Деньги его не волнуют. На службе у Мишкольца он награбастал столько, что хватит ему и детям на ближайшие пятнадцать лет. А впереди еще целая жизнь, полная счастливых неожиданностей. Несмотря на всю солидность своего нынешнего положения, несмотря на то, что даже люди пожилого возраста обращаются к нему по отчеству, он, в сущности, пацан, мечтательный и наивный. Двадцать восемь лет – не возраст! Самое время избавиться от кабалы!
Когда же грезы рассеивались, как дым из прокуренной комнаты после проветривания, Балуев четко расставлял все на свои места. Мишкольц его не отпустит. Обширные знания и тонкий вкус Геннадия помогли «изумрудному королю» собрать достойную коллекцию картин, которой мог бы позавидовать любой музей.
Организаторские способности помощника позволили в довольно короткий срок превратить прибыльное изумрудное дело в монополию, в целую систему. Королевство Мишкольца, имевшее собственную геолого-разведочную экспедицию, команду первоклассных ювелиров, разветвленную сеть магазинов по всей стране, банк, солидный штат охранников, получило еще выход в Европу и Америку. Созданная Балуевым армия курьеров каждый месяц пополняла лучшие заграничные магазины изделиями местных мастеров. Нет, Мишкольц никогда не расстанется с таким человеком. Да и сам он вряд ли заикнется об уходе. Столько пережито вместе! К тому же Марина ни за что не отдаст ему детей. Иначе не сможет перед родственниками и знакомыми козырять сиротами, брошенными на произвол подонком отцом. Ей только дай поплакаться кому-нибудь в жилетку! Значит, к черту мечты!
Не мани, златоглавая, нечистотами Чистых прудов!
Федор беззаботно спал, развалившись в мягком глубоком кресле, уронив голову на плечо. Рука соскользнула с подлокотника и безжизненно повисла в воздухе, как маятник часов в ожидании нового завода.
Постояв над ним мгновение с подносом в руках, Геннадий вернулся на кухню.
"Странно, – думал он, без конца помешивая ложечкой остывающий кофе, – история с Алисой вновь натолкнула меня на мысли о перемене жизни. Какая связь?
Захотел в Страну чудес? Связь только в том, что задеты интересы фирмы. При чем здесь моя жизнь?"
Он пожал плечами, дискутируя с самим собой, а потом повторил несколько раз вслух:
– Человек Поликарпа выслеживал нашего парня на территории Криворотого.
Взглянул на карту города, висевшую рядом с холодильником. Там красным карандашом был начерчен маршрут Федора. Линия на три четверти проходила по территории Пита.
"Где же ему еще было выслеживать? Криворотый когда-то работал на Поликарпа, – припомнил Балуев. – Может, они опять спелись? Вполне вероятно.
Откуда тогда взялась эта девчонка? Не из Страны же чудес, черт возьми! На кого работает она? На Криворотого? А если Пит решил надуть бывшего босса? И что он получил? Незначительное количество камешков? Глупо. А на что рассчитывал Поликарп? Федор – его должник. Он должен быть, наоборот, заинтересован в благополучном вояже парня, ведь тот собирается с ним в назначенный срок расплатиться. Зачем же выслеживать собственного должника? Уж не думал ли он, что Федор уклонится от выплаты долга и подставит Мишкольца, поручившегося за него? Стоп! – приказал он себе и сделал первый глоток. – Вот где собака зарыта!
Этот гробовых дел мастер решил сделать своим должником Мишкольца! Это ему удалось бы только в одном случае. В случае смерти должника – его долг платит поручитель. Любой третейский судья вынес бы приговор в пользу Карпиди – хоть договор у них и был устный, о нем многие знали. Для Мишкольца это, конечно, не сумма, но дело не в деньгах. Тут же разнеслось бы по всем организациям, что Мишкольц платит Поликарпу. Это подняло бы авторитет Карпиди и опустило бы шефа.
Опустить Мишкольца – вот чего добивается старая лиса! – Он сделал еще глоток. – А что с этого будет иметь наш друг Петя Криворотый? Опустить Мишкольца ему, конечно, тоже хочется, но ведь в случае гибели Федора на его территории ему не отвертеться! Шеф предложит поделить долг Карпиди, и третейский суд его поддержит. Пит не мог этого не понимать и никогда бы не пошел на такое. Значит, Поликарп действовал в одиночку. Как говорится, погнался за двумя зайцами. В результате человек получил пулю в лоб. От кого? От девчонки? Кто она, эта привлекательная особа? Кто подставил подножку Карпиди?.."
