Вывод был прост — немедленно возвращаться под сень родимого щита и брать в руки притупившийся от многолетнего использования чекистский меч.
Благо дело, старый кадровик, отпуская на вольные хлеба, надоумил не рвать окончательно, а выйти за штат; считай, взять академический отпуск по случаю непредвиденной беременности: погуляй, поумнеешь — вернешься. Тот же кадровик и нашел способ вернуть его в родное Московское управление. Белов ему потом в ноги кланялся и водкой поил. А старик только похохатывал над его рассказами о жизни на воле, а в итоге выдал перл, больно царапнувший сердце:
«Сынок, ежели на работу ноги не идут, а больше идти некуда, — надо идти на работу».
«Кстати, о работе! — вспомнил Белов и посмотрел на часы. — Половина десятого. Не страшно, еще вчера загодя предупредил, что задержится. Срочные дела в отделении, вроде бы, не планировались».
Живот свела судорога. Белов поморщился. Организм окончательно проснулся и требовал горючего.
«Пива давай!» — радостно заверещал голосок внутри.
Белов оценил здравость мысли, но усилием воли подавил секундную слабость. Пиво с утра, при наличии «Дирола» в каждом ларьке, — штука полезная и не оставляющая подозрительного запаха. Но как воспримет организм на старые дрожжи такой подарок судьбы, заранее сказать было трудно. Минимум полдня в душном кабинете и коридорной суете могли плохо кончиться. Белов сам еще не понял, почему так вчера сломался, раньше за ним подобное не замечалось.
Он оценивающе посмотрел на свое отражение в черном стекле киоска. Мужик еще крепкий, рожа здоровая и наглая.
«Нервы, — решил он. — Все болезни от работы и нервов. Один триппер — от удовольствия».
Купил дымящуюся сосиску с булочкой, переименованную в «хот-дог», и, окончательно задавив в себе слабость, пакетик апельсинового сока.
Кетчуп, естественно, пополз на пальцы, из трубочки, воткнутой в пакетик, выстрелила желтая струйка, но Белов не стал обращать внимания на неизбежные недостатки быстрого питания. Жевал с аппетитом, морщась от удовольствия.
— Дозаправка в воздухе? — раздалось над ухом. Белов проглотил недожеванный кусок, чтобы освободить рот для соответствующего выражения, но, повернувшись к кандидату на посыл, охнул от удивления:
— Димка?
Дмитрий Рожухин, чисто выбритый и розовощекий, сиял, как первокурсник на доске Почета Высшей школы КГБ. Светлый костюм, голубая рубашка, галстук в тон раньше такой щеголеватости в нем Белов не замечал.
— М-да. Не место красит человека, а человек — место, — сделал вывод Белов. — И какими судьбами кремлевский сокол да в наш курятник?
— Скажу, что прогуливаюсь, не поверите, так? — Дмитрий широко улыбнулся.
— Милый мой, по Кузнецкому мы с тобой будем просто так гулять лет через сорок, шаркая ножками и тряся склерозной башкой.
— Если доживем, — вставил Дмитрий. Белов отметил, что глаза у парня изменились, стали цепкими, с холодным стальным отливом.
«Матереет. Еще не волк, но толк будет. Интересно, помнит, шельмец, что это я его вывел на первую охоту? Первая травля двуногого с „моментом истины“, такое никогда не забудешь». — Белов скомкал бумажку, прицелился, метнул комок в урну, следом отправил коробку из-под сока.
— Видал? Еще поживем, Димка!
— Полдесятого. Не опоздаете?
— Нет, у меня еще дельце. Да и воздухом подышать охота.
Он подтолкнул Дмитрия в спину. Они втиснулись в поток, просачивающийся сквозь две арки на улицу. Народ пер, не глядя под ноги, держа равнение на витрины лотков. Время от времени кто-нибудь выбивался из потока, замирал, тупо уставившись на заморские товары, но народ, поднавалившись, срывал его с места и волок за собой дальше.
— Ну бараны, блин! — Белов с печалью посмотрел на истоптанные туфли. Пойдем отсюда, пока по асфальту не размазали.
Они свернули на Кузнецкий. Улица была залита утренним светом, лучи дробились на еще мокрой брусчатке. Фасад особняка напротив приемной ФСБ был наполовину затянут зеленой сеткой. Сквозь нее отливала фисташково-белая побелка стены. Строители в синих комбинезонах сновали по лесам, несмотря на ранний час, работали быстро и сноровисто. Обычного в таком случае матерного сопровождения каждого телодвижения почему-то не было. На аккуратно покрашенном заборчике висел плакат: «Реставрация особняка XIX века. Генеральный подрядчик: фирма „Эн-ма“, Турция».
— Красота, — вздохнул Белов.
— Угу, — Дмитрий водрузил на нос черные очки с прямоугольными стеклами, сразу став похожим на фэбээровца, прибывшего для обмена опытом. — Бартер: мы к туркам за куртками, они к нам — на работу.
