А что будет делать шеф Подседерцева?
— Огурцы на даче окучивать, — проворчал Решетников, пережевывая сушку.Только недолго. Она всего в часе езды от Лефортова.
— Вот-вот, — кивнул Салин. — Силовики возомнили себя радетелями государственных интересов и суют палки в колеса финансовых афер «младореформаторов». Тех это бесит, но сделать ничего не могут, пока ключи от Лефортова лежат в кармане у силовиков. Долго это продолжаться не может, рано или поздно кто-то из них пойдет на обострение ситуации.
— Переворот? — с сомнением произнес Решетников. — Кремль давно беременен переворотом, но вряд ли разродится этим летом.
— Нет, не переворот, а временная ситуация управляемой нестабильности. Силовики в силу специфики мышления могут пойти на введение чрезвычайного положения. А «экономисты», которые суть — биржевые игроки, скорее всего, спровоцируют крах биржи. На месяц-другой отвлекут внимание, чтобы тихо и малой кровью провести хирургическую операцию по расчленению сиамских близнецов. Иначе сидеть всем вместе.
— Теперь понимаю, почему они двуглавую цыпу своим гербом сделали, протянул Решетников. — Кстати, не забудь, надо ребяткам эту идею подбросить. Пусть двинут в прессу, а мы полюбуемся на реакцию. Ты, конечно, прав, но как это связано с Виктором? Если не считать слов Подседерцева, что Ладыгин был информатором СБП, стыковок никаких. Он к политическим играм имеет… имел, поправил себя Решетников. — Имел такое же касательство, как я к сексуальной революции. Симпатизирую, но нет возможности активно участвовать.
Салин спрятал усмешку. От комментария решил воздержаться, хотя знал, что к любовным утехам Решетников подходил с ответственностью передовика стахановского движения. Впрочем, как и ко всему, что помогало, несмотря на возраст, сохранять ясный ум, твердую память и бульдожью хватку.
Он заметил лампочку, мигающую на панели селектора, лицо сразу же напряглось. Заметив это, подобрался и Решетников.
— Сейчас все узнаем, — сказал Салин, снимая трубку. — Да? Я же просил сразу же провести ко мне! Да, жду.
Он осторожно положил трубку. Поднял взгляд на Решетникова.
— Павел Степанович, работаю с ним я. Ты — на контроле. Подключаешься при необходимости.
— Ладно. — Решетников пересел в кресло напротив, спиной к окну. Теперь тот, кого они ждали, сев в освободившееся кресло, неминуемо оказывался в перекрестье их взглядов.
Роли, вне зависимости от темы беседы и собеседника, всегда распределялись именно так: Салин вел разговор, провоцируя реакцию собеседника, а Решетников считывал ее, находясь вне поля видения противника. Контролировать сразу двоих неподготовленному человеку трудно, особенно если внимание раздирают вопросами то в лоб, то сбоку, играть в таких условиях сложно, а выиграть — невозможно.
Пока Мещеряков усаживался в кресло, Владислав успел положить перед Салиным и Решетниковым по машинописному листу. Замер, ожидая распоряжений.
— Хорошо, Владислав, — кивнул Салин, пробежав взглядом текст.-Попроси Свету принести… Что будете пить, Владлен Кузьмин?
— Минеральную воду, — отозвался Мещеряков. — Похолоднее, если можно.
— Прекрасно. Минеральную воду. Чай для Павла Степановича, а мне — кофе.
Вошла и вышла секретарша, расставив на столе заказанное. Решетников, особо не таясь, следил за плавными изгибами ее тела, барышня была молоденькой, по случаю жары одета в легкий костюмчик от Тома Клайма, посмотреть было на что, особенно в лучах мягкого света, рассеянного жалюзи. Салин отметил, что Мещеряков никак не отреагировал на порхающую вокруг него кремово-розовую бабочку. На что Решетников незаметно скорчил кислую мину, передразнив выражение лица Мещерякова.
Тот сидел, выпрямив длинное нескладное тело. Beтерок от кондиционера теребил редкий седой хохолок. Лицо сухое, с острыми скулами и запавшими щеками, скорее подошло бы генералу Ордена иезуитов, чем ученому с дипломом врача. Мещеряков, по-птичьи закатив глаза, отпил из запотевшего стакана, промокнул бледные губы платком. Уставился на Салина глазами цвета февральского неба — такими же мутно— серыми и выстуженными.
— Владислав должен был поставить вас в известность, что сегодня ночью погиб Виктор Ладыгин, — начал Салин.
— Да, я уже в курсе, — кивнул Мещеряков. Реакция на смерть ученика и многолетнего помощника была довольно странной, вернее, ее вообще не было, ни в голосе, ни в выражении глаз.
Салин прикоснулся пальцами к чашке с дымящимся кофе. Исподлобья бросил испытующий взгляд на Мещерякова.