– Геннадий Сергеевич! – донеслось из комнаты. – Сам не заметил, как провалился, – смущенно оправдывался Федор.
– Поспи, Федя, поспи, – посоветовал Балуев. – Только переляг на диван.
Я ненадолго уеду. Ты дождись меня, как проснешься. Ты мне нужен со свежими мозгами.
– Проснулся сейчас и решил, что все мне приснилось, – сообщил Федор, устраиваясь на диване. – А как понял, что нахожусь в вашей квартире, так все опять навалилось с новой силой!
– Могло быть и хуже, Федя, – успокоил Геннадий. – Потом потолкуем. – Он вышел и прикрыл за собой дверь гостиной.
«Карпиди сделал первый шаг, теперь моя очередь!» Он отодвинул чашку с недопитым кофе, взял телефонную трубку и, больше не раздумывая, набрал номер той, которая не отвечала ему взаимностью.
Два черных «шевроле» медленно заползли во двор двухэтажного старинного дома с высоким – в пять ступенек – крыльцом и массивными колоннами, поддерживающими серый облупленный фронтон с примитивной лепниной в виде трех голых баб, то бишь граций, в окружении разнообразной дичи, то бишь фауны. В советское время в этом здании располагался детский сад, и во дворе до сих пор красовались остовы прежних детских утех: беседки с прогнившими крышами, заржавевшая металлическая горка, фанерная ракета с проломленным носом и выгоревшими на солнце звездами, исписанная детьми явно не детсадовского возраста. Композицию завершал навеки осушенный фонтан с гипсовым мальчиком посередине пухленькое тельце и кудрявая головка едва держались на железных штырях, торчащих из постамента, заросшего мхом и загаженного не голубями и не кошками. Все это напоминало кадры тех дней, когда наши войска освобождали города от немецких захватчиков.
Оба автомобиля остановились перед крыльцом. На вывеске значилось, что теперь здание принадлежит акционерной компании. Люди сведущие поговаривали, что дом оккупирован мафией. Куда более посвященные помалкивали о том, что здесь находится резиденция Пита Криворотого.
Из первого автомобиля выскочили трое здоровенных парней, одетых в одинаковые черные костюмы и галстуки. Один из них открыл заднюю дверцу второй машины, и оттуда выкатился пузатый гражданин лет пятидесяти, с довольно поредевшими, но при этом иссиня-черными волосами. На нем был такой же, как и на парнях, костюм, сидевший несколько мешковато. Ворот рубахи расстегнут, отчего галстук съехал набок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
Когда же грезы рассеивались, как дым из прокуренной комнаты после проветривания, Балуев четко расставлял все на свои места. Мишкольц его не отпустит. Обширные знания и тонкий вкус Геннадия помогли «изумрудному королю» собрать достойную коллекцию картин, которой мог бы позавидовать любой музей.
Организаторские способности помощника позволили в довольно короткий срок превратить прибыльное изумрудное дело в монополию, в целую систему. Королевство Мишкольца, имевшее собственную геолого-разведочную экспедицию, команду первоклассных ювелиров, разветвленную сеть магазинов по всей стране, банк, солидный штат охранников, получило еще выход в Европу и Америку. Созданная Балуевым армия курьеров каждый месяц пополняла лучшие заграничные магазины изделиями местных мастеров. Нет, Мишкольц никогда не расстанется с таким человеком. Да и сам он вряд ли заикнется об уходе. Столько пережито вместе! К тому же Марина ни за что не отдаст ему детей. Иначе не сможет перед родственниками и знакомыми козырять сиротами, брошенными на произвол подонком отцом. Ей только дай поплакаться кому-нибудь в жилетку! Значит, к черту мечты!
Не мани, златоглавая, нечистотами Чистых прудов!
Федор беззаботно спал, развалившись в мягком глубоком кресле, уронив голову на плечо. Рука соскользнула с подлокотника и безжизненно повисла в воздухе, как маятник часов в ожидании нового завода.
Постояв над ним мгновение с подносом в руках, Геннадий вернулся на кухню.
"Странно, – думал он, без конца помешивая ложечкой остывающий кофе, – история с Алисой вновь натолкнула меня на мысли о перемене жизни. Какая связь?
Захотел в Страну чудес? Связь только в том, что задеты интересы фирмы. При чем здесь моя жизнь?"
Он пожал плечами, дискутируя с самим собой, а потом повторил несколько раз вслух:
– Человек Поликарпа выслеживал нашего парня на территории Криворотого.