— Я не о том. — Белов кивнул на проходивших мимо женщину. — Вот это архитектура!
— Ничего.
— Сам ты «ничего»! В твоем возрасте мне все подряд бабы нравились, только из— за того, что они — бабы. Нас на все хватало: и супостатов ловить, и водку пить, и баб валить. А вы… — Белов пожал плечами. — Холоднокровные какие-то.
— Это у вас «оттепель» была. Кранчик на полоборота открыли, вот никто и не захлебнулся. А я на перестройку попал. Хотели кран побольше открыть, да резьбу сорвало. Вот в фекальных водах и барахтаемся. Кому-то в кайф, а мне не особо нравится.
Белов скользнул взглядом по отутюженному костюму Дмитрия, хотел что-то сказать, но удержался.
— Я вам, кстати, не мешаю?
— Ты за кого меня держишь? — ухмыльнулся Белов. — Даже в самые наплевательские периоды службы я не унижался до такого. Забыл, чему учил?
— Помню, — протянул Дмитрий. — В радиусе трех километров от Феликса заповедная зона.
Мерзкой привычкой назначать встречи агентам поближе к родным стенам страдало большинство оперов. Начальство периодически разражалось порцией молний с соответствующим звуковым сопровождением, но заваленные бумажной работой опера упорно гнули свое. Знали, что таким образом светят агентуру безбожным образом, но успокаивали себя тем, что людишки эти мелкие и информаторы никакие.
При «развитом социализме» мания планирования достигла апогея маразма, план существовал буквально на все, и оперативная работа не стала исключением. Вот и приходилось, чтобы не портить личные показатели во всекагэбэшном ударном труде, в нагрузку к одному-двум «коронным агентам» вербовать целую сетку мелочи пузатой. «Коронных», как поставщиков ценной информации и участников оперативных игрищ, естественно, берегли. А что делать с остальными, если зуд стукачества в человеке, после того, как с него ловко слупили подписку о сотрудничестве, просыпался с неудержимой силой? Каждый выкручивался в меру сообразительности. Наиболее наглые, имея до сотни завербованных душ, умудрялись не встречаться с ними месяцами; десятка наскоро настроченных агентурных сообщений вполне хватало для отчетности. Те, кому периодически вставляли за бездеятельность и угрозу завалить показатели отдела, проклиная все на свете, выскакивали из душных кабинетов в близлежащие переулки, где максимум за полчаса снимали информашку с агента.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212
Благо дело, старый кадровик, отпуская на вольные хлеба, надоумил не рвать окончательно, а выйти за штат; считай, взять академический отпуск по случаю непредвиденной беременности: погуляй, поумнеешь — вернешься. Тот же кадровик и нашел способ вернуть его в родное Московское управление. Белов ему потом в ноги кланялся и водкой поил. А старик только похохатывал над его рассказами о жизни на воле, а в итоге выдал перл, больно царапнувший сердце:
«Сынок, ежели на работу ноги не идут, а больше идти некуда, — надо идти на работу».
«Кстати, о работе! — вспомнил Белов и посмотрел на часы. — Половина десятого. Не страшно, еще вчера загодя предупредил, что задержится. Срочные дела в отделении, вроде бы, не планировались».
Живот свела судорога. Белов поморщился. Организм окончательно проснулся и требовал горючего.
«Пива давай!» — радостно заверещал голосок внутри.
Белов оценил здравость мысли, но усилием воли подавил секундную слабость. Пиво с утра, при наличии «Дирола» в каждом ларьке, — штука полезная и не оставляющая подозрительного запаха. Но как воспримет организм на старые дрожжи такой подарок судьбы, заранее сказать было трудно. Минимум полдня в душном кабинете и коридорной суете могли плохо кончиться. Белов сам еще не понял, почему так вчера сломался, раньше за ним подобное не замечалось.
Он оценивающе посмотрел на свое отражение в черном стекле киоска. Мужик еще крепкий, рожа здоровая и наглая.
«Нервы, — решил он. — Все болезни от работы и нервов. Один триппер — от удовольствия».
Купил дымящуюся сосиску с булочкой, переименованную в «хот-дог», и, окончательно задавив в себе слабость, пакетик апельсинового сока.
Кетчуп, естественно, пополз на пальцы, из трубочки, воткнутой в пакетик, выстрелила желтая струйка, но Белов не стал обращать внимания на неизбежные недостатки быстрого питания. Жевал с аппетитом, морщась от удовольствия.
— Дозаправка в воздухе? — раздалось над ухом. Белов проглотил недожеванный кусок, чтобы освободить рот для соответствующего выражения, но, повернувшись к кандидату на посыл, охнул от удивления:
— Димка?
Дмитрий Рожухин, чисто выбритый и розовощекий, сиял, как первокурсник на доске Почета Высшей школы КГБ. Светлый костюм, голубая рубашка, галстук в тон раньше такой щеголеватости в нем Белов не замечал.