— Восхищен вашей выдержкой, Владлен Кузьмич. Но позвольте заметить, что Виктор погиб насильственной смертью. — Вновь никакой реакции. — Вас из дома привезли сразу сюда, но на работе уже наверняка дожидается следователь прокуратуры. Поверьте, не стоит бередить его профессиональную подозрительность своим ледяным спокойствием.
— Подозрительно неестественное, — спокойно возразил Мещеряков. — А для меня такая реакция абсолютно нормальна. Что, собственно, произошло? Одна из десятков смертей за сутки, одна из сотен за год. Почему именно она должна вызвать у меня реакцию, если остальные оставляют равнодушным?
— Но Виктор не был для вас чужим, — напомнил Салин.
— Не думаю, что он обрадовался бы, увидев меня рвущим на себе одежды и посыпающим голову пеплом. Зрелище, согласитесь, способное вызвать лишь брезгливость. Думаю и, откровенно говоря, надеюсь, моя смерть не вызвала бы у него бури эмоций. Ну разошлись наши пути, что же теперь страдать. Значит, наше общее время мы израсходовали полностью.
Салин помолчал: не стоит удивляться, что кто-то попытался оторвать голову Виктора, набитую такими же мыслями. Если не похуже. За этой парой наблюдал давно, вел, искусно отводя от опасностей, и подбрасывал ради испытания небольшие препятствия. Связывал определенные надежды с результатами их исследований, но каждый раз, близко сталкиваясь при проведении операций, испытывал легкую брезгливость и страх, словно нанимал на мокрое дело татуированных отморозков. Оба, и Виктор, и Мещеряков, настолько остудили свой разум, что он стал кристалликом ЭВМ, а сердце — куском льда.
— Что ж, будем считать, что мы высказали друг другу соболезнования, на этом с эмоциями покончим. Попробуем выяснить, что же произошло. — Салин заглянул в листок. — Прежде всего, насколько тесен был ваш контакт со Службой безопасности Президента?
Мещеряков пригладил взбившийся хохолок.
— Не думаю, что мы вышли за оговоренные рамки. — Он сел свободнее, закинув ногу на ногу. — В свое время мы информировал» вас об их подходах к нашей лаборатории. Отказаться от контакта посчитали нелогичным, и Виктор, с моего ведома и вашего разрешения, стал оказывать некоторые услуги СБП.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212
— Огурцы на даче окучивать, — проворчал Решетников, пережевывая сушку.Только недолго. Она всего в часе езды от Лефортова.
— Вот-вот, — кивнул Салин. — Силовики возомнили себя радетелями государственных интересов и суют палки в колеса финансовых афер «младореформаторов». Тех это бесит, но сделать ничего не могут, пока ключи от Лефортова лежат в кармане у силовиков. Долго это продолжаться не может, рано или поздно кто-то из них пойдет на обострение ситуации.
— Переворот? — с сомнением произнес Решетников. — Кремль давно беременен переворотом, но вряд ли разродится этим летом.
— Нет, не переворот, а временная ситуация управляемой нестабильности. Силовики в силу специфики мышления могут пойти на введение чрезвычайного положения. А «экономисты», которые суть — биржевые игроки, скорее всего, спровоцируют крах биржи. На месяц-другой отвлекут внимание, чтобы тихо и малой кровью провести хирургическую операцию по расчленению сиамских близнецов. Иначе сидеть всем вместе.
— Теперь понимаю, почему они двуглавую цыпу своим гербом сделали, протянул Решетников. — Кстати, не забудь, надо ребяткам эту идею подбросить. Пусть двинут в прессу, а мы полюбуемся на реакцию. Ты, конечно, прав, но как это связано с Виктором? Если не считать слов Подседерцева, что Ладыгин был информатором СБП, стыковок никаких. Он к политическим играм имеет… имел, поправил себя Решетников. — Имел такое же касательство, как я к сексуальной революции. Симпатизирую, но нет возможности активно участвовать.
Салин спрятал усмешку. От комментария решил воздержаться, хотя знал, что к любовным утехам Решетников подходил с ответственностью передовика стахановского движения. Впрочем, как и ко всему, что помогало, несмотря на возраст, сохранять ясный ум, твердую память и бульдожью хватку.
Он заметил лампочку, мигающую на панели селектора, лицо сразу же напряглось. Заметив это, подобрался и Решетников.
— Сейчас все узнаем, — сказал Салин, снимая трубку. — Да? Я же просил сразу же провести ко мне! Да, жду.
Он осторожно положил трубку. Поднял взгляд на Решетникова.
— Павел Степанович, работаю с ним я. Ты — на контроле. Подключаешься при необходимости.
