Двеллер никогда не мог понять, как Краф умудряется оставаться таким тощим, – очень уж он любил сласти, да и на аппетит никак не мог пожаловаться.
– Тогда отужинайте со мной, сделайте милость. Жаль, я не знал, что вы придете, а то бы заранее накрыл стол.
Шарц шагнул на лестницу и окликнул жену. Джаг последовал за ним, внезапно почувствовав неловкость оттого, что привел в скромное жилище своего друга столько народу.
– А Вик с вами? – спросил хозяин.
– Нет, на этот раз нет, – отозвался двеллер.
– Жаль. – Шарц вздохнул. – Нийе страшно нравятся кукольные спектакли, которые он для нее всегда устраивал.
Поднявшись наверх, он снова позвал родных, предупреждая, что у них гости. Нийе, дочери Шарца, было шесть лет, и лицом она походила на Тиар, свою мать, – обе светловолосые, с ярко-голубыми глазами. Тиар ростом вышла не выше мужа, хотя фигура у нее была куда более плотной.
Супругу хозяина явно обескуражил визит неожиданных гостей да еще в таком количестве, и она немедленно загремела горшками и тарелками в кухне, проверяя, что сможет подать на стол.
– Прошу тебя, не беспокойся, госпожа, – сказал Краф, снимая шляпу и со всей возможной галантностью улыбаясь хозяйке. – Мы посетили ваш гостеприимный дом вовсе не для того, чтобы доставить лишние хлопоты. Позвольте помочь вам с продуктами для ужина.
Тиар неуверенно оглянулась, ища поддержки у мужа.
– Мы ведь явились без предупреждения, – присовокупил Джаг. Он знал гордость Шарца, а также то, что тот ни за что не согласится принять помощь, если неправильно воспримет предложение. – Позвольте нам хотя бы помочь. Мы ведь вообще не собирались у вас ужинать, в городе достаточно таверн.
– Ерунда, – воскликнул хозяин. – Пока в этом доме горит огонь в очаге, вам ни к чему садиться за стол в столь неподходящих для дружеской трапезы местах.
– Но у нас мясо все вышло, муж мой, – тихо произнесла Тиар. – Во всяком случае, на всех его не хватит, – добавила она, бросая многозначительные взгляды на крупные фигуры Кобнера и Рейшо.
И только подчиняясь неумолимым обстоятельствам, Шарц хоть и с явной неохотой, но все же согласился воспользоваться предложением Крафа. Тот положил в ладонь его жены деньги; их было столько, что Тиар широко распахнула глаза от изумления. Сжав их в кулаке, она взяла за руку Нийю и спустилась вниз, намереваясь отправиться за покупками.
– Разожги, будь любезен, огонь, – попросил двеллера хозяин дома. – А я пока вино откупорю.
Джаг был только рад найти себе дело; он быстро сложил дрова в камине и оглядел каминную полку в поисках огнива.
– Дай-ка я этим займусь, подмастерье, – сказал волшебник.
Он подул себе на ладонь, и между его пальцами заструились зеленые огоньки, которые через несколько секунд перелетели с руки Крафа на дрова; сухое дерево мгновенно вспыхнуло. Через несколько секунд в камине уже весело потрескивало пламя.
Шарц вопросительно глянул на старика; в глазах мастера читались недоумение и даже испуг. Похоже, ему еще не случалось принимать волшебника у себя в доме, а может, он и вообще их никогда до сих пор не встречал.
Джессалин подошла к рабочему месту хозяина – кухня, столовая, гостиная и рабочая комната были объединены в его доме в одно большое помещение, занимавшее больше половины верхнего этажа. За закрытой дверью скрывались только две спальни и туалетные комнаты.
На стене над этим столом висели расшитые бисером холсты. Джаг заметил, что они вызвали пристальный интерес эльфийки. Изображения передавались на плотных холстах бусинами, которые тщательно пришивались незаметными стежками.
Две картины изображали Нийю. На одной она была еще младенцем, а другая была создана недавно и подчеркивала, как девочка успела вырасти и измениться. Двеллер, давно друживший с мастером, знал, что портреты дочери он делал каждый год, просто выставить принял решение только эти два.
– Клянусь Древними, – прошептала Джессалин так тихо, что голос ее был едва слышен сквозь щелканье и треск сухого дерева, – поистине великолепная работа.
Она провела пальцами по картине, не в силах оторвать взгляд от ее красоты.
– Так и есть, – сказал Джаг, присоединившись к стоявшей у холстов эльфийке. – Это личная коллекция Шарца, малая ее часть. У него куда больше законченных работ, но он их мало кому показывает.
– Я видела работы внизу, – сказала Джессалин, – но у этих стиль куда изящнее.
