.. Ну так вот, больше не сложится. Видимо, я в чем-то был не прав, – решился сказать он.
– Да что там, – Даня махнул рукой. – Пустяки.
– Во всяком случае, надоедать я вам больше не буду. – Михей улыбнулся. – Если что – звоните! Связь есть. Счастливо!..
На том расстались. Даня и Сергей пошли к Гвоздю.
– Н-не жарко... – стуканул зубами Сергей. – Точно, там было нормально, а тут...
– Ничего, сейчас дойдем. Дошли.
Гвоздь встретил их бурно, вытаращенные глаза сверкали: удалось-таки ему проникнуть в гоблинские мозги, или как их там назвать.
– Жрать готовь, – сразу остановил поток эмоций Даня.
Тот взялся за посуду, но делиться пережитым не перестал:
– Представляете?! Оказывается, уродище-то это, да еще маг – ну, тот, которого мы с ним там грохнули, – они у себя там бунт затевали, в ихнем царстве-государстве долбаном... Вот им зачем Муха был нужен! Они, придурки, решили, что он тоже вроде мага!.. И хотели потом своих переколбасить. С ним-то! Одно слово – придурки.
– Ну, это невесть какое открытие. – Даня стащил сапоги. – У них там грызня не кончается, известно.
– Знаю. Но тут еще пункт есть.
– Еще? Давай выкладывай свой пункт.
– Не мой. Но интересный! Вот: они часть солдат припрятали для себя, для будущих дел. И знаете где? В белом круглом доме, вон там, к вам ближе, – сказал он Сергею. – Знаешь?
– Да. – Сергей немного удивился. – Это на отшибе? Мы с ребятами как-то на крышу залезли, смотрели. Оттуда видели. Помню, да.
– Точно. – Гвоздь просиял. – И ведь хитрые твари, а? Они просекли, что этот район опасен, лишний раз ни один гоблин сюда не сунется... Вот и спрятали неподалеку своих уродов.
Так надо их грохнуть! – Сергей посмотрел на Гвоздя, затем на Даню.
– Успеется. – Даня блаженно вытянулся на лежанке. – Не спеши, Серега, это от нас не уйдет...

8
И не ушло. Но сколько же пришлось не спешить!..
Зима потянулась долгими сумерками, вечерами и ночами. Выдалась она студеная, бесснежная, Костиной печке в метро много пришлось поработать... Да и ребятам довелось испытать.
В экспедицию к «Олимпийскому» думали отправиться через центр: хотелось проверить, как же в самом деле там святыни, насколько они недоступны гоблинам... Не удалось. Рукопись портит злую магию нечисти, но нейтрализовать технику, которая сама по себе этически нейтральна, не способна. Прорваться сквозь мощные вооруженные отряды оказалось немыслимым. Вынуждены были вернуться. Зима прошла в боях с карательными отрядами.
Наступила весна.
Глава 18
ВСПОМНИТЬ ПОЛЯНУ

1
Сергей шел по утреннему лесу, где еще не просохла роса. Серебристыми капельками отблескивала она на свежей, такой нежно-зеленой травке, какая бывает только в мае. Сергей ощущал радость оттого, что он вернулся в свой лес – как-никак, родина, и он не забыл ее за эти полгода, он все узнавал здесь: и тропку, и кусты орешника, и сломанный дуб – вот его ствол сумрачно темнеет средь юной зелени...
Дорожка раздваивалась. Сергей хорошо знал эту развилку. Налево – ход к шоссе, заброшенному и рассыпанному временем. Направо – тропинка шла чуть под уклон, почти терялась в густом подлеске, затем несколько раз виляла туда-сюда и, наконец, выбегала на полянку.
О, эта поляна!.. Какая здесь красота! Как ласково гнутся ветви деревьев и кустов, какая густая трава, какая россыпь цветов!.. Впрочем, цветы позже, летом, а пока только май, и все только начинается...
