Однажды Торн подарил ей бордовую розу, такую темную, что она казалась черной, а запах был просто чудесный.
В эти часы, проведенные вместе, Рохейн замечала в любимом особую нежность, даже неуверенность в себе. Чаще всего она его видела беззаботным, веселым молодым человеком, легкомысленным, смешливым, способным на забавные выходки. Но что еще больше удивляло девушку, так это то, как она сама свободно, без всякого напряжения, участвовала в легком, остроумном подшучивании, принимавшем иногда неожиданные обороты.
Торн мог быть сдержанным, как легкий ветерок, ласкающий северные долины, или жестким и неумолимым, когда требовалось. Но такое настроение никогда не распространялось на Рохейн. С ней он всегда был нежен и ласков.
Девушка знала, что в нынешнее неспокойное время ему необходимо часто совещаться с Аттриодом. Однако при первой возможности Торн поручал дела военачальникам, чтобы провести несколько часов в компании с любимой. К счастью, на этот момент пришелся очередной период затишья в Намарре и северном Эльдарайне. Прекратились столкновения и перестрелки. Судя по всему, варвары собирали силы для крупного сражения.
Конечно, далеко не всегда Торн имел возможность оставить дела. И в те дни, когда он был занят, Рохейн ходила вместе с принцем по дворцовым галереям, рассматривая скульптуры. Однажды они остановились подле окна, чтобы посмотреть на дремлющий Весенний сад, в котором преобладали дикие яблони, покрытые лишайниками.
— Хотелось бы мне увидеть эти голые ветви в цвету, — сказала Рохейн. — У диких яблонь самые красивые цветы.
— Вы увидите их. И этой весной, и следующей.
У Эдварда на поясе висел серебряный охотничий рог Торна. Когда он поворачивался, раздавался мелодичный звон от удара рога о мраморный подоконник. Заметив направление взгляда Рохейн, принц сказал:
— Обычно Коирнид носит монарх, но отец захотел, чтобы и сейчас, и в будущем он был у меня, так как надеется, что это мне пойдет на пользу.
— Коирнид?
— Рог был изготовлен Светлыми. Он является собственностью королевской семьи.
— Замечательный орнамент.
Принц нахмурился. Похоже, он собирался что-то сказать, но колебался.
— Вы очень красивая, — пробормотал он наконец. — Не подумайте, что это лесть, прошу вас. Ваша красота превосходит все, виденное мной раньше. Отец выбрал себе подходящую жену. Его желание для меня закон. Моя вера в его мудрость и справедливость бесконечна. Я буду рад назвать вас своей…
— Я вовсе не хочу занимать место вашей мамы. Позвольте мне просто быть вашим другом.
— Конечно, — ответил юноша. — А я буду другом и преданным почитателем вашей красоты. Я счастлив принять вас в нашу семью, дорогая Рохейн.
Он взял ее руку и запечатлел на ней почтительный поцелуй, одарив девушку открытой улыбкой.
— Ваши слова делают мое счастье полным, — сказала она, улыбаясь в ответ.
В замке держали много ястребов для охоты. Разводили также соколов, и был еще один великолепный орел Аудакс.
Лысину сокольничего пересекали восемь шрамов, оставленных когтями орлицы, когда он попытался утащить яйца из гнезда. По утрам его можно было увидеть во дворе, размахивающего приманкой, чтобы вернуть полуобученных птиц на руку. В качестве приманки использовалась пара куропаток или сорок, связанных вместе, но так, чтобы их крылья оставались свободными, или кусок свежей говядины.
Очень часто звон колокольчика на шее возвращающегося сокола разрывал утреннюю тишину. Затем доносился до слуха приветственный крик птицы. Вот она планирует в воздухе и наконец опускается на кожаную перчатку мастера, а в черных с золотыми зрачками глазах все еще горит удовольствие от полета.
Сокольничий с гордостью показал Рохейн чистые клетки, в которых сидели на насестах ястребы-тетеревятники, ястребы-перепелятники, кречеты, сапсаны и скопы, привязанные к шестам. Молодые помощники тщательно выметали пол в клетках и мыли стены. Один из них, вооружившись ножом с костяной ручкой и наждаком, подтачивал клюв у самца ястреба. Другой перевязывал сломанное крыло соколу. Ученик взвешивал сапсана на небольших весах.
— Надо урезать его, — сказал юноша. — Он слишком много весит.
— Урезать? — переспросила изумленная Рохейн.
— Урезать рацион, миледи, — объяснил ученик, уважительно поклонившись.
— Веселые кречеты гоняются за жаворонками, — объяснил сокольничий, продвигаясь между клетками с птицами, — а ястребы-тетеревятники нападают и на птиц, и на животных. Они отличные охотники, быстрые, как молнии. Но у них очень неуживчивый и упрямый характер, так что тут надо иметь терпение.
