Американцы отзвонились через полчаса, поблагодарили, сообщили, что пока работают вдвоем, третий в резерве. И если что срочное… словом, беда общая… ну, они надеются, что совместными усилиями они справятся.
Еще раз позвонил Стайнберг, ни слова не сказал о том, что его план оказался непригодным. Строго осведомился, откуда взялся реал-тайм корректировщик высшей ступени, уж не с Венеры ли. Его успокоили, мол, наш, но в подробности посвящать не стали. Стайнберг сказал, что на данный момент достигнуто соглашение с правительствами всех стран об участии их корректировщиков в ликвидации глобального катаклизма. И все равно этого мало, думал Илья. Четверка пост-режима только у двух корректировщиков в мире — и оба они уже на месте. Ну, еще шестнадцать человек с трешками. Мало, слишком мало. Еще одна четверка необходима жизненно.
На физической карте бушевал шторм. После третьего толчка в Японии, не сильного, там Оля вовремя придавила, началась паника. Показывали города, улицы, забитые бегущими людьми, гудящими машинами. Кое-где рушились здания, полыхали пожары.
— Не повезло япошкам, — сказал Савельев. — У них сейчас ночь, самое страшное время. Мечутся, как тараканы, а бежать с островов некуда. На суше разломы, в море шторм в десять баллов. И стратолетам старт запрещен, потому что гроза. Ох, им сейчас не до смеха… Американцев, небось, на чем свет клянут.
Открылась дверь, пропуская Черненко и… Цыганкова. В больничной пижаме, слюнявого от радости, прижимавшего к груди чашку.
Все встали. Цыганков пришел сам. Не в кресле-каталке приехал, и не на костылях приковылял. Явился на своих двоих. И даже не хромал, гад.
— Оп-па, — сказал Лоханыч. — Вась, ты как — спинка не болит?
Савельев, не в состоянии сформулировать догадку, посмотрел на Илью. Тот уставился на Цыганкова, как на чудо. И вовсе не потому, что тот ходил, хотя два месяца назад вылетел с балкона двенадцатого этажа. Илья медленно обошел вокруг Цыганкова, тот стоял, ссутулившись, пытался скроить скорбную рожу, но глаза сияли от счастья:
— Ну вот и я о том же! Но так же не бывает, да? Я сплю? Только тогда не будите, ладно?
Насторожился Котляков. Иосыч тер щетину на подбородке и явно ничего не понимал.
Василий Цыганков, антикорректор потенциально второй ступени, антикорректором не был.
— Ты, эта, сядь, что ли… — пробормотал Савельев. — Стоять тяжело, наверное.
— Да нет, нормально все. Я че сказать-то хотел — мне тут намекнули, что работенка есть. Такая, конкретная. Вот я и, того… пришел.
— Раз от раза все чудесатее и чудесатее, — пробормотал Лоханыч. — Эй, кто там в интервью жаловался, что третьего “постовщика” не хватает? Принимайте товар. — Перехватил удивленный взгляд Попова, пояснил: — У нас сегодня презентация новой фирмы. Называется “Вещий Олег. Исполнение любых желаний оптом и в розницу”. Я тебе на сто процентов гарантирую: сейчас пойду Ваську тестировать, выяснится, что у него четверка пост-режима.
— Иди, — согласился Попов. — Нам он позарез нужен будет.
— А, дьявол! — вскрикнул эмоциональный Бондарчук, тыча пальцем в “полевую” карту.
И все тихо присели. Разлом ширился, края расходились… На физической карте пока ничего не было. Бондарчук пощелкал пультом:
— Ага, вот оно… Не обессудьте, качество какое есть, это спутник, а не наземная трансляция.
Неприветливый черный берег. Скалы. Штормовой бешеный прибой. И — набирающее силу серебряное свечение, окутывающее примерно километр суши. Вуаль серебра расползалась, захватила воду, шторм улегся.
— Это реал, что ли? — изумленно уточнил Цыганков. — Блин, так это что, даже в реале видно?!
Скалы раскалялись. Их сотрясала дрожь, сверху вниз пробежала трещина, ее края медленно поползли в стороны…
— Не удерживает, — констатировал Дим-Дим. — Это один из главных разломов, его, наверное, не удержит.
С пронзительным шорохом из черного неба в разлом ударила голубоватая молния. Сканер взорвался ошалелым ревом. На мониторе было два реал-таймовых сигнала высшей ступени.
— В-вашу машу… — обалдело пробормотал Бондарчук. — А это что за черт?!
Илья почувствовал, как от пота намокает рубашка на спине. И захотелось смеяться, впервые за последние сутки. Потому что теперь повода для волнения больше не было.
Бондарчук кинулся к аппаратуре. Потом встал, вытянулся по стойке смирно:
— Ребята, — сказал он трагическим шепотом, — включилась Венера. Прямой межпланетный пробой. Но только повесьте меня, если я скажу, что у меня хватит смелости хоть заикнуться, какая это ступень.
