое утро своего сына и дочь Лавинии, Марджори поняла, что придется все рассказать.
– Если ты вообразил, будто я много знаю, ты ошибаешься, – заявила она Нику.
– Вы знаете, кто моя сестра? – спросила Томазина, к этому времени твердо уверенная, что сестра есть.
– Увы, нет, дорогая. Я никогда даже не подозревала, что твоя мать была беременна, а ведь я знала ее не один год. А ты сама-то догадываешься, кто был отцом ребенка? Так было бы легче сообразить, где твоя сестра и что с ней.
Ник смутился, но Марджори сделала вид, что ничего не заметила. Мужчины странно себя ведут, когда речь заходит о чувствах. Она, не сводя глаз с Томазины, ждала ответа.
– Скорее всего, это Джон Блэкберн, но мог быть и кто-то другой.
– Ричард Лэтам, например, – вмешался Ник.
– Что ж, – кивнула Марджори. – Тогда это многое объясняет.
– А ты никогда не слышала о нем?
– Нет. Все знали, что Лавиния любовница Блэкберна, но насчет остальных она молчала.
Марджори встала и пошла приготовить что-нибудь поесть. Она не умела думать на голодный желудок.
– Вас удивили слова Ника? – спросила ее Томазина.
Марджори налила в три кружки грушевого сидра и села рядом с Томазиной.
– Я давно знаю, что Ричард Лэтам негодяй. Так почему бы ему не спать с любовницей своего хозяина? – Она долго молча смотрела в кружку. – Незадолго до смерти мой муж рассказал мне, что Ричард Лэтам много лет тянул с Джона Блэкберна деньги и Блэкберн в конце концов решил это прекратить. Рэндалл слышал, как они из-за этого крепко ругались.
Ник настороженно подвинулся к ней поближе, словно предчувствуя что-то ужасное, но она замахала на него руками. Взяв себя в руки, она начала рассказывать, но Ник уже все понял. Его мать – сильная женщина, и, может быть, то, что она знает, поможет Томазине.
– Никто не понимал, почему Джон Блэкберн оказался в сарае в ночь пожара. Он сгорел прежде, чем его заметили. Только мой муж увидел его раньше. Он был совсем белый и лежал тихо. Рэндалл бросился к нему, и пламя отрезало ему путь назад. Они не вышли оттуда живыми. – Слезы потекли по щекам Марджори. – Это случилось на другой день после скандала с Лэтамом. Не думаю, Ник, что твой отец тоже должен был умереть, но господин Блэкберн наверняка был убит. Ричард Лэтам поджег сарай. В тот день он уехал из Кэтшолма пораньше, так что мог незаметно вернуться.
Она допила свой сидр и попросила Ника налить ей еще.
– Почему ты никогда об этом не рассказывала? – мрачно спросил Ник.
– Зачем? Тебя тогда не было дома. Ты был помощником шерифа в Оупен Муре. В первые минуты я еще могла выболтать правду, но к тому времени, как ты вернулся и принял на себя дела отца, я уже все обдумала. У меня не было доказательств, одни предположения. А Ричард Лэтам – влиятельный человек, к тому же очень опасный. Да и миссис Фрэнси уже была его любовницей. Она бы мне не поверила. Мне кажется, она надеялась выйти за него замуж, как только минет год после смерти ее отца.
Мать и сын молчали.
– Господин Лэтам имел власть над господином Блэкберном, – нарушила молчание Томазина, – потому что господин Блэкберн думал, будто сам столкнул мою мать с лестницы. Но я все вспомнила! Это Лэтам пытался ее убить. Скорее всего, появление вашего мужа, миссис Марджори, нарушило его планы. Лэтам и меня бы убил, чтобы я не проговорилась.
Марджори вытерла слезы. Нечего плакать. Она поднялась и засуетилась, подливая в кружки и доставая из буфета пирог.
– Ну вот, – сказала она, вновь усаживаясь рядом с Томазиной. – Задавай мне свои вопросы, девочка. Я расскажу все, что знаю, лишь бы нам найти настоящего убийцу Ричарда Лэтама и отыскать твою сестру.
Ник опередил Томазину, и хотя его голос звучал ласково, Марджори услышала в нем подавленное раздражение.
– Расскажи нам о ведьмах. Я хочу понять, как такая разумная женщина, как ты, могла принимать участие в сборищах Лавинии.
Итак, он знает. Марджори вскинула голову.
– Все это от скуки, – сказала она. – Лавиния умела веселиться.
Ник собирался что-то сказать, но она перебила его.
– Ты спросил, так теперь слушай. Ты и не представляешь себе, какая скучная жизнь у деревенских женщин, Ник Кэрриер, так что не осуждай меня за то, что я тоже хотела немного повеселиться.
– Повеселиться! Ведь речь идет о колдовстве!
– Да нет же! И ты, и другие мужчины ничего не понимаете, поэтому, стоит женщинам сойтись вместе, вы сразу начинаете подозревать колдовство. Собственно, мы на это и рассчитывали. А иначе зачем бы нам собираться по ночам, да еще в таком месте, которое наши мужчины обходят за много миль?
– Ты хочешь сказать, что не было никакого колдовства? И никто не вызывал никаких духов?
– В прежние времена – нет. Лавиния Стрэнджейс вовсе не служила сатане, Ник. Она была большой искусницей в приготовлении всяких зелий, но это умеют многие женщины. Она давала нам кое-что попробовать вместо эля. Ну, мы и пробовали.
Марджори искоса взглянула на Томазину. В ее глазах она увидела понимание, но и осуждение тоже. По крайней мере, свой сидр она оставила нетронутым.
– Ее опыты… ее же и убили. К какому-то из своих зелий она привыкла… Не могу сказать, чтобы я очень гордилась нашими тогдашними выходками, но вы должны понять, что мы собирались вместе просто для того, чтобы побыть друг с другом. Все вместе мы были сильны, как никогда не бывали у себя дома.
Она перевела взгляд на Ника, который, по-видимому, очень нелестно думал сейчас о женщинах.
– А как бы тебе понравилось, – спросила его Марджори, – если у тебя не было совсем никаких прав, если бы ты значил в доме не больше стула или стола, или цыпленка, если бы ты был только собственностью отца или мужа? Такова судьба всякой женщины, если она не вдова, да и тогда мало что меняется. Большинство вдов тут же заставляют опять идти замуж. А как же? Ведь есть земля, есть дети, есть негодяи, готовые воспользоваться их слабостью.
Ник отпил из кружки и строго посмотрел на нее. Марджори радовалась, что он хотя бы слушает ее.
– А почему тогда заговорили о колдовстве, если все было так невинно? – спросил он.
– Тут вина Лавинии. – Марджори криво усмехнулась. – Она сказала, что так мы защитим себя от ненужных глаз. Пусть лучше мужчины нас боятся. Она даже смеялась над тем, какие мужчины трусы.
– Ей повезло, что никто не обвинил ее в колдовстве. Тогда это было противозаконно.
– Она знала, но она обожала риск. Впрочем, она и без этого рисковала. У Лавинии был знак ведьмы, о котором любили болтать невежды.
Ник похолодел.
– Я не помню…
– Ты мог его увидеть, только если она вот так складывала пальцы. – Томазина протянула руки ладонями к Нику, прижав к бокам их большие пальцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59