— М-да. Не место красит человека, а человек — место, — сделал вывод Белов. — И какими судьбами кремлевский сокол да в наш курятник?
— Скажу, что прогуливаюсь, не поверите, так? — Дмитрий широко улыбнулся.
— Милый мой, по Кузнецкому мы с тобой будем просто так гулять лет через сорок, шаркая ножками и тряся склерозной башкой.
— Если доживем, — вставил Дмитрий. Белов отметил, что глаза у парня изменились, стали цепкими, с холодным стальным отливом.
«Матереет. Еще не волк, но толк будет. Интересно, помнит, шельмец, что это я его вывел на первую охоту? Первая травля двуногого с „моментом истины“, такое никогда не забудешь». — Белов скомкал бумажку, прицелился, метнул комок в урну, следом отправил коробку из-под сока.
— Видал? Еще поживем, Димка!
— Полдесятого. Не опоздаете?
— Нет, у меня еще дельце. Да и воздухом подышать охота.
Он подтолкнул Дмитрия в спину. Они втиснулись в поток, просачивающийся сквозь две арки на улицу. Народ пер, не глядя под ноги, держа равнение на витрины лотков. Время от времени кто-нибудь выбивался из потока, замирал, тупо уставившись на заморские товары, но народ, поднавалившись, срывал его с места и волок за собой дальше.
— Ну бараны, блин! — Белов с печалью посмотрел на истоптанные туфли. Пойдем отсюда, пока по асфальту не размазали.
Они свернули на Кузнецкий. Улица была залита утренним светом, лучи дробились на еще мокрой брусчатке. Фасад особняка напротив приемной ФСБ был наполовину затянут зеленой сеткой. Сквозь нее отливала фисташково-белая побелка стены. Строители в синих комбинезонах сновали по лесам, несмотря на ранний час, работали быстро и сноровисто. Обычного в таком случае матерного сопровождения каждого телодвижения почему-то не было. На аккуратно покрашенном заборчике висел плакат: «Реставрация особняка XIX века. Генеральный подрядчик: фирма „Эн-ма“, Турция».
— Красота, — вздохнул Белов.
— Угу, — Дмитрий водрузил на нос черные очки с прямоугольными стеклами, сразу став похожим на фэбээровца, прибывшего для обмена опытом. — Бартер: мы к туркам за куртками, они к нам — на работу.
— Я не о том. — Белов кивнул на проходивших мимо женщину. — Вот это архитектура!
— Ничего.
— Сам ты «ничего»! В твоем возрасте мне все подряд бабы нравились, только из— за того, что они — бабы. Нас на все хватало: и супостатов ловить, и водку пить, и баб валить. А вы… — Белов пожал плечами. — Холоднокровные какие-то.
— Это у вас «оттепель» была. Кранчик на полоборота открыли, вот никто и не захлебнулся. А я на перестройку попал. Хотели кран побольше открыть, да резьбу сорвало. Вот в фекальных водах и барахтаемся. Кому-то в кайф, а мне не особо нравится.
Белов скользнул взглядом по отутюженному костюму Дмитрия, хотел что-то сказать, но удержался.
— Я вам, кстати, не мешаю?
— Ты за кого меня держишь? — ухмыльнулся Белов. — Даже в самые наплевательские периоды службы я не унижался до такого. Забыл, чему учил?
— Помню, — протянул Дмитрий. — В радиусе трех километров от Феликса заповедная зона.
Мерзкой привычкой назначать встречи агентам поближе к родным стенам страдало большинство оперов. Начальство периодически разражалось порцией молний с соответствующим звуковым сопровождением, но заваленные бумажной работой опера упорно гнули свое. Знали, что таким образом светят агентуру безбожным образом, но успокаивали себя тем, что людишки эти мелкие и информаторы никакие.
При «развитом социализме» мания планирования достигла апогея маразма, план существовал буквально на все, и оперативная работа не стала исключением. Вот и приходилось, чтобы не портить личные показатели во всекагэбэшном ударном труде, в нагрузку к одному-двум «коронным агентам» вербовать целую сетку мелочи пузатой. «Коронных», как поставщиков ценной информации и участников оперативных игрищ, естественно, берегли. А что делать с остальными, если зуд стукачества в человеке, после того, как с него ловко слупили подписку о сотрудничестве, просыпался с неудержимой силой? Каждый выкручивался в меру сообразительности. Наиболее наглые, имея до сотни завербованных душ, умудрялись не встречаться с ними месяцами; десятка наскоро настроченных агентурных сообщений вполне хватало для отчетности. Те, кому периодически вставляли за бездеятельность и угрозу завалить показатели отдела, проклиная все на свете, выскакивали из душных кабинетов в близлежащие переулки, где максимум за полчаса снимали информашку с агента.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212