Лишь опера в отделе искренне порадовались за коллегу, но возникший было энтузиазм быстро угас под гнетом успехом же спровоцированной текучки.
Белов посмотрел на часы. Полтретьего. В животе урчало, а возможности выскочить перекусить не было. Большую часть оперов разогнали по городу добывать информацию. Оставшиеся обрабатывали уже полученную и принимали по телефонам свежую. Розыск вступил в неприятную стадию ажиотажной отработки версий.
В пишущей машинке кончился лист, Белов потянулся за новым, потом передумал.
— Рука бойца колоть устала, — проворчал он, разминая отекшие пальцы.
Печатать приходилось самим. Девчонки из машбюро самую срочную бумагу возвращали не раньше чем через неделю. Оно и понятно, у них кроме работы еще масса других проблем. В таких условиях не то что человек, даже обезьяна научилась бы тыкать пальцем в клавиши.
Единственное, что грело душу, — не он один сейчас потел за пишущей машинкой. Поиск несся вперед, как комета, волоча за собой шлейф бумаг. Где-то в следственном отделе сейчас строчили машинки, протоколируя для начальства и грядущих поколений показания Павла Волошина. Белов усмехнулся, представив, как сейчас закипают мозги у следователей, выслушивающих Павла. Ребят ему стало искренне жаль.
В дверь постучали.
— Входите! — Белов откинулся в кресле, радуясь законной возможности отвлечься от писанины.
— Это я, Игорь Иванович.
Барышников плюхнулся в кресло, тяжело сопя, вытер пот с раскрасневшегося лица.
Белов, поймав его жадный взгляд, налил воды из графина, подтолкнул стакан по гладкой столешнице. Дождался, пока Барышников выпьет до дна, лишь потом спросил:
— Как?
— Жара.
— Я не о погоде, старый!
— Нормально. Отработали на сто процентов. — Барышников полез в карман за сигаретами. — В фирмах, где Волошин колымил, побывали. Жилой сектор отработали. С ментами, само собой, накладка вышла.
— Что там еще? — насторожился Белов. Барышников чиркнул зажигалкой, чертыхнулся, с трудом отодрав фильтр сигареты от спекшихся губ.
— Совсем нюх потеряли. Я на такое гонкое дело молодняк посылать не решился, сам пошел в ментовку. Побазарили с операми за жизнь. А когда я к сути перешел, знаешь, что мне их старший сказал? — Барышников выдержал паузу. Сказал, что если этим квартирным «висяком» ФСБ заинтересовалась, то он вмиг организует виновных из числа содержащихся в изоляторе. Хочешь — наркош, хочешь — бомжей, а если надо, то из недавно откинувшихся, кто по зоне не успел соскучиться. И добровольное признание гарантирует. Такие дела. Нам это надо?
— На хрен! — отрубил Белов.
— И я так подумал, — вздохнул Барышников. — Еле отговорил ретивого. А то он сейчас уже гнал бы сюда колонну клиентов. Помнишь, как немцев по Москве вели?
Белов отхлебнул из своей кружки остывший кофе, сунул в рот сигарету, но прикуривать не стал — с утра в левом боку поселилась нудная, непроходящая боль.
— Ты дело-то у них посмотрел?
— А как же! И выписки сделал. Но, Иваныч, поверь мне на слово — «висяк» это классический. Даже удивляюсь, зачем они у него заявление взяли. Ничего, кроме компьютера, не помыли. Следов нет.
— А у него и брать-то нечего, — кисло улыбнулся Белов.
— Что говорит о том, что не хату ставили, а пришли по конкретной наводке за конкретной вещью. — Барышников запыхтел сигаретой, пуская дым через нос. Вывод мне делать?
— Тут и дураку ясно, что надо трясти ближайшее окружение. — Белов черкнул на бумажке «позвонить Лене», отложил ее в сторону. — А компьютер?
— Можно попытаться, — протянул Барышников. — Но менты по этому делу работать не будут. Они там все на ушах стоят. Им только что трупешник нарисовали, да еще какой! Прикинь, закололи мужика в ванне, понатыкали в нем дырок — не пересчитаешь. — Барышников понизил голос до трагического шепота. — А это самое отрезали и засунули в рот. Представляешь! Сейчас выясняют, задохнулся он или от ножевых ран помер.
Рука Белова сама собой дернулась проверить, на месте ли его мужское достоинство.
— Ни фига себе! — только и смог выдавить он.
— Известного человека, кстати, оприходовали. Какой-то художник Муромский. Так что, Игорь Иванович, ментам не до прошлогоднего компьютера. Активность, конечно, сымитируют, но работать ни хрена не будут. Надо с другого бока заходить.
