Но именно мальчик, юный и неопытный, спас их от неминуемой катастрофы.
Поль был совершенно спокоен. Его гордый, звонкий голос разнесся по всему заросшему травой холму:
— Кое-что портит твой внешний вид. Масуль выпрямился и захлопал глазами.
— О чем вы говорите?
— Твой пояс. — Уголки рта Поля приподнялись в холодной усмешке. — Фиолетовое с оранжевым — ужасная ошибка в сочетании цветов, особенно на взгляд «Гонца Солнца». Я уверен, что это действительно была ошибка.
— Фиолетовый цвет — цвет Принцевой Марки, — пренебрежительно ответил Масуль этому мальчишке-принцу, которого он мог разорвать пополам.
— А Принцева Марка, — любезно сообщил ему Поль, — принадлежит мне. Исправь ошибку и смени пояс.
Если он откажется, тут начнется кромешный ад. Если послушается…
Мийон шагнул вперед и что-то настойчиво зашептал ему на ухо. Лицо самозванца по очереди то темнело, то краснело. Мийон сказал что-то еще, а затем вернулся обратно. И Масуль, спасая то, что можно было спасти в этой проигранной битве, отстегнул золотую пряжку, только что украшавшую его талию.
— Как пожелаете… милорд, — добавил он после оскорбительной паузы. Вид человека, удерживающего хлеб, соль и меч и одновременно пытающегося снять пряжку с кожаного пояса, вызвал улыбки и даже откровенные взрывы хохота. Но Поль с поразительным самообладанием ждал, чем кончится попытка Масуля сохранить достоинство и в то же время подчиниться требованию, которое тот не мог отвергнуть. Поль был в своем праве. Принцева Марка все еще принадлежала ему. Открытое неповиновение было бы верхом глупости.
Наконец длинная полоса фиолетовой кожи вылезла из штанов. Масуль держал ее в кулаке с таким видом, словно душил ядовитую змею. Поль был достаточно мудр, чтобы не протягивать руки: это позволило бы Масулю демонстративно швырнуть пояс в грязь. Таллаин молча подошел к Масулю сбоку; не дав самозванцу опомниться, оруженосец взял у него из рук пояс, свернул его кольцом и вернулся к своему посту у владетельной троицы.
Поль милостиво кивнул.
— Ну вот, так намного лучше, и туника твоя выглядит более приятно. Мы даем тебе позволение удалиться. Зеленые глаза Масуля буравили его насквозь.
— Держи свой драгоценный цвет, князек, — насмешливо сказал он.
— Непременно, — ответил Поль.
Сопровождаемый Мийоном, Масуль принялся спускаться с холма. Но не успел он скрыться из виду, как кто-то неизвестный хрипло выкрикнул имя Поля.
Андри, следивший за этой сценой затаив дыхание, громко засмеялся и присоединился к родным, устремившимся навстречу Рохану, Сьонед и Полю. Если на склоне холма и присутствовали тайные сторонники претендента, то они быстро изменили свое мнение при виде маленького словесного триумфа Поля.
Немного погодя, когда все спускались к лагерю, Аласен догнала Андри и спросила:
— Конечно, Поль был великолепен, но зачем понадобилось посвящать этого человека в рыцари?
— Да, пожалуй, это было сделано не только для того, чтобы позлить нас, — согласился Андри.
— Ну, наш молодой принц сегодня был неподражаем! — раздался голос Оствеля, шедшего позади с Рияном и Чейном. — Я думал, самозванца хватит удар! Поль поистине сын своего отца!
— За что Масуль и не устает его проклинать, — с усмешкой откликнулся Чейн. — Слушай, извини, но я тороплюсь в лагерь. Хочу обо всем рассказать старику Ллейну.
— Только осторожно! — крикнул ему вслед Оствель. — Смотри, как бы у него от смеха не начались колики!
— Милорд, — обратилась к Оствелю Аласен, — я все еще не понимаю, почему…
— Да просто чтобы сделать назло, миледи, — быстро откликнулся Риян. — Отец, Таллаин говорит, что мы должны немедленно встретиться с их высочествами. Лучше поторопиться.
— Конечно. Андри, ты позаботишься, чтобы принцесса Аласен благополучно добралась до шатра ее отца? Похоже, мы сильно отстали от его высочества.
Андри позаботился бы о ее благополучии даже если бы на них внезапно налетела сотня конных рыцарей. Подозревая, что лицо выдает его, он пробормотал:
— Конечно, милорд.
— Хорошо. Я оставляю вас в его надежных руках, миледи. — Оствель снова улыбнулся Аласен, и она ответила ему улыбкой.
— Они так ничего и не сказали, — заметила принцесса, когда Оствель с Рияном ушли.
— Нет. — Андри не сумел позаботиться о собственном благополучии. — Миледи… Аласен…
Она вспыхнула, и его сердце не выдержало. Прошло очень много времени, прежде чем они вспомнили, что собирались идти в лагерь ее отца.
