Прищурившись, Джуди посмотрела на меня.
— Почему вы так говорите?
— Потому что я знаю.
— Что знаете?
Я ей не ответил, и не по какому-то психологическому расчету. Я долго думал о предстоящем разговоре, мысленно проговаривая его, заготовил первые слова.
Я знаю.
Но все остальное застряло у меня в груди.
— Вы что, решили задавать мне загадки? — спросила Джуди, пытаясь улыбнуться.
Но ей удалось лишь скривить губу.
— Вы были там, — сказал я. — В мотеле, вместе с Джоанной. Вас видели. Этот человек вас не узнал, но он описал вас так, что не может быть никакого сомнения.
На самом деле Марибель видела только волосы. Короткие золотистые волосы.
«Очень худая женщина, совсем без бедер. Я видела ее только со спины; она садилась в машину, когда я вышла, чтобы приготовить лед. У нее были такие волосы... очень светлые, прямо сияющие, словно золоченые. Даже с противоположного края стоянки я заметила их сияние».
— Мейт не имел к этому никакого отношения, — продолжал я. — Только вы и Джоанна.
Джуди откинулась назад, слегка сползла вниз.
— Дорогой Алекс, вы говорите ерунду.
— Если посмотреть на это с одной стороны, — сказал я, не обращая на нее внимания, — вы помогали подруге. Джоанна сама приняла решение, и ей было нужно, чтобы рядом с ней в последний момент кто-то находился. Вы всегда были ей хорошей подругой. Вся проблема в том, что ваша дружба охладела. И на то были веские причины.
Я молчал. Джуди сидела не шелохнувшись. Наконец у нее задергалось веко. Она отодвинулась от стола еще на дюйм.
— Алекс, вы начинаете говорить как один из ваших пациентов-психопатов. Нести полную чушь в надежде, что кто-то воспримет ее всерьез. У вас нервный стресс? Вы в последнее время много работали? Я всегда считала, что вы себя не жалеете.
— Так что дружбу можно было бы считать милосердным оправданием того, что вы сопровождали Джоанну в Ланкастер, но, к несчастью, истинная причина совсем другая. Джоанна уничтожила себя, сокрушенная чувством вины, — она согрешила и не смогла простить себя за это. Ричард тоже ее не простил. Как и вы. Так что, когда Джоанна обратилась к вам с просьбой помочь ей совершить последний путь, не думаю, что вы долго колебались.
Джуди втянула губы в рот. Ее рука рассеянно ощупала обтянутую кожей крышку стола и, наконец, нашла то, что искала. Молоток из орехового дерева. С бронзовой табличкой на рукоятке. Награда. Все стены ее кабинета были увешаны знаками признательности.
— То, что вы были рядом, являлось составляющей частью кары, — продолжал я. — Приблизительно то же самое, когда родственников жертв преступлений приглашают присутствовать при казни виновных.
— Все это вздор, — воскликнула Джуди. — Не знаю, что на вас нашло, но вы говорите совершенную ерунду. Пожалуйста, уйдите отсюда.
— Джуди...
— Сию же минуту, Алекс, иначе я позову Леонарда.
— Я уйду, но это ничего не изменит. Ни для вас, ни для Бекки. Боб знает? Наверное, не все, иначе он бы выразил свой гнев более определенно, и немедленно. Не стал бы ждать. Но Боб чем-то взбешен, так что что-то ему известно.
Схватив молоток, Джуди махнула им в мою сторону.
— Алекс, даю вам последний шанс уйти пристойно...
— Джоанна и Бекки, — остановил ее я. — Когда и как это произошло?
Она подалась вперед, вставая с кресла. Молоток опустился на стол. Но удара не получилось. Ореховое дерево выскользнуло у нее из руки и, проехав по кожаной поверхности, столкнуло пресс-папье на пол. Массивный металл глухо стукнулся о ковер.
Очень трогательный звук. Возможно, он все и решил, а может быть, Джуди просто надо было высказаться.
Она схватилась руками за грудь, словно собираясь вырвать сердце. Уронила их, падая в кресло. Прическа, наверное впервые в жизни, пришла в беспорядок. В глазах блеснули горячие слезы, губы задрожали так сильно, что ей потребовалось сделать над собой усилие, чтобы обрести дар речи.
— Ублюдок! — тихо прошептала Джуди. — Проклятый ублюдок, черт бы тебя побрал! Я зову Леонарда.
Но она этого не сделала.
* * *
Мы сидели и смотрели друг на друга. Я попытался выразить взглядом сострадание, переполнявшее мою душу. Перед тем как прийти сюда, мне удалось убедить себя, что так будет лучше. Но сейчас я гадал, не дал ли волю навязчивой одержимости. Еще мгновение, и я, вероятно, поднялся бы и вышел. Но Джуди меня опередила. Встав из-за стола, она пересекла просторный уютный кабинет и заперла дверь. Вернувшись на место, Джуди уронила голову и уставилась на молоток.
После этого она напомнила мне о клятве хранить конфиденциальность.
Я заверил ее, что не скажу никому ни слова.
Но даже после этого Джуди рассказывала о случившемся как о чем-то гипотетическом, так же, как это в свое время делал Ричард, постоянно давая выход ярости, — так, что мне несколько раз даже казалось, что она собирается дать мне пощечину.
— Если бы вы сами были матерью, — начала она. — Кстати, а почему у вас нет детей? Я давно хотела спросить вас об этом. Вы занимаетесь чужими детьми, но своих у вас никогда не было.
— Еще не поздно, — сказал я.
— Значит, проблем со здоровьем нет? Вы стреляете не холостыми зарядами?
Я улыбнулся.
— Алекс, весьма самонадеянно проповедовать другим, как воспитывать детей, не имея личного опыта.
— Возможно, вы правы.
— Естественно, вы со мной соглашаетесь — вы всегда так поступаете. Наверное, это одна из тех штучек, которым учат вашего брата-мозговеда. Вам известно, что Бекки тоже хочет стать психологом? Как вы к этому относитесь?
— Я с ней незнаком, но в целом это неплохая профессия.
— Почему? — не унималась Джуди.
— Потому что у людей, постоянно имеющих дело с нервными кризисами, как правило, вырабатывается особое сострадание.
— Как правило?
— Иногда происходит наоборот. Повторяю, я совершенно не знаю Бекки.
— Бекки замечательная девочка. Если бы вы не поленились обзавестись собственными детьми, возможно, вы бы меня поняли.
— Наверное, вы правы, — сказал я. — Я говорю искренне.
— Только задумайтесь, — продолжала Джуди, словно обращаясь к самой себе, — девять месяцев вы носите это существо внутри себя, разрываете свое тело, чтобы вытолкнуть его наружу, и только тут начинается настоящая работа. Вы хоть представляете, каково в наши дни вскармливать ребенка в этом урбанизированном, зажравшемся стремительном мире, который мы сами создали на свою голову, мать твою? Представляете?
Я промолчал.
— Задумайтесь: вы проходите через это, кормите ребенка своим телом, просыпаетесь среди ночи, вытираете ему попку, терпите капризы, обиды и приступы плохого настроения, доводите его до половой зрелости, черт побери, и тут появляется кто-то — кому вы верите — и втаптывает всю вашу работу в грязь.
Вскочив из-за стола, она принялась расхаживать по кабинету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107