Глава 8
Погода стояла прохладная, не то что в предыдущие дни. Облака бороздили серое небо, грозя ненастьем. Ветер шумел в вышине, играя верхушками стройных сосен. На землю падали шишки, обломанные сучья и жухлая хвоя.
Воины ехали друг за другом. Разговоров почти не вели, лишь иногда перекидывались негромкими фразами. Все были хорошо вооружены. Без кольчуги и шишака в колонне ехал только Радим. Скомороху обещали, что, если начнется бой, его прикроют. Кроме того, Валуня дал ему продолговатый франкский щит и короткую су-лицу. Если управляться с сулицей Радим умел — благо на охоту ходил, — то ратный щит держал в руках чуть ли не первый раз в жизни. Скоморох старался обходить войны стороной, и доселе это ему удавалось.
Сигват поднял руку, дружина остановилась. Отряд вышел на распутье, и теперь предстояло решить: идти по хорошо утоптанной дорожке направо — или налево, по узенькой тропке, исчезающей в кустах боярышника.
— Сосен справа совсем нет, — заметил Радим. — Слева, за гаем, похоже, снова бор.
— Ясно, — одобрительно кивнул ярл. — За мной!
Колонна двинулась налево. Если воины и были недовольны тем, что пришлось продираться сквозь заросли, то не подали виду. Они знали порядок и были готовы идти за Сигватом хоть в пекло.
Радиму с самого начала не нравился этот поход. Когда тропа повела в чащу, его беспокойство обострилось. Пришло ощущение неминуемой беды, комом встало в горле. Небеса способствовали гнетущему напряжению: белоснежные облака сменили сизые тучи, заслоняя и без того бледное солнце. Похоже, собирался дождь.
Валуня ехал во главе колонны, поэтому именно он первым попал на опушку леса. Сигват и Радим прибыли следом за ним. Открывшаяся картина их настолько заворожила, что они замерли с открытыми ртами.
— Нашли… Это, должно быть, и есть святое лоно, — скоморох пришел в себя первым.
Лес со всех сторон окружал голый холм, на котором не росло ни былинки. У подножия бежал темный ручей, исчезавший в ближайших зарослях. На вершине холма стоял огромный косой крест, двумя концами вкопанный в землю. К толстым бревнам был прибит человек — руки к верхним концам, а правая нога — к нижним. Левой ноги ниже колена не было — только обрывки жил и сухожилий. Лохмотья одежд несчастного развевались на ветру, голова безвольно поникла.
— Он распят? — с дрожью в голосе спросил Валуня и не дожидаясь ответа, перекрестился.
— Да, — коротко ответил Сигват. — Это христианский бог.
— Не может быть! — возразил Валуня. — Бог на небесах.
— Проверим, — ярл тронул коня острогами и рысью помчался к вершине холма.
Ратники последовали за предводителем. Радим благоразумно задержался возле опушки. Очень уж неприглядное зрелище, от которого на поприще разило недоброй волшбой.
Вдалеке громыхнуло, начал накрапывать моросящий дождь. Радим запахнул кафтан и поежился. Может, пока ратники занимаются крестом, самому тихонько обратно податься? Обнаружат его отъезд не сразу, и сомнительно, что организуют горячую погоню.
Мысли Радима прервал треск веток. Скоморох обернулся и увидел, как колышутся верхушки кустов. Кто-то стремительно ломился через заросли! Тяжелый топот и хруст нарастали, поэтому скоморох почел за благо присоединиться к дружине.
— Идут! — выпалил он, еще издали. — Чужие идут!
— Где? — Сигват стоял у подножия креста, разглядывая распятого человека.
Отвечать Радиму на пришлось: на опушку высыпала толпа оборванцев, вооруженных топорами и рогатинами. Впереди шел Кривой.
— Всем спешиться! Изготовиться! — приказал Сиг-ват дружине.
Ратники послушно исполнили указ: спрыгнув на землю, заняли место в плотном строе товарищей. Первая полусотня сомкнула щиты и приготовила сули-цы. Вторая полусотня, вооруженная луками, изготовилась осыпать противника ливнем каленых стрел. Валуня занял место в первых рядах, Сигват встал рядом и занялся подсчетом противников, а Радиму поручили следить за лошадьми.
Татей было очень много — сотни три-четыре, все в невыразительных личинах. Увидев хорошо вооруженных воинов, они остановились под защитой деревьев. Но бежать оборванцы не стали, чего-то ждали.
Небо почернело, ветер и дождь усилились. Громкий шипящий голос вспорол напряженное ожидание:
— Ш-швятое лоно ж-ждет ваш-ш, греш-шники! Вкуш-шите плоть и кровь Гош-шподни! Очиш-штитеоь от ш-шкверны! Вернитеш-шь к ш-швоим братьям!
Ратники в ужасе обернулись, ибо голос шел со спины. Говорил распятый человек.
— Напейтеш-шь моей крови, я лью ее для ваш-ш! Ш-шгрызите мою плоть, я ш-штрадаю за ваш-ш!
Вид распятого человека стал более ужасен, чем когда он был неподвижен. На лице читалось бесконечное страдание, тело тряслось в конвульсиях, боль пульсировала в членах. Из ран на руках и ногах хлынула кровь. Ручейками она потекла к подножию креста, скапливаясь в луже.
— Спаси меня, Господи… — прошептал Валуня и перекрестился.
Его примеру последовали другие христиане. Раздались тревожные голоса:
— Страсти господни!
— Он вернулся. Чтобы спасти нас!
Строй распался, многие бросились на колени. Сигват попытался образумить своих людей, но без толку. Только самые закоренелые язычники не поддались всеобщей панике и крепче сомкнулись вокруг предводителя. Увы, их было не больше дюжины.
Как только тати увидели, что ратники вмиг превратились в богомолов, они двинулись из леса. Кривой шел впереди, сжимая в каждой руке по небольшому топору. Его облик дышал злобой и яростью. На тех, кто упал на колени или валялся на земле, тати внимания не обращали. Их натиск был направлен на Сигвата и его окружение.
— К бою! — скомандовал ярл, и оставшиеся в строю тут же забыли всякие сомнения.
Луки метнули стрелы, следом полетели сулицы. Раненые тати попадали под ноги товарищей, но это не остановило натиск. Оборванцев было слишком много. Кривой размахнулся и метнул свои топоры, целя в Сигвата. Один из ратников прикрыл ярла щитом. Топор с треском сорвал медный умбон, пронзил доски и впился в руку воина. Раненый выронил щит. Второй топор ударил ратника в грудь, мигом выбив дух.
Кривой обнажил меч и бегом бросился вперед. Это послужило сигналом для всех татей. С диким криком они ринулись на врагов, швыряя копья и стрелы. В кровожадном вихре столкнулась многосотенная толпа и небольшой доспешный отряд. Рогатины впились в щиты, топоры зазвенели по шишакам, мечи застучали по кольчугам.
— Шыны воз-злюбленные! — шипящий голос преодолел шум битвы и донесся до каждого. — Дайте греш-шникам прох-ход к святому лону!
Кривой остановил бой, тати отступили на десяток шагов. Сигват и несколько оставшихся в живых ратников замерли во враждебном окружении.
— Слышали? — обратился к дружинникам Кривой. — Пусть тот, кто хочет жить, признает свою вину перед Господом и вкусит его плоти и крови!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79