* * *
Андраде подняла глаза. Оствель перекинул через руку ее плащ; лицо его было в тени. Не горело ни одной лампы, и просвечивавшие сквозь белую парусину лучи заходящего солнца окутывали их серым полумраком. Она встала, пригладила волосы и позволила Оствелю накинуть на себя плащ.
— Миледи…
— Нет! — Она услышала свой голос, резкий от нервного напряжения и сжала кулаки, скрытые складками просторного плаща. — Нет, — повторила она более мягко. — Все будет хорошо.
— Значит, я так и не смог переубедить вас?
— Конечно, нет. Поторопись. Это нужно сделать до восхода лун. Все собрались?
— Да.
— Тогда поскорее покончим с этим. Масуль въелся мне в печенки.
— Как и всем нам, — буркнул Оствель. В бледно-желтом небе стояло закатное солнце. Андраде поднялась на холм, где днем состоялось посвящение в рыцари. В воздухе чувствовался запах дождя и страха — нет, не ее собственного… Андраде стояла рядом с кругом, который образовали те, кто поднялся на вершину раньше. Двадцать пять человек кольцом стояли вокруг пустого очага, образовав ожерелье из принцев вперемежку с фарадимами. Когда к ним присоединились Андраде и Уриваль, это число достигло двадцати семи. Три перемноженные тройки, строго предписанные для того ритуала, который она собиралась совершить. Как и пресловутая леди Мерисель, Андраде считала магию чисел абсурдом, но не дерзнула бы нарушить традиции неизвестного ей обряда.
Андраде тщательно спланировала расстановку сил, как политических, так и фарадимских. Хотя в Звездном Свитке об этом ничего не говорилось, чутье подсказало ей поставить две соперничающие силы точно напротив друг друга. Как обычно, в качестве «Гонца Солнца» Пустыни выступала Сьонед: Рохан, глаза которого потемнели от чувства вины, находился от нее справа. Поль настоял на своем праве представлять Марку, номинальным правителем которой он являлся, ибо Пандсала все равно не могла присоединиться к кругу — поскольку людям, образы которых могли появиться при этом виде магии, запрещалось принимать непосредственное участие в обряде. Тобин, несмотря на свои три жалких кольца и отсутствие обучения в Крепости Богини, играла при Поле роль его «Гонца Солнца». С другой стороны круга находились Мийон Кунакский и четыре других принца, которые поддерживали Масуля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181
Поль был совершенно спокоен. Его гордый, звонкий голос разнесся по всему заросшему травой холму:
— Кое-что портит твой внешний вид. Масуль выпрямился и захлопал глазами.
— О чем вы говорите?
— Твой пояс. — Уголки рта Поля приподнялись в холодной усмешке. — Фиолетовое с оранжевым — ужасная ошибка в сочетании цветов, особенно на взгляд «Гонца Солнца». Я уверен, что это действительно была ошибка.
— Фиолетовый цвет — цвет Принцевой Марки, — пренебрежительно ответил Масуль этому мальчишке-принцу, которого он мог разорвать пополам.
— А Принцева Марка, — любезно сообщил ему Поль, — принадлежит мне. Исправь ошибку и смени пояс.
Если он откажется, тут начнется кромешный ад. Если послушается…
Мийон шагнул вперед и что-то настойчиво зашептал ему на ухо. Лицо самозванца по очереди то темнело, то краснело. Мийон сказал что-то еще, а затем вернулся обратно. И Масуль, спасая то, что можно было спасти в этой проигранной битве, отстегнул золотую пряжку, только что украшавшую его талию.
— Как пожелаете… милорд, — добавил он после оскорбительной паузы. Вид человека, удерживающего хлеб, соль и меч и одновременно пытающегося снять пряжку с кожаного пояса, вызвал улыбки и даже откровенные взрывы хохота. Но Поль с поразительным самообладанием ждал, чем кончится попытка Масуля сохранить достоинство и в то же время подчиниться требованию, которое тот не мог отвергнуть. Поль был в своем праве. Принцева Марка все еще принадлежала ему. Открытое неповиновение было бы верхом глупости.
Наконец длинная полоса фиолетовой кожи вылезла из штанов. Масуль держал ее в кулаке с таким видом, словно душил ядовитую змею. Поль был достаточно мудр, чтобы не протягивать руки: это позволило бы Масулю демонстративно швырнуть пояс в грязь. Таллаин молча подошел к Масулю сбоку; не дав самозванцу опомниться, оруженосец взял у него из рук пояс, свернул его кольцом и вернулся к своему посту у владетельной троицы.
Поль милостиво кивнул.
— Ну вот, так намного лучше, и туника твоя выглядит более приятно. Мы даем тебе позволение удалиться. Зеленые глаза Масуля буравили его насквозь.
