В прошлом году у нас было одно дело — отец изнасиловал и убил свою пятилетнюю дочь. Мы его подозревали, но не смогли найти никаких улик. И вдруг через полгода наш осел начинает хвалиться своим подвигом перед другим педофилом. Наше счастье, что мы следили за насильниками. Оператору подробности показались знакомыми, и он предупредил нас.
— Ты мне не рассказывал об этом деле.
— Алекс, я стараюсь по возможности не вносить грязь в твою жизнь. Если мне не требуется твоя помощь.
— Хорошо, сделаю все что смогу, — заверил его я.
Майло похлопал меня по плечу.
— Благодарю вас, сэр. Большие шишки вне себя оттого, что это скверное дело выскочило именно сейчас, когда кривая преступности поползла вниз. Они-то надеялись на хорошие показатели как раз теперь, перед тем, как будет решаться во-рос о финансировании нашей системы. Так что если у тебя будет какой-то результат, весьма вероятно, я смогу в самом ближайшем времени с тобой рассчитаться.
Я тяжело задышал, изображая служебную собаку.
— Замечательно, хозяин!
— Эй, разве наш департамент относился к тебе плохо?
— По-королевски щедро.
— По-королевски... А тут еще эта Герцогиня... Наверное, мне нужно было бы ее допросить. Впрочем, может быть, дело и до этого дойдет.
Глава 4
Спустившись по Малхолланд, я у Беверли-глен влился в оживленный поток транспорта. Моя любимая станция, передававшая джаз, в последнее время переключилась на болтовню, так что я перенастроился на классику.
Что-то мелодичное и спокойное, по моему предположению, Дебюсси. Слишком хорошая музыка для раннего утра. Выключив приемник, я стал думать о смерти Элдона Мейта.
О том звонке, который я сделал, впервые о ней услышав.
Ответа я так и не получил, а повторная попытка сейчас казалась еще более бесполезной, чем неделю назад. Но как долго я смогу работать с Майло, не прояснив этот вопрос?
Я ломал голову так и сяк, пытаясь разобраться в хитросплетениях этики. Одни правила прописаны в книгах, другие нет. Жизнь всегда выходит за рамки писаных законов.
Домой я приехал терзаемый неопределенностью.
В здании, окруженном прохладой сосен, было тихо. Появившееся на востоке солнце сверкало на начищенных дубовых полах, выбелив стены.
Робин оставила на столе недоеденный завтрак. Самой ее нигде не было видно. Не встретила меня и радостно пыхтящая собака. На холодильнике лежала нераскрытая утренняя газета.
Робин и Спайк находились в студии. У Робин была куча неотложных дел. Я не стал ее тревожить и вернулся на кухню.
Я выпил чашку кофе. Тишина действовала на нервы. Раньше дом был меньше, темнее, гораздо менее уютный и значительно менее практичный. Несколько лет назад его спалил один психопат, и нам пришлось отстраиваться заново. Все сходились во мнении, что беда пошла нам на пользу. Иногда, оставаясь один, я начинал задумываться о том, что дом стал чересчур просторным.
Я уже давно перестал притворяться эмоционально независимым. Когда долго любишь кого-то, когда эта любовь вместе с восторгом наслаждения цементируется с рутиной повседневной жизни, само присутствие любимого человека начинает занимать столько места, что его невозможно игнорировать. Я знал, что если загляну к Робин, она сразу же оторвется от работы. Но у меня не было настроения общаться с ней, поэтому, вместо того чтобы зайти в студию, я взял телефон и позвонил своей секретарше. И проблема со звонком, оставшимся без ответа, разрешилась сама собой.
— Доброе утро, доктор Делавэр, — сказала секретарша. — Вам только одно сообщение, было оставлено всего несколько минут назад. Звонил некий мистер Ричард Досс, вот его номер телефона.
Номер начинается на 805 — это не контора Досса в Санта-Монике. Я нажал на кнопки. Ответил женский голос:
— Агентство недвижимости РТД.
— Доктор Делавэр отвечает на звонок мистера Досса.
— Минуточку, сейчас переадресую звонок.
Мне в ухо застрекотали щелчки, затем послышался треск электрических разрядов, и, наконец, знакомый голос произнес:
— Здравствуйте, доктор Делавэр. Давно вас не слышал. — Пронзительный тон, отрывистое стаккато слов, тень насмешки. Ричард Досс всегда говорил так, словно над кем-то или над чем-то издевался. Я так и не определился, умышленно он так делает, или это просто особенность голосовых связок.
— Доброе утро, Ричард.