Орел сидел один в небольшом загоне, его свирепые глаза отливали серебром. Он был необыкновенно красив. Черный, с белыми пятнами на затылке, под хвостом и с внутренней стороны крыльев. Длинные сильные ноги целиком покрывали перья.
— Мы содержим ястребов и соколов подальше от Аудакса Великого, иначе он быстро использует их в качестве пищи, — сообщил сокольничий. — Орел подпускает к себе только двух человек: меня, поскольку я его тренировал, и Его величество. Размах крыльев Аудакса не меньше семи футов, а вес около семи фунтов. Его когти толще человеческого пальца. Он может удержать ими в воздухе жеребенка или оленя.
Ученик принес ведро с однодневными цыплятами, лягушками и ящерицами. Орел встрепенулся и замахал крыльями.
— Ку-ии-ил, — просвистел он. — Псиит-ю, псиит-ю.
— Тише, тише, — успокаивал его сокольничий.
Зима подходила к концу, однако морозы, рисующие на стеклах прекрасные серебряные узоры, еще посещали Каэрмелор. Каждый день, поднимаясь, солнце походило на желтую розу, а когда заходило, лепестки цветка становились красными. Конец зимы чувствовался во всем. На деревьях набухли почки, обещая в скором времени пышную зелень и обильное цветение. Легкий ветерок дышал ароматом весны, а солнце окрашивало проснувшуюся землю в золотистый цвет. Лес Глинкут наполняло оглушительное пение птиц.
Рохейн, запрокинув голову, с упоением слушала прекрасную музыку пробуждения природы. После многочисленных попыток смыть краску Дайанеллы ей наконец это удалось, и волосы приобрели натуральный цвет.
Иногда Рохейн и Торн выезжали в поле вместе со свитой и охотничьими птицами. Король с Аудаксом охотился на уток, гусей или белых куропаток. Орел был опытным охотником, владеющим множеством различных тактик. Он взмывал высоко в небо, и хитрую птицу невозможно было разглядеть с земли, а ему, напротив, был заметен каждый движущийся предмет на большой площади. Выбрав жертву, орел внезапно появлялся из-за холма в нескольких ярдах от добычи. Или начинал атаку с длинного, медленного снижения до высоты в четыре мили над жертвой. Но самым зрелищным моментом было, когда он со сложенными крыльями камнем падал на добычу с высоты нескольких сот футов, начиная планировать только над самой землей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
В эти часы, проведенные вместе, Рохейн замечала в любимом особую нежность, даже неуверенность в себе. Чаще всего она его видела беззаботным, веселым молодым человеком, легкомысленным, смешливым, способным на забавные выходки. Но что еще больше удивляло девушку, так это то, как она сама свободно, без всякого напряжения, участвовала в легком, остроумном подшучивании, принимавшем иногда неожиданные обороты.
Торн мог быть сдержанным, как легкий ветерок, ласкающий северные долины, или жестким и неумолимым, когда требовалось. Но такое настроение никогда не распространялось на Рохейн. С ней он всегда был нежен и ласков.
Девушка знала, что в нынешнее неспокойное время ему необходимо часто совещаться с Аттриодом. Однако при первой возможности Торн поручал дела военачальникам, чтобы провести несколько часов в компании с любимой. К счастью, на этот момент пришелся очередной период затишья в Намарре и северном Эльдарайне. Прекратились столкновения и перестрелки. Судя по всему, варвары собирали силы для крупного сражения.
Конечно, далеко не всегда Торн имел возможность оставить дела. И в те дни, когда он был занят, Рохейн ходила вместе с принцем по дворцовым галереям, рассматривая скульптуры. Однажды они остановились подле окна, чтобы посмотреть на дремлющий Весенний сад, в котором преобладали дикие яблони, покрытые лишайниками.
— Хотелось бы мне увидеть эти голые ветви в цвету, — сказала Рохейн. — У диких яблонь самые красивые цветы.
— Вы увидите их. И этой весной, и следующей.
У Эдварда на поясе висел серебряный охотничий рог Торна. Когда он поворачивался, раздавался мелодичный звон от удара рога о мраморный подоконник. Заметив направление взгляда Рохейн, принц сказал:
— Обычно Коирнид носит монарх, но отец захотел, чтобы и сейчас, и в будущем он был у меня, так как надеется, что это мне пойдет на пользу.
— Коирнид?
— Рог был изготовлен Светлыми. Он является собственностью королевской семьи.
— Замечательный орнамент.
Принц нахмурился. Похоже, он собирался что-то сказать, но колебался.