— Держи свой драгоценный цвет, князек, — насмешливо сказал он.
— Непременно, — ответил Поль.
Сопровождаемый Мийоном, Масуль принялся спускаться с холма. Но не успел он скрыться из виду, как кто-то неизвестный хрипло выкрикнул имя Поля.
Андри, следивший за этой сценой затаив дыхание, громко засмеялся и присоединился к родным, устремившимся навстречу Рохану, Сьонед и Полю. Если на склоне холма и присутствовали тайные сторонники претендента, то они быстро изменили свое мнение при виде маленького словесного триумфа Поля.
Немного погодя, когда все спускались к лагерю, Аласен догнала Андри и спросила:
— Конечно, Поль был великолепен, но зачем понадобилось посвящать этого человека в рыцари?
— Да, пожалуй, это было сделано не только для того, чтобы позлить нас, — согласился Андри.
— Ну, наш молодой принц сегодня был неподражаем! — раздался голос Оствеля, шедшего позади с Рияном и Чейном. — Я думал, самозванца хватит удар! Поль поистине сын своего отца!
— За что Масуль и не устает его проклинать, — с усмешкой откликнулся Чейн. — Слушай, извини, но я тороплюсь в лагерь. Хочу обо всем рассказать старику Ллейну.
— Только осторожно! — крикнул ему вслед Оствель. — Смотри, как бы у него от смеха не начались колики!
— Милорд, — обратилась к Оствелю Аласен, — я все еще не понимаю, почему…
— Да просто чтобы сделать назло, миледи, — быстро откликнулся Риян. — Отец, Таллаин говорит, что мы должны немедленно встретиться с их высочествами. Лучше поторопиться.
— Конечно. Андри, ты позаботишься, чтобы принцесса Аласен благополучно добралась до шатра ее отца? Похоже, мы сильно отстали от его высочества.
Андри позаботился бы о ее благополучии даже если бы на них внезапно налетела сотня конных рыцарей. Подозревая, что лицо выдает его, он пробормотал:
— Конечно, милорд.
— Хорошо. Я оставляю вас в его надежных руках, миледи. — Оствель снова улыбнулся Аласен, и она ответила ему улыбкой.
— Они так ничего и не сказали, — заметила принцесса, когда Оствель с Рияном ушли.
— Нет. — Андри не сумел позаботиться о собственном благополучии. — Миледи… Аласен…
Она вспыхнула, и его сердце не выдержало. Прошло очень много времени, прежде чем они вспомнили, что собирались идти в лагерь ее отца.
* * *
Андраде подняла глаза. Оствель перекинул через руку ее плащ; лицо его было в тени. Не горело ни одной лампы, и просвечивавшие сквозь белую парусину лучи заходящего солнца окутывали их серым полумраком. Она встала, пригладила волосы и позволила Оствелю накинуть на себя плащ.
— Миледи…
— Нет! — Она услышала свой голос, резкий от нервного напряжения и сжала кулаки, скрытые складками просторного плаща. — Нет, — повторила она более мягко. — Все будет хорошо.
— Значит, я так и не смог переубедить вас?
— Конечно, нет. Поторопись. Это нужно сделать до восхода лун. Все собрались?
— Да.
— Тогда поскорее покончим с этим. Масуль въелся мне в печенки.
— Как и всем нам, — буркнул Оствель. В бледно-желтом небе стояло закатное солнце. Андраде поднялась на холм, где днем состоялось посвящение в рыцари. В воздухе чувствовался запах дождя и страха — нет, не ее собственного… Андраде стояла рядом с кругом, который образовали те, кто поднялся на вершину раньше. Двадцать пять человек кольцом стояли вокруг пустого очага, образовав ожерелье из принцев вперемежку с фарадимами. Когда к ним присоединились Андраде и Уриваль, это число достигло двадцати семи. Три перемноженные тройки, строго предписанные для того ритуала, который она собиралась совершить. Как и пресловутая леди Мерисель, Андраде считала магию чисел абсурдом, но не дерзнула бы нарушить традиции неизвестного ей обряда.
Андраде тщательно спланировала расстановку сил, как политических, так и фарадимских. Хотя в Звездном Свитке об этом ничего не говорилось, чутье подсказало ей поставить две соперничающие силы точно напротив друг друга. Как обычно, в качестве «Гонца Солнца» Пустыни выступала Сьонед: Рохан, глаза которого потемнели от чувства вины, находился от нее справа. Поль настоял на своем праве представлять Марку, номинальным правителем которой он являлся, ибо Пандсала все равно не могла присоединиться к кругу — поскольку людям, образы которых могли появиться при этом виде магии, запрещалось принимать непосредственное участие в обряде. Тобин, несмотря на свои три жалких кольца и отсутствие обучения в Крепости Богини, играла при Поле роль его «Гонца Солнца». С другой стороны круга находились Мийон Кунакский и четыре других принца, которые поддерживали Масуля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181