Снова статические разряды. Прошло несколько секунд, наконец он ответил:
— Возможно, нас снова разъединят. Я сейчас за городом, в районе Карпинтерии. Осматриваю один участок. Сад с фруктовыми деревьями, на месте которого можно будет построить супермаркет, если только мне удастся хладнокровно вонзить в него свои капиталистические когти. Если связь снова прервется, не перезванивайте. Я сам вам позвоню. Ваш номер тот же?
Как всегда, Досс берет дело в свои руки.
— Тот же, Ричард.
Не «мистер Досс», потому что он с самого начала настаивал, чтобы я называл его по имени. Одно из многих правил, установленных им. Иллюзия неофициальности. Свой в доску парень. Но мне ни разу не доводилось видеть, чтобы Ричард Т. Досс по-настоящему открывался перед кем бы то ни было.
— Я знаю, почему вы позвонили, — сказал он. — И что вы думаете насчет того, почему я вам позвонил.
— Смерть Мейта.
Это был просто праздник. Наконец-то сукин сын получил по заслугам.
Я промолчал.
Досс рассмеялся.
— Ну же, доктор, будьте человеком. Я стараюсь принимать с юмором все, что преподносит мне жизнь. Разве не это рекомендуют нам психологи? По-моему, юмор — лучшее оружие борьбы с невзгодами.
— И смерть доктора Мейта — это проблема, с которой нужно бороться, не так ли?
— Ну... — Он снова рассмеялся. — Даже перемена к лучшему все равно является вызовом судьбы, верно?
— Верно.
— Вас беспокоит мое злорадство — кстати, когда все это случилось, меня не было в городе. Я уезжал в Сан-Франциско. Осматривал один отель. А за мной по пятам ходили десять хронически подавленных японских банкиров. Пять лет назад они заплатили за этот отель тридцать миллионов, а сейчас горели желанием спихнуть его за гораздо меньшую сумму.
— Замечательно, — сказал я.
— Несомненно. Помните, некоторое время назад была поднята шумиха по поводу желтой угрозы: смертоносные лучи Восходящего солнца. Скоро наши дети будут есть на завтрак суши! Правдоподобно, не хуже Годзиллы. Но все развивается циклами, и для того чтобы чувствовать себя умником, главное прожить достаточно долго. — Снова смешок. — Полагаю, этот сукин сын больше не считает себя умником. Что ж... вот мое алиби.
— Вы считаете, вам нужно алиби?
Это было первым, о чем я подумал, узнав о смерти Мейта.
Тишина. На этот раз связь была не при чем; я слышал дыхание Досса. Когда он наконец заговорил, его голос прозвучал подавленно.
— Я говорил не буквально.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
— Ты мне не рассказывал об этом деле.
— Алекс, я стараюсь по возможности не вносить грязь в твою жизнь. Если мне не требуется твоя помощь.
— Хорошо, сделаю все что смогу, — заверил его я.
Майло похлопал меня по плечу.
— Благодарю вас, сэр. Большие шишки вне себя оттого, что это скверное дело выскочило именно сейчас, когда кривая преступности поползла вниз. Они-то надеялись на хорошие показатели как раз теперь, перед тем, как будет решаться во-рос о финансировании нашей системы. Так что если у тебя будет какой-то результат, весьма вероятно, я смогу в самом ближайшем времени с тобой рассчитаться.
Я тяжело задышал, изображая служебную собаку.
— Замечательно, хозяин!
— Эй, разве наш департамент относился к тебе плохо?
— По-королевски щедро.
— По-королевски... А тут еще эта Герцогиня... Наверное, мне нужно было бы ее допросить. Впрочем, может быть, дело и до этого дойдет.
Глава 4
Спустившись по Малхолланд, я у Беверли-глен влился в оживленный поток транспорта. Моя любимая станция, передававшая джаз, в последнее время переключилась на болтовню, так что я перенастроился на классику.
Что-то мелодичное и спокойное, по моему предположению, Дебюсси. Слишком хорошая музыка для раннего утра. Выключив приемник, я стал думать о смерти Элдона Мейта.
О том звонке, который я сделал, впервые о ней услышав.
Ответа я так и не получил, а повторная попытка сейчас казалась еще более бесполезной, чем неделю назад. Но как долго я смогу работать с Майло, не прояснив этот вопрос?
Я ломал голову так и сяк, пытаясь разобраться в хитросплетениях этики. Одни правила прописаны в книгах, другие нет. Жизнь всегда выходит за рамки писаных законов.
Домой я приехал терзаемый неопределенностью.
В здании, окруженном прохладой сосен, было тихо. Появившееся на востоке солнце сверкало на начищенных дубовых полах, выбелив стены.
Робин оставила на столе недоеденный завтрак. Самой ее нигде не было видно. Не встретила меня и радостно пыхтящая собака. На холодильнике лежала нераскрытая утренняя газета.