Взглянул на карту города, висевшую рядом с холодильником. Там красным карандашом был начерчен маршрут Федора. Линия на три четверти проходила по территории Пита.
"Где же ему еще было выслеживать? Криворотый когда-то работал на Поликарпа, – припомнил Балуев. – Может, они опять спелись? Вполне вероятно.
Откуда тогда взялась эта девчонка? Не из Страны же чудес, черт возьми! На кого работает она? На Криворотого? А если Пит решил надуть бывшего босса? И что он получил? Незначительное количество камешков? Глупо. А на что рассчитывал Поликарп? Федор – его должник. Он должен быть, наоборот, заинтересован в благополучном вояже парня, ведь тот собирается с ним в назначенный срок расплатиться. Зачем же выслеживать собственного должника? Уж не думал ли он, что Федор уклонится от выплаты долга и подставит Мишкольца, поручившегося за него? Стоп! – приказал он себе и сделал первый глоток. – Вот где собака зарыта!
Этот гробовых дел мастер решил сделать своим должником Мишкольца! Это ему удалось бы только в одном случае. В случае смерти должника – его долг платит поручитель. Любой третейский судья вынес бы приговор в пользу Карпиди – хоть договор у них и был устный, о нем многие знали. Для Мишкольца это, конечно, не сумма, но дело не в деньгах. Тут же разнеслось бы по всем организациям, что Мишкольц платит Поликарпу. Это подняло бы авторитет Карпиди и опустило бы шефа.
Опустить Мишкольца – вот чего добивается старая лиса! – Он сделал еще глоток. – А что с этого будет иметь наш друг Петя Криворотый? Опустить Мишкольца ему, конечно, тоже хочется, но ведь в случае гибели Федора на его территории ему не отвертеться! Шеф предложит поделить долг Карпиди, и третейский суд его поддержит. Пит не мог этого не понимать и никогда бы не пошел на такое. Значит, Поликарп действовал в одиночку. Как говорится, погнался за двумя зайцами. В результате человек получил пулю в лоб. От кого? От девчонки? Кто она, эта привлекательная особа? Кто подставил подножку Карпиди?.."
– Геннадий Сергеевич! – донеслось из комнаты. – Сам не заметил, как провалился, – смущенно оправдывался Федор.
– Поспи, Федя, поспи, – посоветовал Балуев. – Только переляг на диван.
Я ненадолго уеду. Ты дождись меня, как проснешься. Ты мне нужен со свежими мозгами.
– Проснулся сейчас и решил, что все мне приснилось, – сообщил Федор, устраиваясь на диване. – А как понял, что нахожусь в вашей квартире, так все опять навалилось с новой силой!
– Могло быть и хуже, Федя, – успокоил Геннадий. – Потом потолкуем. – Он вышел и прикрыл за собой дверь гостиной.
«Карпиди сделал первый шаг, теперь моя очередь!» Он отодвинул чашку с недопитым кофе, взял телефонную трубку и, больше не раздумывая, набрал номер той, которая не отвечала ему взаимностью.
Два черных «шевроле» медленно заползли во двор двухэтажного старинного дома с высоким – в пять ступенек – крыльцом и массивными колоннами, поддерживающими серый облупленный фронтон с примитивной лепниной в виде трех голых баб, то бишь граций, в окружении разнообразной дичи, то бишь фауны. В советское время в этом здании располагался детский сад, и во дворе до сих пор красовались остовы прежних детских утех: беседки с прогнившими крышами, заржавевшая металлическая горка, фанерная ракета с проломленным носом и выгоревшими на солнце звездами, исписанная детьми явно не детсадовского возраста. Композицию завершал навеки осушенный фонтан с гипсовым мальчиком посередине пухленькое тельце и кудрявая головка едва держались на железных штырях, торчащих из постамента, заросшего мхом и загаженного не голубями и не кошками. Все это напоминало кадры тех дней, когда наши войска освобождали города от немецких захватчиков.
Оба автомобиля остановились перед крыльцом. На вывеске значилось, что теперь здание принадлежит акционерной компании. Люди сведущие поговаривали, что дом оккупирован мафией. Куда более посвященные помалкивали о том, что здесь находится резиденция Пита Криворотого.
Из первого автомобиля выскочили трое здоровенных парней, одетых в одинаковые черные костюмы и галстуки. Один из них открыл заднюю дверцу второй машины, и оттуда выкатился пузатый гражданин лет пятидесяти, с довольно поредевшими, но при этом иссиня-черными волосами. На нем был такой же, как и на парнях, костюм, сидевший несколько мешковато. Ворот рубахи расстегнут, отчего галстук съехал набок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122