— Выкладывай, старый! — Белов уже взял себя в руки. — Я же по твоей хитрой роже вижу, что уже что-то наколбасил.
— Не наколбасил, а проявил разумную инициативу. Которую прошу задним числом одобрить. — Он дождался, пока Белов кивнет. — Благодарю за доверие. Так вот, пока мои орлы шестерили по соседям, я, устав от общения с краснознаменной московской ментовкой, инициативно вышел на контакт с Борисом Борисовичем Селезневым. Благо дело, это его территория.
Белов медленно раскрошил сигарету над пепельницей, потом свернул бумагу в тугой жгутик, дернул, порвав надвое.
Борис Борисович Селезнев, перекрещенный братвой в Гуся, за долгие, но правильно проведенные ходки пользовался заслуженным авторитетом в криминальных кругах. А в последнее время, в силу произошедших в стране перемен, стал набирать вес и в легальном мире. На подмандатной ему территории, над которой он был поставлен смотрящим, без его ведома и согласия не проходила ни одна сделка и не совершалось ни одно преступление. И само собой, за все отстегивался процент на поддержание воровской идеи в головах уголовной шушеры и на удовлетворение растущих потребностей криминальной элиты.
Операцию, в которой жизнь свела Белова и Гуся к вершинам оперативного ремесла не относилась. Да и знали о ней лишь заинтересованные лица. Но ее вполне хватило, чтобы и без того не страдавший иллюзиями Белов понял, куда он вернулся и в какой клоаке теперь предстояло барахтаться до конца дней.
Сложными ходами, на каждом этапе гарантируя надежность, Белова вывели на Гуся. Разговор занял всего полчаса, но в результате на подъезде к Москве вырос красавец терминал для международных автофургонов. Кто-то передал банку на прокрутку бюджетные деньги, банк кредитовал ими фирму, построившую терминал, таможня открыла там свой пост, кто-то открыл мотельчик с баньками-саунами, кто— то — закусочную, кто-то развернул службу безопасности. Все поимели свой гешефт, но эти все были свои. А следить а порядком у кормушки назначили Гуся. Потому что контрабанда, бензин, водка и девочки требуют присмотра. А большие дяди, создавшие очередное незарегистрированное акционерное общество, с партийных времен к текучей работе испытывали отвращение, их делом и коньком было общее руководство.
За «добро» от Гуся малохольный бизнесменчик, на чью фирму оформили терминал, заплатил Белову десять тысяч, три из которых достались Барышникову операцию крутили вдвоем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212
Белов посмотрел на часы. Полтретьего. В животе урчало, а возможности выскочить перекусить не было. Большую часть оперов разогнали по городу добывать информацию. Оставшиеся обрабатывали уже полученную и принимали по телефонам свежую. Розыск вступил в неприятную стадию ажиотажной отработки версий.
В пишущей машинке кончился лист, Белов потянулся за новым, потом передумал.
— Рука бойца колоть устала, — проворчал он, разминая отекшие пальцы.
Печатать приходилось самим. Девчонки из машбюро самую срочную бумагу возвращали не раньше чем через неделю. Оно и понятно, у них кроме работы еще масса других проблем. В таких условиях не то что человек, даже обезьяна научилась бы тыкать пальцем в клавиши.
Единственное, что грело душу, — не он один сейчас потел за пишущей машинкой. Поиск несся вперед, как комета, волоча за собой шлейф бумаг. Где-то в следственном отделе сейчас строчили машинки, протоколируя для начальства и грядущих поколений показания Павла Волошина. Белов усмехнулся, представив, как сейчас закипают мозги у следователей, выслушивающих Павла. Ребят ему стало искренне жаль.
В дверь постучали.
— Входите! — Белов откинулся в кресле, радуясь законной возможности отвлечься от писанины.
— Это я, Игорь Иванович.
Барышников плюхнулся в кресло, тяжело сопя, вытер пот с раскрасневшегося лица.
Белов, поймав его жадный взгляд, налил воды из графина, подтолкнул стакан по гладкой столешнице. Дождался, пока Барышников выпьет до дна, лишь потом спросил:
— Как?
— Жара.
— Я не о погоде, старый!
— Нормально. Отработали на сто процентов. — Барышников полез в карман за сигаретами. — В фирмах, где Волошин колымил, побывали. Жилой сектор отработали. С ментами, само собой, накладка вышла.
— Что там еще? — насторожился Белов. Барышников чиркнул зажигалкой, чертыхнулся, с трудом отодрав фильтр сигареты от спекшихся губ.