* * *
04-08-2084
зона воздействия
Все было очень странно, Оля это понимала каким-то участком рассудка. А другая часть уверяла, что все нормально. Она сидела на корточках и вручную сшивала землю. Такое может только присниться в каком-нибудь дурацком сне, но, с другой стороны, утешала себя Оля, ей снились и более дурацкие сны. Ничего, разберется, когда проснется. А пока нужно играть по установленным в этом сне правилам. Поэтому она спокойно натягивала один край на другой и накладывала шов. Она точно знала, что если этого не сделать, то появятся дырки и прорехи. И тогда землю нельзя будет носить.
Потом у нее прореха появилась прямо под руками. Оля изо всех сил тянула край, а он расползался в пальцах. Гнилая ткань. Оля оглянулась, ища кусок попрочней, но не нашла. И заплатку сделать не из чего. В какой-то момент отчаялась, и тут между ее пальцев воткнулся гвоздь. На шляпку обрушился молоток.
— Тут гвоздями надо, а ты — иголочками… Не до художеств.
Оля подняла глаза. Над ней стоял крупный красивый мужчина и насмешливо на нее смотрел:
— Ну, я так и думал. Конечно же, ты не дельфиец.
— Привет, — сказала ему вежливая Оля. — А ты кто?
— Ну, скажем, Родион.
— Стрельцов, да?
Он кивнул. Оля обратила внимание, что ее коробочка с принадлежностями для шитья превратилась в плотницкий ящик.
— Бери его, — сказал Родион, — и пошли работать.
Оля подхватила тяжелый ящик, у Родиона тоже такой был, только раза в два побольше, и послушно последовала за ним.
Через некоторое время она поняла, что Родион был прав. Гвоздями прибивать землю было намного удобней. А самое главное — эффективней. Родион отдавал краткие приказания, делал то, что требовало применения грубой физической силы, а Оля просто подчинялась. Главное, совершенно не удивлялась, откуда она знает все эти плотницкие премудрости. Умело орудовала рубанком, стамеской, пилой, а гвоздики так сами прыгали в нужные места.
— Здесь осторожней, — предупредил ее Родион, ткнув пальцем в землю. — Здесь в реале ракеты с ядерными боеголовками. Тихо, тихо, они присыпаны, шахты забиты.
Оля ногтями сколупывала чешуйки песка, потом разворачивала фольгу, в которую они были заклеены, и вывинчивала ракеты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
Еще раз позвонил Стайнберг, ни слова не сказал о том, что его план оказался непригодным. Строго осведомился, откуда взялся реал-тайм корректировщик высшей ступени, уж не с Венеры ли. Его успокоили, мол, наш, но в подробности посвящать не стали. Стайнберг сказал, что на данный момент достигнуто соглашение с правительствами всех стран об участии их корректировщиков в ликвидации глобального катаклизма. И все равно этого мало, думал Илья. Четверка пост-режима только у двух корректировщиков в мире — и оба они уже на месте. Ну, еще шестнадцать человек с трешками. Мало, слишком мало. Еще одна четверка необходима жизненно.
На физической карте бушевал шторм. После третьего толчка в Японии, не сильного, там Оля вовремя придавила, началась паника. Показывали города, улицы, забитые бегущими людьми, гудящими машинами. Кое-где рушились здания, полыхали пожары.
— Не повезло япошкам, — сказал Савельев. — У них сейчас ночь, самое страшное время. Мечутся, как тараканы, а бежать с островов некуда. На суше разломы, в море шторм в десять баллов. И стратолетам старт запрещен, потому что гроза. Ох, им сейчас не до смеха… Американцев, небось, на чем свет клянут.
Открылась дверь, пропуская Черненко и… Цыганкова. В больничной пижаме, слюнявого от радости, прижимавшего к груди чашку.
Все встали. Цыганков пришел сам. Не в кресле-каталке приехал, и не на костылях приковылял. Явился на своих двоих. И даже не хромал, гад.
— Оп-па, — сказал Лоханыч. — Вась, ты как — спинка не болит?
Савельев, не в состоянии сформулировать догадку, посмотрел на Илью. Тот уставился на Цыганкова, как на чудо. И вовсе не потому, что тот ходил, хотя два месяца назад вылетел с балкона двенадцатого этажа. Илья медленно обошел вокруг Цыганкова, тот стоял, ссутулившись, пытался скроить скорбную рожу, но глаза сияли от счастья:
— Ну вот и я о том же! Но так же не бывает, да? Я сплю? Только тогда не будите, ладно?
Насторожился Котляков. Иосыч тер щетину на подбородке и явно ничего не понимал.
Василий Цыганков, антикорректор потенциально второй ступени, антикорректором не был.