– Серега! Серега!
... начинается. Только что за гадство, что это там...
– Серега!
... кто это...
– Да Серега! Подъем!
И Сергей проснулся.
Фонарь с затемненным стеклом светил так, что были видны лишь контуры предметов. Но по голосу было ясно, что это О-о. Сергей зевнул: ага, понятно, пять утра... Пора идти в дозор, менять товарища, отдежурившего ночь.
– Встаю, – сказал он негромко. – Как у тебя было?
– Да все нормально. – О-о стянул через голову ремень автомата. – Там, – он махнул рукой, – севернее, что-то вошкалось часа в пол-третьего, да быстро стихло.
– Как это – вошкалось?
– Ну, словно что-то тяжелое тащили по асфальту.
– Может, и вправду тащили?
– А кто же их, паскудов, знает... Да и хрен с ними! Тут их не было. Боятся, гады!
– Правильно делают. – Сергей встал. – Рация где?
– Вот. Вот фонарь... Пайка твоя на столе. Ну, я отбиваюсь? Аж глаза слипаются.
– Ладно, – повторил Сергей.
Он энергично растер лицо, встряхнулся. Взял фонарь, прошел к умывальнику. Воды там было меньше половины, и он экономно ополоснул руки, лицо, голову, прополоскал рот. Сон сразу пропал, Сергей повеселел. На столе нашел паек: два сухаря, одну вяленую рыбешку, кусок сахару и фляжку с водой. Он рассовал все это по карманам, рацию закрепил специальным ремешком на груди, взял автомат, запасной магазин. Тяжеловато сделалось, но что же – служба! Он побрел к выходу, подсвечивая себе фонариком. На ходу отгрыз уголок у сахарного кусочка, тщательно рассосал его: еще от отца слыхал, что это обостряет зрение.
Жизнь научила Сергея ступать бесшумно. Он делал это неосознанно и очень умело: если б не туманный отсвет фонарика, ни за что бы не догадаться, что кто-то идет. Здесь, правда, в тайной поступи нужды не было, но опять-таки это выходило бессознательно.
Метров за десять до выхода на платформу станции он отключил фонарь, остановился и стоял в полной темноте. Обостряет ли вправду сахар зрение – вот уж бог его знает; постояв с полминуты, Сергей в самом деле начал различать пространство вокруг, но происходило ли это от сахара или оттого, что глаза привыкли к темноте, – неведомо.
Сергей долго не морочил себя этой проблемой. Постоял, послушал и двинулся вперед. Маловероятно, конечно, чтоб кто-то проник сюда... «кто-то» – это гоблин, понятно; маловероятно, но зевать не стоит. И Сергей шел шагом разведчика.
Фонарь здесь ему не был нужен. В полутьме он ориентировался, как у себя в лесу, то бишь как дома. Да хотя это и был теперь его дом. Что уж говорить! Тот, прежний, – в прошлом, хочешь или нет. Хотя вот и весна! Самое время вернуться. Туда, на поляну...
Тут Сергей с удивлением поймал себя на том, что лес и дом родителей в последние дни так вспоминаются ему. Ведь не было раньше!.. Опять весна? Наверное. Май, зацветает все. Воздух-то и тот особый, свежий, напоенный дивным духом... вот память! Сергей улыбнулся: не забыл, как отец говорил ему:
«Весна – ты замечаешь, брат Серега! – изменяет все. Не просто теплеет, листья распускаются, подснежники цветут, а как бы весь состав мира меняется. Он делается точно... м-м, податливее, что ли? Да, именно податливее. Именно! Доступнее. Понимаешь? То-то же. Я, брат, чувствую!.. Будто бы поверхность контакта расширяется. Он сам, мир то есть, приглашает тебя к дружбе с ним!»
Увлекаясь, Алексей Владимирович упускал из виду, что рядом с ним мальчик, и начинал размышлять вслух сам для себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84