А во вторник уже ухватили след. К концу дня мы уже имели первый фугас на Никитском бульваре. У вас великолепная интуиция, Белов. И дача далеко.
Белов с трудом втянул воздух через сведенное судорогой горло. В глазах поплыло, пол под ногами дрогнул, скользнул в сторону. Чтобы не потерять равновесие, он вцепился взглядом в большой портрет президента за спиной Подседерцева. Показалось, седой старик с одутловатым лицом хитро подмигнул.
Рука Белова сама собой поехала по столу, лихорадочно нашарила что-то стеклянно холодное… А потом будто выключили свет.
* * *
Посреди белого потолка плавало темное пятно. Белов никак не мог сфокусировать на нем взгляд. Едва ему это удавалось, пятно обретало форму большой птицы и плавно исчезало. Потом появлялось вновь, но уже в виде бесформенной размытой капли. Белов сделал над собой усилие… И пришел в себя. Почувствовал, что лежит на чем-то жестком. Попытался встать. Чья-то теплая ладонь легла на лоб.
— Лежи, Игорь, — мягко приказал голос, показавшийся Белову знакомым. — У тебя был обморок. Теперь все в порядке.
Белов принюхался, пахло медикаментами.
— Медпункт?
— Да.
Рука соскользнула со лба, и Белов смог осмотреться. Белые стены, шкафчик с лекарствами, стол.
Возле стула саквояж, с какими ходят врачи «скорой помощи».
Белов приподнялся на локте. Встретился взглядом с присевшим на топчан человеком в белом халате. Он оказался обладателем великолепных усов.
«Вот в чем дело!» — догадался Белов и сразу же узнал усача.
— Константиныч, привет! — постарался улыбнуться, но вышло с трудом.
— Мог бы и раньше заглянуть, Игорь. И не таким способом.
— Да все некогда, Леш.
— Всем вам некогда, — проворчал Алексей. Потеребил усы. Заглянул в глаза Белову так, как умеют только врачи, до самого дна. — Ладно, вижу, уже очухался.
Пересел на стул, повернулся лицом к Белову.
— А знаешь, Кирилла Журавлева убили, — неожиданно вырвалось у Белова.
С Алексеем, прозванным за солидный усатый вид Константинычем, познакомился через Журавлева. Сошлись быстро, Белов легко прикипал к хорошим людям, насмотревшись на ублюдков по обе стороны проходной. У Константиныча были какие— то свои дела с Журавлевым, Белов старался не вмешиваться. Мужики чудили, пытаясь внедрить что-то из последних достижений психологии в оперативное ремесло.
— Знаю. — Константиныч грустно вздохнул, пряча глаза. — А день сегодня, кстати, какой?
— Среда, — ответил Белов. — А Кирюху убили в ноябре девяносто четвертого.
Он вдруг вспомнил, что Константиныч не просто ; психолог, но и психиатр, и невольно напрягся. Как всякий русский, Белов не зарекался от тюрьмы и сумы, но психбольниц инстинктивно боялся.
— Что со мной было? — Белов притронулся к горячему виску.
— Производственная травма. — Константиныч не спускал с него пристального взгляда. — Переработал ты, Игорь. Вот и весь диагноз. — Он скрипнул стулом, сев поудобнее. — Стресс, неумение или нежелание расслабиться. Водочка, как у нас водится. Курите, как паровозы. Какое, к черту, здоровье, если в туалет даже времени сходить нету? Так и носите в себе. А от этого организм отравляется. Его, кстати, мать-природа создавала в расчете на здоровый образ жизни. Что я понимаю как разумный баланс положительных и отрицательных эмоций, активности и пассивности, возбуждения и торможения. Откуда же она знала, что ты свое тело атлета и пахаря на весь день в кресло усадишь? Сила у тебя медвежья, а вся идет на то, чтобы сдержаться и не дать в ухо тому, кто давно просит.
— А как же жить, Константиныч? — Белов помассировал висок.
— Ты у меня спрашиваешь? Да я сам такой! — Уголки усов, дрогнув, поползли вверх. — Висок давно стреляет?
— Я и не помню, — пожал плечом Белов. — Привык уже.
— Травмы головы, обмороки, потери сознания были? — перешел на профессиональный тон Константиныч.
— Нет. — Белов был уверен, что про потерю сознания на Бронной .старший спецназа никому не растрепал, не тот тип.
— Точно?
— Слушай, что ты гонишь? — Белов с трудом сел, прислонился к стене. — Во всем медуправлении ФСБ не нашлось медсестры, так я понимаю? Штатного психиатра зря не вызовут. Короче, колись, Константиныч. По старой дружбе, — добавил Белов.
— Пепельницей ты засветил в президента, Игорек. — Из-под усов сверкнула улыбка. — Все вдребезги.
— Иди ты! В какого, на фиг, президента?
— В того, что на стенке висел. В портрет, значит. — Константиныч погрустнел. — Нехорошо получилось, Игорек.