– Это потому, что здесь я угождаю только своим глазам, – объяснил мастер, который как раз поднялся по лестнице, неся в руках темные бутыли с вином. – Я успел прийти к выводу, что большинство людей не разделяют мои вкусы. Им нужно что-то яркое и блестящее, что, с одной стороны, могло бы выделить их среди окружающих, но одновременно и помогало бы ощутить единство с ними.
Он разлил вино в принесенные из кухни бокалы. Из погреба Шарц достал круг сыра из козьего молока и нарезал его, оставляя куски на доске, а из деревянного бочонка у стены вытащил полдюжины красных яблок и тоже нарезал, приглашая гостей угощаться, пока не вернется Тиар и не будет готов обед.
Подойдя к своему рабочему месту, мастер посмотрел на холсты.
– Я научился чему-то большему, чем декоративное вышивание бисером. Во всяком случае, так Вик думает. – Он помолчал, касаясь пальцами недавнего портрета дочери. – Вик считает, я открыл новый вид искусства.
– Так и есть, – согласился двеллер. – Во время Переворота лорд Харрион приложил немало сил, чтобы искусство исчезло вместе с книгами. Сейчас этим почти никто не занимается, хотя я встречал стеклодувов, кузнецов и других мастеров, которые применяют свой талант скорее по призванию, нежели для выгоды.
– Ни один ремесленник, – вздохнул Шарц, – не может позволить себе забыть о прибыли. Я знаю ткачей и прядильщиков, у которых есть придуманные ими самими узоры тканей, но они не пускают их в производство, опасаясь, что раскупаться такой товар будет не слишком успешно. А вдали от Имариша приходится сражаться не просто за прибыль, но и за выживание. – Он помедлил. – Иногда я забываю, насколько нам повезло, насколько мы преуспели, тогда как многие другие жители материка обречены на прозябание.
Джаг не мог не вспомнить о гоблинских шахтах, откуда его вызволил Великий магистр. Хоть в душе его еще и теплилась надежда, однако он понимал: на самом деле предполагать, что кому-то из его семьи удалось выжить, – совершеннейшее безумие. Скорее всего, жестокая смерть настигла их задолго до того, как ему посчастливилось спастись из рабства.
– Иногда мне кажется, что наше процветание нас погубит, – пожал плечами мастер. – Слишком многим стало известно про Имариш.
– Стоит ли так беспокоиться? – спросила Джессалин. – Пираты не посмеют на вас напасть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
– Тогда отужинайте со мной, сделайте милость. Жаль, я не знал, что вы придете, а то бы заранее накрыл стол.
Шарц шагнул на лестницу и окликнул жену. Джаг последовал за ним, внезапно почувствовав неловкость оттого, что привел в скромное жилище своего друга столько народу.
– А Вик с вами? – спросил хозяин.
– Нет, на этот раз нет, – отозвался двеллер.
– Жаль. – Шарц вздохнул. – Нийе страшно нравятся кукольные спектакли, которые он для нее всегда устраивал.
Поднявшись наверх, он снова позвал родных, предупреждая, что у них гости. Нийе, дочери Шарца, было шесть лет, и лицом она походила на Тиар, свою мать, – обе светловолосые, с ярко-голубыми глазами. Тиар ростом вышла не выше мужа, хотя фигура у нее была куда более плотной.
Супругу хозяина явно обескуражил визит неожиданных гостей да еще в таком количестве, и она немедленно загремела горшками и тарелками в кухне, проверяя, что сможет подать на стол.
– Прошу тебя, не беспокойся, госпожа, – сказал Краф, снимая шляпу и со всей возможной галантностью улыбаясь хозяйке. – Мы посетили ваш гостеприимный дом вовсе не для того, чтобы доставить лишние хлопоты. Позвольте помочь вам с продуктами для ужина.
Тиар неуверенно оглянулась, ища поддержки у мужа.
– Мы ведь явились без предупреждения, – присовокупил Джаг. Он знал гордость Шарца, а также то, что тот ни за что не согласится принять помощь, если неправильно воспримет предложение. – Позвольте нам хотя бы помочь. Мы ведь вообще не собирались у вас ужинать, в городе достаточно таверн.
– Ерунда, – воскликнул хозяин. – Пока в этом доме горит огонь в очаге, вам ни к чему садиться за стол в столь неподходящих для дружеской трапезы местах.
– Но у нас мясо все вышло, муж мой, – тихо произнесла Тиар. – Во всяком случае, на всех его не хватит, – добавила она, бросая многозначительные взгляды на крупные фигуры Кобнера и Рейшо.