— Совсем нюх потеряли. Я на такое гонкое дело молодняк посылать не решился, сам пошел в ментовку. Побазарили с операми за жизнь. А когда я к сути перешел, знаешь, что мне их старший сказал? — Барышников выдержал паузу. Сказал, что если этим квартирным «висяком» ФСБ заинтересовалась, то он вмиг организует виновных из числа содержащихся в изоляторе. Хочешь — наркош, хочешь — бомжей, а если надо, то из недавно откинувшихся, кто по зоне не успел соскучиться. И добровольное признание гарантирует. Такие дела. Нам это надо?
— На хрен! — отрубил Белов.
— И я так подумал, — вздохнул Барышников. — Еле отговорил ретивого. А то он сейчас уже гнал бы сюда колонну клиентов. Помнишь, как немцев по Москве вели?
Белов отхлебнул из своей кружки остывший кофе, сунул в рот сигарету, но прикуривать не стал — с утра в левом боку поселилась нудная, непроходящая боль.
— Ты дело-то у них посмотрел?
— А как же! И выписки сделал. Но, Иваныч, поверь мне на слово — «висяк» это классический. Даже удивляюсь, зачем они у него заявление взяли. Ничего, кроме компьютера, не помыли. Следов нет.
— А у него и брать-то нечего, — кисло улыбнулся Белов.
— Что говорит о том, что не хату ставили, а пришли по конкретной наводке за конкретной вещью. — Барышников запыхтел сигаретой, пуская дым через нос. Вывод мне делать?
— Тут и дураку ясно, что надо трясти ближайшее окружение. — Белов черкнул на бумажке «позвонить Лене», отложил ее в сторону. — А компьютер?
— Можно попытаться, — протянул Барышников. — Но менты по этому делу работать не будут. Они там все на ушах стоят. Им только что трупешник нарисовали, да еще какой! Прикинь, закололи мужика в ванне, понатыкали в нем дырок — не пересчитаешь. — Барышников понизил голос до трагического шепота. — А это самое отрезали и засунули в рот. Представляешь! Сейчас выясняют, задохнулся он или от ножевых ран помер.
Рука Белова сама собой дернулась проверить, на месте ли его мужское достоинство.
— Ни фига себе! — только и смог выдавить он.
— Известного человека, кстати, оприходовали. Какой-то художник Муромский. Так что, Игорь Иванович, ментам не до прошлогоднего компьютера. Активность, конечно, сымитируют, но работать ни хрена не будут. Надо с другого бока заходить.
— Выкладывай, старый! — Белов уже взял себя в руки. — Я же по твоей хитрой роже вижу, что уже что-то наколбасил.
— Не наколбасил, а проявил разумную инициативу. Которую прошу задним числом одобрить. — Он дождался, пока Белов кивнет. — Благодарю за доверие. Так вот, пока мои орлы шестерили по соседям, я, устав от общения с краснознаменной московской ментовкой, инициативно вышел на контакт с Борисом Борисовичем Селезневым. Благо дело, это его территория.
Белов медленно раскрошил сигарету над пепельницей, потом свернул бумагу в тугой жгутик, дернул, порвав надвое.
Борис Борисович Селезнев, перекрещенный братвой в Гуся, за долгие, но правильно проведенные ходки пользовался заслуженным авторитетом в криминальных кругах. А в последнее время, в силу произошедших в стране перемен, стал набирать вес и в легальном мире. На подмандатной ему территории, над которой он был поставлен смотрящим, без его ведома и согласия не проходила ни одна сделка и не совершалось ни одно преступление. И само собой, за все отстегивался процент на поддержание воровской идеи в головах уголовной шушеры и на удовлетворение растущих потребностей криминальной элиты.
Операцию, в которой жизнь свела Белова и Гуся к вершинам оперативного ремесла не относилась. Да и знали о ней лишь заинтересованные лица. Но ее вполне хватило, чтобы и без того не страдавший иллюзиями Белов понял, куда он вернулся и в какой клоаке теперь предстояло барахтаться до конца дней.
Сложными ходами, на каждом этапе гарантируя надежность, Белова вывели на Гуся. Разговор занял всего полчаса, но в результате на подъезде к Москве вырос красавец терминал для международных автофургонов. Кто-то передал банку на прокрутку бюджетные деньги, банк кредитовал ими фирму, построившую терминал, таможня открыла там свой пост, кто-то открыл мотельчик с баньками-саунами, кто— то — закусочную, кто-то развернул службу безопасности. Все поимели свой гешефт, но эти все были свои. А следить а порядком у кормушки назначили Гуся. Потому что контрабанда, бензин, водка и девочки требуют присмотра. А большие дяди, создавшие очередное незарегистрированное акционерное общество, с партийных времен к текучей работе испытывали отвращение, их делом и коньком было общее руководство.
За «добро» от Гуся малохольный бизнесменчик, на чью фирму оформили терминал, заплатил Белову десять тысяч, три из которых достались Барышникову операцию крутили вдвоем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212