— А Подседерцева не зацепил?
— Это такой здоровый и кучерявый?
— Ну.
— Нет.
— Жаль. — Белов покачал головой, в которой медленно сбавляли ход тяжелые жернова. От каждого их оборота в ушах низко бухало, звук отдавался толчком под сердцем.
— Зря ты так. Он больше всех над тобой хлопотал. Чуть ли не искусственное дыхание делал, когда я прибежал.
Белов, поморщившись, вытер ладонью губы. Обратил внимание, что рукав закатан до локтя.
— Укололи? — Поднял на Константиныча настороженный взгляд.
— Не бойся. Те времена прошли.
Они поняли друг друга. На памяти Белова было несколько госпитализаций особо правдолюбивых сотрудников с диагнозом «острая шизофрения». Как правило, припадки происходили после появления врача со шприцем, а до него шел обмен мнениями с начальством на повышенных тонах. Последней жертвой пал работник гаража, у которого Белов иногда чинил машину. Задал человек вопрос на партсобрании, почему начальники, плюя на все приказы, используют оперативный транспорт в личных целях. Кто же такое спросить может? Только форменный шизофреник.
— Времена меняются, а люди — нет, — выдавил Белов, разглядывая красную точечку на вене.
— Вот теперь вижу, что ты оклемался. Уже даже философствуешь. Константиныч развернулся к столу, водрузил на нос очки, принялся заполнять какой-то бланк. — Бессонница мучает, Игорек?
— С понедельника в кабинете сплю. За смягчающие вину обстоятельства сойдет? — проворчал Белов.
— Угу. — Константиныч быстро застрочил по листку. — Как голова?
— Головка бо-бо, денежки тю-тю, водка — бя-ка. — Белов натянул пиджак.
— С последним не согласен. В нормальных дозах, в нормальной компании… А ты куда собрался? — Он оглянулся череа плечо.
— Работать пора.
— Отработался. Сиди уж. — Он взял новый бланк. — Скоро поедем.
— Та-ак! — Белов подтянул непослушные ноги, пытаясь встать. — И куда ты меня, дружище, сватаешь, если не секрет? Отсюда два пути: в отделение неврозов в госпитале на Пехотной или в «фирменное» отделение в пятнадцатой психбольнице. Говори уж, что тянуть!
— Игорь. — Константиныч развернулся, смахнул с носа очки. — Ты не горячись. Я тебе не враг. Я врач, пойми. Но ты не болен. Тебе просто надо отдохнуть. Выспаться как следует. — Голос у него сделался низким и тягучим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212
Белов с трудом втянул воздух через сведенное судорогой горло. В глазах поплыло, пол под ногами дрогнул, скользнул в сторону. Чтобы не потерять равновесие, он вцепился взглядом в большой портрет президента за спиной Подседерцева. Показалось, седой старик с одутловатым лицом хитро подмигнул.
Рука Белова сама собой поехала по столу, лихорадочно нашарила что-то стеклянно холодное… А потом будто выключили свет.
* * *
Посреди белого потолка плавало темное пятно. Белов никак не мог сфокусировать на нем взгляд. Едва ему это удавалось, пятно обретало форму большой птицы и плавно исчезало. Потом появлялось вновь, но уже в виде бесформенной размытой капли. Белов сделал над собой усилие… И пришел в себя. Почувствовал, что лежит на чем-то жестком. Попытался встать. Чья-то теплая ладонь легла на лоб.
— Лежи, Игорь, — мягко приказал голос, показавшийся Белову знакомым. — У тебя был обморок. Теперь все в порядке.
Белов принюхался, пахло медикаментами.
— Медпункт?
— Да.
Рука соскользнула со лба, и Белов смог осмотреться. Белые стены, шкафчик с лекарствами, стол.
Возле стула саквояж, с какими ходят врачи «скорой помощи».
Белов приподнялся на локте. Встретился взглядом с присевшим на топчан человеком в белом халате. Он оказался обладателем великолепных усов.
«Вот в чем дело!» — догадался Белов и сразу же узнал усача.
— Константиныч, привет! — постарался улыбнуться, но вышло с трудом.
— Мог бы и раньше заглянуть, Игорь. И не таким способом.
— Да все некогда, Леш.
— Всем вам некогда, — проворчал Алексей. Потеребил усы. Заглянул в глаза Белову так, как умеют только врачи, до самого дна. — Ладно, вижу, уже очухался.
Пересел на стул, повернулся лицом к Белову.
— А знаешь, Кирилла Журавлева убили, — неожиданно вырвалось у Белова.
С Алексеем, прозванным за солидный усатый вид Константинычем, познакомился через Журавлева. Сошлись быстро, Белов легко прикипал к хорошим людям, насмотревшись на ублюдков по обе стороны проходной. У Константиныча были какие— то свои дела с Журавлевым, Белов старался не вмешиваться. Мужики чудили, пытаясь внедрить что-то из последних достижений психологии в оперативное ремесло.