— Ладно. — Решетников пересел в кресло напротив, спиной к окну. Теперь тот, кого они ждали, сев в освободившееся кресло, неминуемо оказывался в перекрестье их взглядов.
Роли, вне зависимости от темы беседы и собеседника, всегда распределялись именно так: Салин вел разговор, провоцируя реакцию собеседника, а Решетников считывал ее, находясь вне поля видения противника. Контролировать сразу двоих неподготовленному человеку трудно, особенно если внимание раздирают вопросами то в лоб, то сбоку, играть в таких условиях сложно, а выиграть — невозможно.
Пока Мещеряков усаживался в кресло, Владислав успел положить перед Салиным и Решетниковым по машинописному листу. Замер, ожидая распоряжений.
— Хорошо, Владислав, — кивнул Салин, пробежав взглядом текст.-Попроси Свету принести… Что будете пить, Владлен Кузьмин?
— Минеральную воду, — отозвался Мещеряков. — Похолоднее, если можно.
— Прекрасно. Минеральную воду. Чай для Павла Степановича, а мне — кофе.
Вошла и вышла секретарша, расставив на столе заказанное. Решетников, особо не таясь, следил за плавными изгибами ее тела, барышня была молоденькой, по случаю жары одета в легкий костюмчик от Тома Клайма, посмотреть было на что, особенно в лучах мягкого света, рассеянного жалюзи. Салин отметил, что Мещеряков никак не отреагировал на порхающую вокруг него кремово-розовую бабочку. На что Решетников незаметно скорчил кислую мину, передразнив выражение лица Мещерякова.
Тот сидел, выпрямив длинное нескладное тело. Beтерок от кондиционера теребил редкий седой хохолок. Лицо сухое, с острыми скулами и запавшими щеками, скорее подошло бы генералу Ордена иезуитов, чем ученому с дипломом врача. Мещеряков, по-птичьи закатив глаза, отпил из запотевшего стакана, промокнул бледные губы платком. Уставился на Салина глазами цвета февральского неба — такими же мутно— серыми и выстуженными.
— Владислав должен был поставить вас в известность, что сегодня ночью погиб Виктор Ладыгин, — начал Салин.
— Да, я уже в курсе, — кивнул Мещеряков. Реакция на смерть ученика и многолетнего помощника была довольно странной, вернее, ее вообще не было, ни в голосе, ни в выражении глаз.
Салин прикоснулся пальцами к чашке с дымящимся кофе. Исподлобья бросил испытующий взгляд на Мещерякова.
— Восхищен вашей выдержкой, Владлен Кузьмич. Но позвольте заметить, что Виктор погиб насильственной смертью. — Вновь никакой реакции. — Вас из дома привезли сразу сюда, но на работе уже наверняка дожидается следователь прокуратуры. Поверьте, не стоит бередить его профессиональную подозрительность своим ледяным спокойствием.
— Подозрительно неестественное, — спокойно возразил Мещеряков. — А для меня такая реакция абсолютно нормальна. Что, собственно, произошло? Одна из десятков смертей за сутки, одна из сотен за год. Почему именно она должна вызвать у меня реакцию, если остальные оставляют равнодушным?
— Но Виктор не был для вас чужим, — напомнил Салин.
— Не думаю, что он обрадовался бы, увидев меня рвущим на себе одежды и посыпающим голову пеплом. Зрелище, согласитесь, способное вызвать лишь брезгливость. Думаю и, откровенно говоря, надеюсь, моя смерть не вызвала бы у него бури эмоций. Ну разошлись наши пути, что же теперь страдать. Значит, наше общее время мы израсходовали полностью.
Салин помолчал: не стоит удивляться, что кто-то попытался оторвать голову Виктора, набитую такими же мыслями. Если не похуже. За этой парой наблюдал давно, вел, искусно отводя от опасностей, и подбрасывал ради испытания небольшие препятствия. Связывал определенные надежды с результатами их исследований, но каждый раз, близко сталкиваясь при проведении операций, испытывал легкую брезгливость и страх, словно нанимал на мокрое дело татуированных отморозков. Оба, и Виктор, и Мещеряков, настолько остудили свой разум, что он стал кристалликом ЭВМ, а сердце — куском льда.
— Что ж, будем считать, что мы высказали друг другу соболезнования, на этом с эмоциями покончим. Попробуем выяснить, что же произошло. — Салин заглянул в листок. — Прежде всего, насколько тесен был ваш контакт со Службой безопасности Президента?
Мещеряков пригладил взбившийся хохолок.
— Не думаю, что мы вышли за оговоренные рамки. — Он сел свободнее, закинув ногу на ногу. — В свое время мы информировал» вас об их подходах к нашей лаборатории. Отказаться от контакта посчитали нелогичным, и Виктор, с моего ведома и вашего разрешения, стал оказывать некоторые услуги СБП.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212