И только подчиняясь неумолимым обстоятельствам, Шарц хоть и с явной неохотой, но все же согласился воспользоваться предложением Крафа. Тот положил в ладонь его жены деньги; их было столько, что Тиар широко распахнула глаза от изумления. Сжав их в кулаке, она взяла за руку Нийю и спустилась вниз, намереваясь отправиться за покупками.
– Разожги, будь любезен, огонь, – попросил двеллера хозяин дома. – А я пока вино откупорю.
Джаг был только рад найти себе дело; он быстро сложил дрова в камине и оглядел каминную полку в поисках огнива.
– Дай-ка я этим займусь, подмастерье, – сказал волшебник.
Он подул себе на ладонь, и между его пальцами заструились зеленые огоньки, которые через несколько секунд перелетели с руки Крафа на дрова; сухое дерево мгновенно вспыхнуло. Через несколько секунд в камине уже весело потрескивало пламя.
Шарц вопросительно глянул на старика; в глазах мастера читались недоумение и даже испуг. Похоже, ему еще не случалось принимать волшебника у себя в доме, а может, он и вообще их никогда до сих пор не встречал.
Джессалин подошла к рабочему месту хозяина – кухня, столовая, гостиная и рабочая комната были объединены в его доме в одно большое помещение, занимавшее больше половины верхнего этажа. За закрытой дверью скрывались только две спальни и туалетные комнаты.
На стене над этим столом висели расшитые бисером холсты. Джаг заметил, что они вызвали пристальный интерес эльфийки. Изображения передавались на плотных холстах бусинами, которые тщательно пришивались незаметными стежками.
Две картины изображали Нийю. На одной она была еще младенцем, а другая была создана недавно и подчеркивала, как девочка успела вырасти и измениться. Двеллер, давно друживший с мастером, знал, что портреты дочери он делал каждый год, просто выставить принял решение только эти два.
– Клянусь Древними, – прошептала Джессалин так тихо, что голос ее был едва слышен сквозь щелканье и треск сухого дерева, – поистине великолепная работа.
Она провела пальцами по картине, не в силах оторвать взгляд от ее красоты.
– Так и есть, – сказал Джаг, присоединившись к стоявшей у холстов эльфийке. – Это личная коллекция Шарца, малая ее часть. У него куда больше законченных работ, но он их мало кому показывает.
– Я видела работы внизу, – сказала Джессалин, – но у этих стиль куда изящнее.
– Это потому, что здесь я угождаю только своим глазам, – объяснил мастер, который как раз поднялся по лестнице, неся в руках темные бутыли с вином. – Я успел прийти к выводу, что большинство людей не разделяют мои вкусы. Им нужно что-то яркое и блестящее, что, с одной стороны, могло бы выделить их среди окружающих, но одновременно и помогало бы ощутить единство с ними.
Он разлил вино в принесенные из кухни бокалы. Из погреба Шарц достал круг сыра из козьего молока и нарезал его, оставляя куски на доске, а из деревянного бочонка у стены вытащил полдюжины красных яблок и тоже нарезал, приглашая гостей угощаться, пока не вернется Тиар и не будет готов обед.
Подойдя к своему рабочему месту, мастер посмотрел на холсты.
– Я научился чему-то большему, чем декоративное вышивание бисером. Во всяком случае, так Вик думает. – Он помолчал, касаясь пальцами недавнего портрета дочери. – Вик считает, я открыл новый вид искусства.
– Так и есть, – согласился двеллер. – Во время Переворота лорд Харрион приложил немало сил, чтобы искусство исчезло вместе с книгами. Сейчас этим почти никто не занимается, хотя я встречал стеклодувов, кузнецов и других мастеров, которые применяют свой талант скорее по призванию, нежели для выгоды.
– Ни один ремесленник, – вздохнул Шарц, – не может позволить себе забыть о прибыли. Я знаю ткачей и прядильщиков, у которых есть придуманные ими самими узоры тканей, но они не пускают их в производство, опасаясь, что раскупаться такой товар будет не слишком успешно. А вдали от Имариша приходится сражаться не просто за прибыль, но и за выживание. – Он помедлил. – Иногда я забываю, насколько нам повезло, насколько мы преуспели, тогда как многие другие жители материка обречены на прозябание.
Джаг не мог не вспомнить о гоблинских шахтах, откуда его вызволил Великий магистр. Хоть в душе его еще и теплилась надежда, однако он понимал: на самом деле предполагать, что кому-то из его семьи удалось выжить, – совершеннейшее безумие. Скорее всего, жестокая смерть настигла их задолго до того, как ему посчастливилось спастись из рабства.
– Иногда мне кажется, что наше процветание нас погубит, – пожал плечами мастер. – Слишком многим стало известно про Имариш.
– Стоит ли так беспокоиться? – спросила Джессалин. – Пираты не посмеют на вас напасть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107