— Знаю. — Константиныч грустно вздохнул, пряча глаза. — А день сегодня, кстати, какой?
— Среда, — ответил Белов. — А Кирюху убили в ноябре девяносто четвертого.
Он вдруг вспомнил, что Константиныч не просто ; психолог, но и психиатр, и невольно напрягся. Как всякий русский, Белов не зарекался от тюрьмы и сумы, но психбольниц инстинктивно боялся.
— Что со мной было? — Белов притронулся к горячему виску.
— Производственная травма. — Константиныч не спускал с него пристального взгляда. — Переработал ты, Игорь. Вот и весь диагноз. — Он скрипнул стулом, сев поудобнее. — Стресс, неумение или нежелание расслабиться. Водочка, как у нас водится. Курите, как паровозы. Какое, к черту, здоровье, если в туалет даже времени сходить нету? Так и носите в себе. А от этого организм отравляется. Его, кстати, мать-природа создавала в расчете на здоровый образ жизни. Что я понимаю как разумный баланс положительных и отрицательных эмоций, активности и пассивности, возбуждения и торможения. Откуда же она знала, что ты свое тело атлета и пахаря на весь день в кресло усадишь? Сила у тебя медвежья, а вся идет на то, чтобы сдержаться и не дать в ухо тому, кто давно просит.
— А как же жить, Константиныч? — Белов помассировал висок.
— Ты у меня спрашиваешь? Да я сам такой! — Уголки усов, дрогнув, поползли вверх. — Висок давно стреляет?
— Я и не помню, — пожал плечом Белов. — Привык уже.
— Травмы головы, обмороки, потери сознания были? — перешел на профессиональный тон Константиныч.
— Нет. — Белов был уверен, что про потерю сознания на Бронной .старший спецназа никому не растрепал, не тот тип.
— Точно?
— Слушай, что ты гонишь? — Белов с трудом сел, прислонился к стене. — Во всем медуправлении ФСБ не нашлось медсестры, так я понимаю? Штатного психиатра зря не вызовут. Короче, колись, Константиныч. По старой дружбе, — добавил Белов.
— Пепельницей ты засветил в президента, Игорек. — Из-под усов сверкнула улыбка. — Все вдребезги.
— Иди ты! В какого, на фиг, президента?
— В того, что на стенке висел. В портрет, значит. — Константиныч погрустнел. — Нехорошо получилось, Игорек.
— А Подседерцева не зацепил?
— Это такой здоровый и кучерявый?
— Ну.
— Нет.
— Жаль. — Белов покачал головой, в которой медленно сбавляли ход тяжелые жернова. От каждого их оборота в ушах низко бухало, звук отдавался толчком под сердцем.
— Зря ты так. Он больше всех над тобой хлопотал. Чуть ли не искусственное дыхание делал, когда я прибежал.
Белов, поморщившись, вытер ладонью губы. Обратил внимание, что рукав закатан до локтя.
— Укололи? — Поднял на Константиныча настороженный взгляд.
— Не бойся. Те времена прошли.
Они поняли друг друга. На памяти Белова было несколько госпитализаций особо правдолюбивых сотрудников с диагнозом «острая шизофрения». Как правило, припадки происходили после появления врача со шприцем, а до него шел обмен мнениями с начальством на повышенных тонах. Последней жертвой пал работник гаража, у которого Белов иногда чинил машину. Задал человек вопрос на партсобрании, почему начальники, плюя на все приказы, используют оперативный транспорт в личных целях. Кто же такое спросить может? Только форменный шизофреник.
— Времена меняются, а люди — нет, — выдавил Белов, разглядывая красную точечку на вене.
— Вот теперь вижу, что ты оклемался. Уже даже философствуешь. Константиныч развернулся к столу, водрузил на нос очки, принялся заполнять какой-то бланк. — Бессонница мучает, Игорек?
— С понедельника в кабинете сплю. За смягчающие вину обстоятельства сойдет? — проворчал Белов.
— Угу. — Константиныч быстро застрочил по листку. — Как голова?
— Головка бо-бо, денежки тю-тю, водка — бя-ка. — Белов натянул пиджак.
— С последним не согласен. В нормальных дозах, в нормальной компании… А ты куда собрался? — Он оглянулся череа плечо.
— Работать пора.
— Отработался. Сиди уж. — Он взял новый бланк. — Скоро поедем.
— Та-ак! — Белов подтянул непослушные ноги, пытаясь встать. — И куда ты меня, дружище, сватаешь, если не секрет? Отсюда два пути: в отделение неврозов в госпитале на Пехотной или в «фирменное» отделение в пятнадцатой психбольнице. Говори уж, что тянуть!
— Игорь. — Константиныч развернулся, смахнул с носа очки. — Ты не горячись. Я тебе не враг. Я врач, пойми. Но ты не болен. Тебе просто надо отдохнуть. Выспаться как следует. — Голос у него сделался низким и тягучим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212