— Ты, эта, сядь, что ли… — пробормотал Савельев. — Стоять тяжело, наверное.
— Да нет, нормально все. Я че сказать-то хотел — мне тут намекнули, что работенка есть. Такая, конкретная. Вот я и, того… пришел.
— Раз от раза все чудесатее и чудесатее, — пробормотал Лоханыч. — Эй, кто там в интервью жаловался, что третьего “постовщика” не хватает? Принимайте товар. — Перехватил удивленный взгляд Попова, пояснил: — У нас сегодня презентация новой фирмы. Называется “Вещий Олег. Исполнение любых желаний оптом и в розницу”. Я тебе на сто процентов гарантирую: сейчас пойду Ваську тестировать, выяснится, что у него четверка пост-режима.
— Иди, — согласился Попов. — Нам он позарез нужен будет.
— А, дьявол! — вскрикнул эмоциональный Бондарчук, тыча пальцем в “полевую” карту.
И все тихо присели. Разлом ширился, края расходились… На физической карте пока ничего не было. Бондарчук пощелкал пультом:
— Ага, вот оно… Не обессудьте, качество какое есть, это спутник, а не наземная трансляция.
Неприветливый черный берег. Скалы. Штормовой бешеный прибой. И — набирающее силу серебряное свечение, окутывающее примерно километр суши. Вуаль серебра расползалась, захватила воду, шторм улегся.
— Это реал, что ли? — изумленно уточнил Цыганков. — Блин, так это что, даже в реале видно?!
Скалы раскалялись. Их сотрясала дрожь, сверху вниз пробежала трещина, ее края медленно поползли в стороны…
— Не удерживает, — констатировал Дим-Дим. — Это один из главных разломов, его, наверное, не удержит.
С пронзительным шорохом из черного неба в разлом ударила голубоватая молния. Сканер взорвался ошалелым ревом. На мониторе было два реал-таймовых сигнала высшей ступени.
— В-вашу машу… — обалдело пробормотал Бондарчук. — А это что за черт?!
Илья почувствовал, как от пота намокает рубашка на спине. И захотелось смеяться, впервые за последние сутки. Потому что теперь повода для волнения больше не было.
Бондарчук кинулся к аппаратуре. Потом встал, вытянулся по стойке смирно:
— Ребята, — сказал он трагическим шепотом, — включилась Венера. Прямой межпланетный пробой. Но только повесьте меня, если я скажу, что у меня хватит смелости хоть заикнуться, какая это ступень.
* * *
04-08-2084
зона воздействия
Все было очень странно, Оля это понимала каким-то участком рассудка. А другая часть уверяла, что все нормально. Она сидела на корточках и вручную сшивала землю. Такое может только присниться в каком-нибудь дурацком сне, но, с другой стороны, утешала себя Оля, ей снились и более дурацкие сны. Ничего, разберется, когда проснется. А пока нужно играть по установленным в этом сне правилам. Поэтому она спокойно натягивала один край на другой и накладывала шов. Она точно знала, что если этого не сделать, то появятся дырки и прорехи. И тогда землю нельзя будет носить.
Потом у нее прореха появилась прямо под руками. Оля изо всех сил тянула край, а он расползался в пальцах. Гнилая ткань. Оля оглянулась, ища кусок попрочней, но не нашла. И заплатку сделать не из чего. В какой-то момент отчаялась, и тут между ее пальцев воткнулся гвоздь. На шляпку обрушился молоток.
— Тут гвоздями надо, а ты — иголочками… Не до художеств.
Оля подняла глаза. Над ней стоял крупный красивый мужчина и насмешливо на нее смотрел:
— Ну, я так и думал. Конечно же, ты не дельфиец.
— Привет, — сказала ему вежливая Оля. — А ты кто?
— Ну, скажем, Родион.
— Стрельцов, да?
Он кивнул. Оля обратила внимание, что ее коробочка с принадлежностями для шитья превратилась в плотницкий ящик.
— Бери его, — сказал Родион, — и пошли работать.
Оля подхватила тяжелый ящик, у Родиона тоже такой был, только раза в два побольше, и послушно последовала за ним.
Через некоторое время она поняла, что Родион был прав. Гвоздями прибивать землю было намного удобней. А самое главное — эффективней. Родион отдавал краткие приказания, делал то, что требовало применения грубой физической силы, а Оля просто подчинялась. Главное, совершенно не удивлялась, откуда она знает все эти плотницкие премудрости. Умело орудовала рубанком, стамеской, пилой, а гвоздики так сами прыгали в нужные места.
— Здесь осторожней, — предупредил ее Родион, ткнув пальцем в землю. — Здесь в реале ракеты с ядерными боеголовками. Тихо, тихо, они присыпаны, шахты забиты.
Оля ногтями сколупывала чешуйки песка, потом разворачивала фольгу, в которую они были заклеены, и вывинчивала ракеты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136