— Вы очень красивая, — пробормотал он наконец. — Не подумайте, что это лесть, прошу вас. Ваша красота превосходит все, виденное мной раньше. Отец выбрал себе подходящую жену. Его желание для меня закон. Моя вера в его мудрость и справедливость бесконечна. Я буду рад назвать вас своей…
— Я вовсе не хочу занимать место вашей мамы. Позвольте мне просто быть вашим другом.
— Конечно, — ответил юноша. — А я буду другом и преданным почитателем вашей красоты. Я счастлив принять вас в нашу семью, дорогая Рохейн.
Он взял ее руку и запечатлел на ней почтительный поцелуй, одарив девушку открытой улыбкой.
— Ваши слова делают мое счастье полным, — сказала она, улыбаясь в ответ.
В замке держали много ястребов для охоты. Разводили также соколов, и был еще один великолепный орел Аудакс.
Лысину сокольничего пересекали восемь шрамов, оставленных когтями орлицы, когда он попытался утащить яйца из гнезда. По утрам его можно было увидеть во дворе, размахивающего приманкой, чтобы вернуть полуобученных птиц на руку. В качестве приманки использовалась пара куропаток или сорок, связанных вместе, но так, чтобы их крылья оставались свободными, или кусок свежей говядины.
Очень часто звон колокольчика на шее возвращающегося сокола разрывал утреннюю тишину. Затем доносился до слуха приветственный крик птицы. Вот она планирует в воздухе и наконец опускается на кожаную перчатку мастера, а в черных с золотыми зрачками глазах все еще горит удовольствие от полета.
Сокольничий с гордостью показал Рохейн чистые клетки, в которых сидели на насестах ястребы-тетеревятники, ястребы-перепелятники, кречеты, сапсаны и скопы, привязанные к шестам. Молодые помощники тщательно выметали пол в клетках и мыли стены. Один из них, вооружившись ножом с костяной ручкой и наждаком, подтачивал клюв у самца ястреба. Другой перевязывал сломанное крыло соколу. Ученик взвешивал сапсана на небольших весах.
— Надо урезать его, — сказал юноша. — Он слишком много весит.
— Урезать? — переспросила изумленная Рохейн.
— Урезать рацион, миледи, — объяснил ученик, уважительно поклонившись.
— Веселые кречеты гоняются за жаворонками, — объяснил сокольничий, продвигаясь между клетками с птицами, — а ястребы-тетеревятники нападают и на птиц, и на животных. Они отличные охотники, быстрые, как молнии. Но у них очень неуживчивый и упрямый характер, так что тут надо иметь терпение.
Орел сидел один в небольшом загоне, его свирепые глаза отливали серебром. Он был необыкновенно красив. Черный, с белыми пятнами на затылке, под хвостом и с внутренней стороны крыльев. Длинные сильные ноги целиком покрывали перья.
— Мы содержим ястребов и соколов подальше от Аудакса Великого, иначе он быстро использует их в качестве пищи, — сообщил сокольничий. — Орел подпускает к себе только двух человек: меня, поскольку я его тренировал, и Его величество. Размах крыльев Аудакса не меньше семи футов, а вес около семи фунтов. Его когти толще человеческого пальца. Он может удержать ими в воздухе жеребенка или оленя.
Ученик принес ведро с однодневными цыплятами, лягушками и ящерицами. Орел встрепенулся и замахал крыльями.
— Ку-ии-ил, — просвистел он. — Псиит-ю, псиит-ю.
— Тише, тише, — успокаивал его сокольничий.
Зима подходила к концу, однако морозы, рисующие на стеклах прекрасные серебряные узоры, еще посещали Каэрмелор. Каждый день, поднимаясь, солнце походило на желтую розу, а когда заходило, лепестки цветка становились красными. Конец зимы чувствовался во всем. На деревьях набухли почки, обещая в скором времени пышную зелень и обильное цветение. Легкий ветерок дышал ароматом весны, а солнце окрашивало проснувшуюся землю в золотистый цвет. Лес Глинкут наполняло оглушительное пение птиц.
Рохейн, запрокинув голову, с упоением слушала прекрасную музыку пробуждения природы. После многочисленных попыток смыть краску Дайанеллы ей наконец это удалось, и волосы приобрели натуральный цвет.
Иногда Рохейн и Торн выезжали в поле вместе со свитой и охотничьими птицами. Король с Аудаксом охотился на уток, гусей или белых куропаток. Орел был опытным охотником, владеющим множеством различных тактик. Он взмывал высоко в небо, и хитрую птицу невозможно было разглядеть с земли, а ему, напротив, был заметен каждый движущийся предмет на большой площади. Выбрав жертву, орел внезапно появлялся из-за холма в нескольких ярдах от добычи. Или начинал атаку с длинного, медленного снижения до высоты в четыре мили над жертвой. Но самым зрелищным моментом было, когда он со сложенными крыльями камнем падал на добычу с высоты нескольких сот футов, начиная планировать только над самой землей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120