Робин и Спайк находились в студии. У Робин была куча неотложных дел. Я не стал ее тревожить и вернулся на кухню.
Я выпил чашку кофе. Тишина действовала на нервы. Раньше дом был меньше, темнее, гораздо менее уютный и значительно менее практичный. Несколько лет назад его спалил один психопат, и нам пришлось отстраиваться заново. Все сходились во мнении, что беда пошла нам на пользу. Иногда, оставаясь один, я начинал задумываться о том, что дом стал чересчур просторным.
Я уже давно перестал притворяться эмоционально независимым. Когда долго любишь кого-то, когда эта любовь вместе с восторгом наслаждения цементируется с рутиной повседневной жизни, само присутствие любимого человека начинает занимать столько места, что его невозможно игнорировать. Я знал, что если загляну к Робин, она сразу же оторвется от работы. Но у меня не было настроения общаться с ней, поэтому, вместо того чтобы зайти в студию, я взял телефон и позвонил своей секретарше. И проблема со звонком, оставшимся без ответа, разрешилась сама собой.
— Доброе утро, доктор Делавэр, — сказала секретарша. — Вам только одно сообщение, было оставлено всего несколько минут назад. Звонил некий мистер Ричард Досс, вот его номер телефона.
Номер начинается на 805 — это не контора Досса в Санта-Монике. Я нажал на кнопки. Ответил женский голос:
— Агентство недвижимости РТД.
— Доктор Делавэр отвечает на звонок мистера Досса.
— Минуточку, сейчас переадресую звонок.
Мне в ухо застрекотали щелчки, затем послышался треск электрических разрядов, и, наконец, знакомый голос произнес:
— Здравствуйте, доктор Делавэр. Давно вас не слышал. — Пронзительный тон, отрывистое стаккато слов, тень насмешки. Ричард Досс всегда говорил так, словно над кем-то или над чем-то издевался. Я так и не определился, умышленно он так делает, или это просто особенность голосовых связок.
— Доброе утро, Ричард.
Снова статические разряды. Прошло несколько секунд, наконец он ответил:
— Возможно, нас снова разъединят. Я сейчас за городом, в районе Карпинтерии. Осматриваю один участок. Сад с фруктовыми деревьями, на месте которого можно будет построить супермаркет, если только мне удастся хладнокровно вонзить в него свои капиталистические когти. Если связь снова прервется, не перезванивайте. Я сам вам позвоню. Ваш номер тот же?
Как всегда, Досс берет дело в свои руки.
— Тот же, Ричард.
Не «мистер Досс», потому что он с самого начала настаивал, чтобы я называл его по имени. Одно из многих правил, установленных им. Иллюзия неофициальности. Свой в доску парень. Но мне ни разу не доводилось видеть, чтобы Ричард Т. Досс по-настоящему открывался перед кем бы то ни было.
— Я знаю, почему вы позвонили, — сказал он. — И что вы думаете насчет того, почему я вам позвонил.
— Смерть Мейта.
Это был просто праздник. Наконец-то сукин сын получил по заслугам.
Я промолчал.
Досс рассмеялся.
— Ну же, доктор, будьте человеком. Я стараюсь принимать с юмором все, что преподносит мне жизнь. Разве не это рекомендуют нам психологи? По-моему, юмор — лучшее оружие борьбы с невзгодами.
— И смерть доктора Мейта — это проблема, с которой нужно бороться, не так ли?
— Ну... — Он снова рассмеялся. — Даже перемена к лучшему все равно является вызовом судьбы, верно?
— Верно.
— Вас беспокоит мое злорадство — кстати, когда все это случилось, меня не было в городе. Я уезжал в Сан-Франциско. Осматривал один отель. А за мной по пятам ходили десять хронически подавленных японских банкиров. Пять лет назад они заплатили за этот отель тридцать миллионов, а сейчас горели желанием спихнуть его за гораздо меньшую сумму.
— Замечательно, — сказал я.
— Несомненно. Помните, некоторое время назад была поднята шумиха по поводу желтой угрозы: смертоносные лучи Восходящего солнца. Скоро наши дети будут есть на завтрак суши! Правдоподобно, не хуже Годзиллы. Но все развивается циклами, и для того чтобы чувствовать себя умником, главное прожить достаточно долго. — Снова смешок. — Полагаю, этот сукин сын больше не считает себя умником. Что ж... вот мое алиби.
— Вы считаете, вам нужно алиби?
Это было первым, о чем я подумал, узнав о смерти Мейта.
Тишина. На этот раз связь была не при чем; я слышал дыхание Досса. Когда он наконец заговорил, его голос прозвучал подавленно.
— Я говорил не буквально.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107